– Стив, нам нужна помощь, – сказала Эфа, когда мы все-таки обнаружили его в потемках, уткнувшегося в компьютерный монитор.

– Если вам нужны деньги, то можете проваливать, – ответил он своим тоненьким гнусавым голоском, по-прежнему не отрываясь от монитора.

Низенький, худенький, с длинными рыжими волосами, свисающими до пояса, и в круглых очках для зрения – таким явился передо мною программист.

– Нет! – говорю я ему, бросая на стол пачку денег. – Мы не за этим.

– Ну вот, с этого и нужно было начинать! Мне даже имя твое теперь безразлично, – обрадовался он, схватив деньги и немного подсчитав сумму, продолжил: – Послушайте, если вам нужно кого-то убить, то это не ко мне, я лишь могу подсказать имя, кто этим занимается, – и протянул обратно деньги.

– Никого нам не нужно убивать, – говорит Эфа и толкает ему деньги обратно, – нам нужна информация.

– Это я люблю, – отвечает он, положив деньги в тумбочку, стоящую около стола. – Но сначала вы дайте мне информацию: имя, род деятельности, что-нибудь из прошлого.

– Его зовут Сомерсет, – говорю я, – он скрипке играет.

Стив засмеялся.

– Этого недостаточно! Подробности! Подробности! Все, что знаешь!

Я посмотрел на Эфу, в ответ она лишь пожала плечами. Я не знаю Стива, но раз Эфа привела меня к нему, значит, ему можно доверять, тем более другого выбора у меня не было.

– Ну, хорошо! Будут подробности! – говорю я уверено.

– Это мне нравится, записываю, – говорит он, взяв карандаш.

– В общем, в прошлом он был известным человеком, снимался в фильмах, в телепередачах, был лицом многих рекламных компаний. Он был очень богат и знаменит, пока не изрезал свое лицо ножом.

– Ножом? – в раз удивленно переспросили Эфа и Стив.

– Да, – продолжаю я, – за это его забрали в психиатрическую клинику «Подсознание», с которой он сбежал, и через год после побега он снова туда попал и опять-таки сбежал.

– Второй раз? – спрашивает Стив, грызя карандаш.

– Ну да, – спокойно говорю я, – первый раз он попал туда примерно три года назад.

– Это будет достаточно просто, – говорит он. – Имея доступ к журналистским статьям, архивам полиции и клиник, мы узнаем о нем все.

– Постой! Так ты про любого можешь узнать? – спрашиваю я, опомнившись.

– Можно и так сказать, – ответил он, качнув головой.

– Нужно еще про одного узнать, – говорю я, снова посмотрев на Эфу, будто спрашивая у нее разрешения, на что она уверенно кивнула головой. – Только подробностей будет меньше.

– Выкладывай уже, – говорит он, махнув на себя рукой.

– Имя его неизвестно, полтора года назад он попал в клинику «Подсознание» с диагнозом биографическая амнезия, скорее всего, его сбила машина. Возможно, у него есть семья, и они ищут его. Это все.

– Все? – удивился Стив. – Это будет сложно, обещать ничего не буду, только не нужно здесь стоять около меня хорошо?!

– Да, конечно! – проснулась Эфа. – Идем, – махнула она мне рукой.

Заиграла музыка Стива, клацанье кнопок клавиатуры и скрежет грифеля по бумаге.

Прошло всего полчаса, а я уже истерзал себя догадками. Заблудившись в своих мыслях, я не заметил, как Стив начал что-то говорить, так отдаленно, неестественно. Придя в себя, я прервал его словами:

– Подожди! Подожди! Повтори еще раз!

– Повторяю еще раз, – недовольно сказал Стив, – этот ваш Сомерсет вовсе не Сомерсет, а Болек Матье и, мало того, он давно мертв.

– Как это мертв? – спросила Эфа, посмотрев на меня.

– Очень просто, убит около трех лет назад неизвестным, которого, кстати, так и не нашли. Идите сюда, – мы подошли к его столу ближе, – очень успешный и предприимчивый, ему подрожали многие, – читает Стив, – после его кончины поклонники были в ярости и, попросту говоря, в растерянности: еще бы, ведь умер Бог.

– Что-то тут здесь не так! – говорю я Стиву, я в здравом уме и осознаю, что разговаривал с Сомерсетом буквально вчера.

– Это не все… Сейчас… – Стив начал открывать вкладки в компьютере. – А, вот! Цитирую: «После смерти Матье в одном из гостиничных номеров был обнаружен мужчина с окровавленным лицом. Он утверждал, что он Болек Матье и собственноручно изрезал свое лицо. Власти, решившие, что это очередной съехавший с катушек фанат, отправили мужчину на принудительное лечение в психиатрическую лечебницу. Кто из них вам нужен, я не знаю, но то, что это два разных человека, – это факт.

– Все еще больше запуталось! – отчаявшись, сказал я.

– Подожди! – говорит Эфа. – Стив, ты нашел что-нибудь про этого? С изрезанным лицом.

– Я ждал этого вопроса, – довольно произнес Стив, щелкнув пальцами, – внимание… Это музыкант, которому сулил большой успех…

– Да, да, он на скрипке играет, – влезаю я.

– Замечу, от которого он так упорно отказывался, – продолжает он, не обратив на меня внимания. – Работал, так сказать, за идею. Предлагал политикам самые нелепые варианты реформ. Очень часто вступал в споры с влиятельными людьми и с теми же политиками, за что много кому не нравился, и – внимание! – остановился он, подняв указательный палец вверх, – был ярым противником моды на подражание Болеку Матье!

– Но, почему? – неуверенно спрашиваю я. – Чем он мог ему мешать?

– Это же элементарно, – говорит Эфа. – Сомерсет добивался всего своим трудом, а Болек… С помощью чего он там обрел славу, Стив?

– С помощью своего красивого лица, – ответил он, проведя ладошкой около своего лица.

– Вот, только и всего, – продолжает Эфа. – Красивым лицом заполучил поклонение большей части города.

– Значит, Сомерсет давно гоняется за властью над городом? – спрашиваю я.

– Его задумки, о которых ты мне рассказывал, больше всего смахивают на мечту об идеальном городе, – уверенно говорит она.

– Против воли людей, – подтверждаю я. – Но… Зачем себя лица лишать?

– О! Это очень интересный случай! – вступает в разговор Стив. – Матье ни за что бы не лишил себя лица, зато Сомерсет – с удовольствием.

– В смысле? – не понял я.

– Повсюду висят плакаты с изображением Болека, включаешь телевизор – там он, выходишь на улицу, а кругом люди с носами и подбородками, как у него. Сомерсет изрезал себя от лица Болека Матье.

– Когда он мне рассказывал про этот случай, он сказал, что не себя лишает лица, а людей лишает этого лица, – перебил я.

– Вооот! Этим путем он уничтожил Матье в своем сознании! Возможно, даже в этот момент в зеркале он видел Матье, полнейший псих! – засмеялся Стив. – Он мне нравится!

– А как же компании? Разве они не знали о смерти Матье? – спросил я у Эфы.

– Какие компании? – ответно спросила она.

– Сомерсет сказал, что после того, как его нашли окровавленного, к нему пришли люди, на которых он работал, и попросили подписать какие-то бумаги. Как оказалось, своей подписью