вопрос: «А почему бы и нет?». По сути, Рита ничего не теряла. Перезагрузкой больше, перезагрузкой меньше. Так что она достала беляши из урны и в предвкушении зашагала вдоль по улице.

Вход в институт, каморка в актовом зале, переодевание и…

Бинго!

Рита-Карина чуть не заплакала от счастья, когда в дверь импровизированной гримёрки постучали.

— Да-да?

Внутрь просунулась голова пухлого парня. Того самого, который играл Транио и был одним из той троицы, что обижала Карину. Ранее, кроме реплики «Да капец» и криков ужаса, она от него ничего не слышала, но тут вдруг:

— Привет, — сказал Транио.

— Привет.

— Слушай… А чем это так пахнет?

Без лишних слов, Рита как была в трусах, так и вскочила со стула — джинсы у неё при этом болтались где-то на уровне колена, и Транио тактично отвернулся — схватила пакет с беляшами и пошаркала в сторону парня.

— Вот! Держи! Угощайся!

— Точно?

— Точно-точно!

— А можно мне…

— Два можно! Три можно! И друзьям возьми обязательно! Я же их сама специально для вас и нажарила!

— М-м-м? — Транио недоверчиво прищурился.

«Щурься, сколько хочешь, собака щекастая, — подумала про себя Рита. — Если что, встретимся в следующий раз».

Однако перезагрузка не понадобилась.

— Чтобы начать знакомство с приятной ноты, — объяснила Рита и таки натянула джинсы. — Я же у вас новенькая. А студенты, они же всегда голодные, верно? Путь к сердцу, все дела.

— И то верно, — пожал плечами Транио, взял пакет, вроде как уже развернулся, чтобы уйти, но вдруг задержался в дверях. — Слушай, а ты ничего такая.

— Ты тоже, — Рита подалась вперёд, потрепала парня за щёку и просюсюкала: — Иди скорее кушать, пока не остыло!

* * *

— К чему, отец, вам превращать меня в посмешище для дураков⁈ — довольная как слон, произнесла Карина-Рита свою вступительную реплику.

Репетиция началась.

Вот только… вторым составом. Неудачники, которые даже не надеялись получить роль, не видели ничего дурного в том, чтобы роль Катарины досталась некромантке.

Что до состава первого:

— ОА-О-А-АО-ОАА-ААА! — крики из туалета были слышны даже здесь.

Акустика актового зала подхватывала их, преобразовывала, и у человека несведущего могло сложиться впечатление, что где-то там распеваются оперные певцы. Вот только ария, которую они собирались петь, была, мягко говоря, странной:

— ОАОАОАО! О боже! Из меня как будто сырой муравейник вываливается! ОАОАОА-ААА!

— Вот уроды, — стиснул зубы художественный руководитель. — Нажрутся всякой гадости, а потом…

— ОАОА-ААА-ААА! Жопа! Что с моей жопой⁈

— Так, — хлопнул в руки трудовик, не выдержав такой накал страстей. — Давайте-ка, наверное, перенесём репетицию. Работать в таких условиях просто не…

— ОАОАОАОААА!!!

— … невозможно, — закончил он, встал со своего места и побрёл среди рядов на выход.

Серое марево, которое принесло Риту Смертину в воспоминания Лича, не заставило себя ждать. Спина трудовика исчезла, исчез актовый зал, исчезли актёры, и Карина тоже наконец-то исчезла. Начались спецэффекты.

Наблюдая за пляской серого на сером, Рита без сомнения радовалась, но помимо этого ещё и думала…

Что за урок она должна была усвоить? Если бы она накормила ребят беляшами, а они за это приняли её в свою комьюнити — то ладно. Можно было бы приплести мудрость вроде: «не суди по одёжке», «надо быть добрее» или что-то около того.

Но… вот так?

Как сформулировать мораль? «Плохие люди должны дристать» — так что ли? Или: «для достижения цели все средства хороши»? «Надо будет потом рассказать Василию Ивановичу, — подумала Рита. — Он мужчина мудрый и опытный. Наверняка поймёт».

А серые узоры тем временем — вжух! — рассеялись, и Смертина оказалась на чердаке. В теле! В настоящем, так да эдак, теле! Дело за малым! Надо срочно предупредить всех о том, что Лич сбежал!

Так вперёд!

Перепрыгивая аж по три ступеньки, Рита спустилась вниз и начала бегать по дому. На кухне пусто. В гостиной пусто. В комнате Василия Ивановича тоже никого, но отчаиваться нет причин, потому как из покоев Вильгельма Куртовича доносится суровый, бескомпромиссный храп. Как будто вековая секвойя заваливается.

Не теряя ни секунды, Рита ворвалась в комнату к Кузьмичу.

Оказалось, что камердинер Скуфидонского подходил ответственно вообще ко всему на свете — и в особенности ко сну. У Кузьмича было аж три одеяла! Одним он укрывался, второе подтыкал под голову, а третье очень мило обнимал во сне.

Шапочка для сна, ночнушка, масочка. На тумбочке рядом с кроватью аж два будильника, стакан с водой и баночка с рассолом. Воображение само пририсовывало к этому натюрморту вставную челюсть, но всё же Кузьмич: а) был ещё слишком молод и б) на своё жалованье вполне мог позволить себе самые козырные виниры.

— Вильгельм Куртович, — аккуратным шёпотом позвала Рита. — Вильгельм Куртович, проснитесь.

— А? — подал признаки жизни Кузьмич. — Чего? — и сел на постели. — Кто здесь?

— Это я, Рита, — честно призналась Смертина. — Мне нужно вам кое-что срочно рассказать. Дело в том, что…

Но тут Кузьмич снял с себя маску и:

— ААААА-АААА-ААА!!! — заорал что есть мочи.

Никогда ранее Рита Смертина не вызывала у людей таких бурных эмоций, и уж тем более никто никогда не называл её:

— ПРИВИДЕ-ЕЕЕ-Е-НИЕ-ЕЕЕ-ЕЕЕ!

Тут вдруг альтушка поняла, что во время своего путешествия по дому успела побывать буквально везде, но дверь при этом ни разу не отворяла. А сюда — в логово Кузьмича — она вообще прошла сквозь стену.

Отшатнувшись от постели с кричащим камердинером, Рита нашарила глазами зеркало и внимательно всмотрелась в своё отражение. Во-первых, она почему-то была полупрозрачной, ну а, во-вторых…

Глаза…

Эти безжизненные пуговицы, которых она так сильно испугалась во время первой встречи с Личом. Теперь они красовались на её лице.

— Вот чёрт, — выругалась Рита…

* * *

Долбаный цирк!

С долбаными конями!

Стоило чуточку расслабиться, и всё опять пошло по известному маршруту.

Лич вырвался из заточения, моя подопечная заперта в его Короне, Державин с Мавриным уже подъезжают к Удалёнке, а самое главное — никто не понимает, что теперь со всем этим делать!

Так…

Ладно…

Тихо, спокойно. Раз уж речь зашла о Личе, то тут мы и не такое проходили. Я эту тварь раз победил, я её и повторно победю… побежу… аннигилирую ко всех херам!

— Оля, заходи сзади, — скомандовал я.