– Я пошла. Холодно.

– Я с тобой. Мне тоже в главный корпус.

– Тебе не кажется, что встреча чрезмерно пафосная? – по дороге, чтобы не поскользнуться, я уцепилась за рукав Милорада. – Помнишь, твой дед рассказывал, что у них на рыбзаводе полувеликан работал, из Забытых? Никто вокруг него с камерами не скакал.

– Ну не полувеликан, а так, в десятом поколении. Но вообще-то да, слишком помпезно. Что-то подсказывает: то ли ещё будет.

Удача в тот день сопутствовала мне. Что не очень на неё похоже. Наверное, забрела по ошибке. Скоро одумается и исчезнет. Как это часто случается. От себя не ожидала. Интересно, если бы Пересвет ночью всё-таки явился, смогла бы я утром на испытании так резво шпарить? И впечатлить преподавателя?

Начались каникулы. У меня – с возвращения на работу. Здравко решил отыграться: сказался больным и оставил на меня свои столики на седмицу. Может, и вправду заболел. От трудов упорных ещё и не такое приключается.

Радмилка с Лучезарой отмечали своё будущее расставание каждый день. Не останавливаясь. Обновки, походы по трактирам, игривое, будь оно неладно. Обнимались, лили слёзы, не могли наговориться. Чародейка очень любит прикосновения. Для неё пообниматься – милое дело. Радмилка не отказывает. Однажды после очередной доброжелательной сцены, когда Лучезара вышла, чтобы пригласить Златку, я обозвала Радмилку:

– Зараза ты лицемерная!

Та кивнула:

– А что делать? – она никогда не обижалась на правду. – Во-первых, не хочу давать ей повод для ссоры. Ты знаешь, с ней это запросто. Не хочу. Нервы ещё портить. Во-вторых, друзья всегда полезнее, чем враги. А в-третьих, я тут недавно выяснила, что у неё очень влиятельный отчим, большой человек на Острове, – и Радмилка напустила на себя весьма многозначительный вид.

– Насколько большой? – заинтересовалась я.

– Заместитель Старшего Чародея.

– Правда?

Старший Чародей – лицо, максимально приближённое к власть имущим. А в своём сословии он вообще самый-самый.

– Ну не вру же! Наша девочка не вдаётся в подробности о жизни своей семьи, но я провела некоторые следственные действия. Короче, я люблю Лучезару, Лучезара любит меня. Чмоки-чмоки! Лучшие подружки. Скоро записочки начнём друг другу писать. И хранить их в шкатулочке.

Кружевная переписка

Стужень, 28. 11199 год.

Добрыня: Привет.

Весна: Наконец-то! Не мог раньше написать?! Все волнуются. Мама просто с ума сходит.

Добрыня: Я же присылал сообщение.

Весна: По-твоему, «Доехали хор. Поселились отл.» – сообщение? Родители места себе не находят. Как вы там оба?

Добрыня: Ну, виноват.

Весна: Ты издеваешься? Добавь уже слов. Рассказывай. Как дорога? Как столица? Как Сивогривов?

Добрыня: Норм.

Весна: Прибью! (аллегория гнева)

Добрыня: Честно. Просто некогда. 25-го приехали. Вокруг нас такая суета стояла. Ни минуты покоя. И Великоград – суетный город. Все бегут куда-то. И нами очень интересуются. Времени не мог найти, чтобы добраться до вычислителя.

Весна: Вас по ящику показывали. По нескольким каналам. Мама его теперь не выключает. Всё щёлкает. Она даже ради тебя собралась освоить вычислитель. А раньше ведь боялась клавиатуру трогать, пыль не стирала. От экрана у неё глаза болели. Ты должен в ближайшее время выйти на видеосвязь, мордашку свою беспринципную родителям показать. Чтобы знали – с сыночкой всё в порядке. А то для них Великоград – средоточие хаоса.

Добрыня: Что про нас говорили? Здесь нет ящика.

Весна: А писал: «Поселились отл.»…

Добрыня: Ну, знаешь…

Весна: Я думала, в Велике всё и везде есть.

Добрыня: Да. Калачи с неба падают. И шубы с княжеского плеча дарят каждому, пересёкшему Кольцевую. И никому не надо работать.

Весна: Здорово как! (аллегория сарказма)

Добрыня: Так что говорили? Я тут в Кружеве комментарии почитываю. Попадаются адекватные. Но, по-моему, большинство людей считают, что мы с Сивогривовым несём смерть окружающим. Всему городу.

Весна: Ну, ты-то вряд ли кого испугать можешь. У тебя на роже написано: обаятельный душка. А вот Сивогривов… Всё-таки почти три аршина ростом. В Велике, наверное, одни доходяги.

Добрыня: Нет.

Весна: Слушай, я так по нему скучаю! Он рядом?

Добрыня: На кухне. Мясо жарит.

Весна: Скажи, чтобы писал побольше. Скотина немногословная. А то я обижусь. И другого себе найду.

Добрыня: Он тоже скучает.

Весна: Я должна это чувствовать.

Добрыня: Передам.

Весна: И не надо смеяться.

Добрыня: С чего ты взяла?

Весна: Чую.

Добрыня: Неужели?

Весна: Вот только не надо дурачком прикидываться. Я думала, чутьё работает лишь в нашей деревне. Здесь все рядом. Но до столицы столько вёрст, а я всё равно знаю, что ты смеёшься.

Добрыня: Ошибаешься. Не смеюсь. Видимо, далеко всё-таки. Но наша семейная способность читать эмоции здесь совсем не к месту. Столько людей. Столько ощущений. Хорошо, что я мысли узнавать не умею. А то бы свихнулся.

Весна: Мама пришла. Узнала, что ты на связи, и плачет. Быстро напиши, что ты её любишь!

Добрыня: Мама, я люблю тебя.

Весна: Хороший мальчик.

Добрыня: Хм…

Весна: Ах да! Ящик! Они там в Велике вообще нормальные? По «Основе» показывали твою доверчивую улыбку и суровое равнодушие Сивогривова. Говорили, что наведение мостов между сословиями – дело дюже благое. По РДВ заявили, что боятся взрыва преступности. По «Чароводному» несли мистическую чушь. Утверждали, что вы не просто Забытые. А специально засланные. И имеете способности к гипнозу. Ваше появление – это обман и чуть ли не заговор мирового масштаба. Даже Святополк вас упомянул. Душевно выразился. Вроде как ждёт от роднения с Забытыми добра, благополучия и процветания. Торговые связи у нас давно, а дружить так и не научились. А вам, случайно, аудиенция у Великого князя не светит?

Добрыня: Не слышал о таком.

Весна: Рано или поздно в столице узнают правду о Сивогривове. И что тогда?

Добрыня: Забудь. Не мучай себя. Помнишь, о чём мы говорили?

Весна: Да. Мама просит, чтобы ты позвонил. Обязательно. Ей важно голос услышать.