Его очевидное презрение заставило Мору побледнеть. Но она расправила плечи и с ледяной надменностью вскинула голову:

— Конечно. Но зачем же останавливаться только на одном любовнике? Я уверена, что если очень постараюсь, то сумею затащить в свою постель, по крайней мере, половину лондонских мужчин.

Ее выпад пронзил Гейбриела подобно острому мечу, разбередив на дне его души первобытные собственнические инстинкты, о существовании которых он даже не подозревал. Красный туман ревности заволок глаза, и он поспешил с ответной колкостью:

— Разумеется. К тому же, вероятно, у одного из этих мужчин будут жена и ребенок, которых вы сможете мучить, эпатируя публично своими изменами. Таким образом, вы окончательно уподобитесь своей матушке, верно?

Он понял, что зашел слишком далеко. Когда эти слова сорвались с его губ, он уже не мог ничего исправить. Оставалось лишь мысленно выругать себя за бессердечность. Совершенно уничтоженная, Мора сдавленно вскрикнула и отпрянула назад, точно от удара.

Охваченный запоздалым раскаянием, Гейбриел протянул к ней руку, неосознанно пытаясь как-то смягчить боль, которую он ей причинил. Но не успел он до нее дотронуться, как Мора набросилась на него, потрясая кулаками.

— Жалкий ублюдок! — взвизгнула она, почти вслепую сражаясь с графом. Но ее удары, словно мячики, отскакивали от его крепкой груди. — Как ты смеешь говорить подобные вещи? Ты ничего не знаешь ни обо мне, ни о моей матери! Она не была… Откуда тебе знать… Мы многого не знаем…

Ее слова казались графу бессвязным бормотанием, поэтому он даже не пытался в них вдумываться. Вместо этого он схватил Мору за руки и усадил к себе на колени, крепко обняв, чтобы остановить ее яростную атаку. Гейбриел прекрасно понимал, что она сейчас меньше всего нуждается в его утешении, и он заслуживает всяческих оскорблений с ее стороны, в том числе и физических, однако он боялся, что в таком истерическом состоянии она может причинить вред самой себе.

В этот момент из глаз Моры хлынули слезы. Они ручьями катились по щекам девушки, и вся ее хрупкая фигурка сотрясалась от рыданий. Каждый раз, когда она делала тяжелый прерывистый вдох, сердце Гейбриела вздрагивало, точно от удара молота.

— Ш-ш-ш, — приговаривал он тихо, прижимая ее к себе и зарываясь носом в душистые локоны. — Прости меня, милая. Я не хотел тебя обидеть. Я вел себя как последний негодяй, и если ты теперь меня ненавидишь, я вполне тебя понимаю. Ну, успокойся!

Казалось, минула целая вечность, пока он шептал ей на ушко утешительные слова. Через какое-то время она постепенно начала успокаиваться. Ее рыдания стихли, перешли в редкие всхлипывания, а он, несмотря на разделявшие их слои одежды, стал все отчетливей чувствовать уютно прильнувшие к нему пышные женственные формы.

О Боже, сейчас не время думать о таких вещах! Он должен вести себя прилично. Но ему было так приятно держать ее в объятиях, что его тело начало типично по-мужски реагировать на раздражитель, карета мерно раскачивалась, и ее упругие круглые ягодицы ерзали у него на коленях, задевая мужское достоинство, отчего оно ожило и болезненно затвердело. Гейбриел изо всех сил старался не обращать на это внимания, но у него плохо получалось.

Мора сдавленно охнула, и он понял, что она заметила признаки его возбуждения. Оторвав голову от его груди, она встревожено заглянула в его глаза. Несмотря на красное заплаканное лицо и взлохмаченные волосы, выбившиеся из тугого пучка и разметавшиеся по плечам, в этот момент она была невероятно прекрасна.

Господи, ему надо до нее дотронуться…

Не в силах совладать с этим порывом, он нетерпеливо зарычал, зубами стянул с руки перчатку и приложил ладонь к щеке девушки, ощутив огрубевшими подушечками пальцев ее атласную кожу.

— Я виноват перед тобой, — хрипло проговорил он. — Ты можешь меня простить?

Она посмотрела на него долгим растерянным взглядом, потом взмахнула ресницами и кивнула, опустив глаза.

— Спасибо, милая. Знаю, я этого не заслужил. Большим пальцем он отвел с ее лица прилипшую прядь волос, и она неожиданно повернулась в сторону его ласкающей руки, прижавшись щекой к его раскрытой ладони. Во рту у Гейбриела пересохло от желания. Он нежно приподнял подбородок девушки и нагнул голову, приблизив губы к ее губам.

— Ты удивительно красива!

Услышав его прерывистый голос, она резко распахнула глаза, и он даже в темноте увидел, как плещется на дне этих маленьких голубых озер подкупающая беззащитность.

— Пожалуйста, не надо.

— Не надо что? Хотеть тебя? Слишком поздно. Похоже, это выше моих сил.

Он дал ей время, чтобы она могла при желании оттолкнуть его. Но этого не произошло. Тогда Гейбриел медленно нагнулся и коснулся губами ее губ. Потом еще раз. Он не хотел ее напугать, поэтому старался сделать первые поцелуи легкими, дразнящими, после чего отстранился, чтобы оценить ее реакцию.

Они бесконечно долго смотрели друг на друга. Наконец Мора моргнула и прошептала:

— Милорд?

— Да, милая?

— Пожалуйста… не могли бы вы повторить?

О Боже, да! Хрипло застонав, Гейбриел повиновался. Это было медленное нежное узнавание, от которого у него таяли члены, а кровь яростным галопом бежала по венам. Он снова и снова целовал ее губы, тщательно исследуя их шелковистую поверхность и наслаждаясь их сладостью, потом скользнул языком в теплый рот, где его нерешительно встретил ее язык. Этот медовый вкус был таким пьянящим, что ему понадобилась огромная сила воли, чтобы оторваться и сделать судорожный вдох.

«Я не должен это делать, — подумал он сквозь туман вожделения, упиваясь ее томным полусонным взглядом. — Если и дальше так пойдет, я совсем перестану себя контролировать». Но когда она обвила руками его шею и притянула для нового поцелуя, голова его пошла кругом, и все мысли разом улетучились. Мощная волна желания захлестнула Гейбриела и неумолимо повлекла за собой.

Эта женщина сведет его с ума!

Он знал, что ему следует держаться от нее подальше, но внезапно забыл почему. Если леди Мора так решительно хочет отдаться мужчине, почему бы, не стать этим мужчиной?

Осыпая поцелуями белую шею девушки, он распустил завязки своего плаща и небрежно скинул его на пол кареты, после чего начал расстегивать крючки на ее скромном платье из темно-синей тафты. Несмотря на то, что пальцы его внезапно утратили проворность, он быстро справился с задачей, стянул платье по ее плечам и рукам, обнажив прозрачную нижнюю сорочку. Пышный бюст маняще вздымался над украшенным ленточками и оборками воротом.

Он обхватил ладонью одну округлость и погладил большим пальцем топорщившийся под тканью сосок, испытав невольное удовольствие от того, как охотно она прижалась к его руке, словно настаивая на продолжении. Вне себя от восторга, Гейбриел нагнулся и потерся носом о верхнюю часть кремовой груди, затем слегка отвел в сторону бретельку сорочки, открыв для поцелуев розовый бутончик.