на зелёное небо, на западе облачка собирались по трое, видно, к дождю. Выждав мхатовскую паузу, сказал:

– Как фамилия жены?

На удивление, фамилию жена оставила свою.

– Как фамилия шурина?

На удивление, у шурина была фамилия первого мужа матери жены. То есть другая.

– Интересно люди живут. У меня есть знакомый юрист, поручу ему разобраться. Если все по-честному, проведёт банкротство. Будешь без кола и двора, но и без долгов.

Жить у меня можешь, покуда не надоест. Дом, сам видишь, большой, мешать друг другу не будем, хозяйство почти натуральное, не объешь. Недельки через две покажем тебя местным светилам, может, что присоветую толкового. Или в Москву свозим. А пока ешь, пей, веселись.

Влад посмотрел на меня с долей опаски:

– Ты, поди, кое-что про Вальку и шурина знаешь.

– Я про тебя кое-что знаю, а про твоих жен и шуринов слышу первый раз. А проверка не помешает. Сам ведь говоришь: век живи – век проверяй.

– То я про оружие.

– Наши жены – пушки заряжены. Ты как себя чувствуешь?

Он посидел, потом встал.

– А знаешь, ничего. Вот только в сортир нужно.

– Куда идти знаешь?

– Первым делом узнал.

Потом мы неторопливо походили по усадьбе, и я показывал то, что позавчера мне показывал Войкович. Хвалился. Даже до курятника дошел, где, помимо дюжины кур и красавца-петуха, жила пара гусей, три индюшки и, наособицу, три дюжины перепелок. Все под маскировочной сетью.

– От налоговиков прячетесь? – пошутил Влад.

– Коршуны у нас тут резвятся.

– А ружьишка поновее у тебя нет? Я видел в курительной старые ружья, могу и их приспособить, но тогда порох чёрный понадобится, а у тебя его, конечно, нет.

– Ружьишко подобрать можно, и порох сыщем, а нет – так сделаем, но стрелять в коршунов, филинов, лис, зайцев и прочую дичь не моги: это мой персональный заповедник. И вообще, ты что, не настрелялся на службе?

– Меня это успокаивает – стрельба. Без нее чего-то не хватает. Нет, не по… Ну, ты понял. Сам процесс: берешь винтовку, заряжаешь, целишься… Мне не нужны даже волки, я согласен на мишень. Хотел воздушку купить подержанную, они совсем не дорогие, мне по средствам – жена не дала. Да и где мне с дивана стрелять? Это я тут приободрился… Хотя, боюсь, и сейчас стрелок я аховый. Как комиссовали – ничего стреляющего в руках не держал.

Было видно, что запасы бодрости у Влада на исходе, и мы вернулись на террасу, где ждал полдник, как в пионерском лагере. По стакану простокваши. Каждому.

Пили мы простоквашу так, как рекомендуют диетологи: не спеша, маленькими глотками, с перерывами. Так требует переход с условно «городского» ритма питания на здоровый сельский, о которой написано в толстой медицинской книге «Einführung in die Diäologie», изданной в Берлине аккурат в августе одна тысяча четырнадцатого года. Книгу принесла Анна Егоровна по просьбе Влада «чего-нибудь почитать». Газеты он прочел ещё в городе. Ну, а я нет, я газет вообще давненько в руки не брал, за исключением служебной надобности, когда в «английской комнате» «Трактира на Пятницкой» какой-нибудь джентльмен требовал к пятичасовому чаю бренди и газету, обычно тот же «Коммерсант» или спортивное, «Советский спорт», «СЭ». Джентльмену газета по статусу положена.

Ну, а раз я теперь вроде барина, могу тоже почитать.

На удивление, выходило приятно. Не прыгала в глаза реклама, не канючили, чтобы отключил Adblok, и грамматических ошибок было немного меньше. Немного, но меньше.

Мы почти допили простоквашу, когда случилось воздушное происшествие. Коршун в небе схватился с невидимым противником, а потом с победным клёкотом полетел к дубраве.

А на землю что-то упало. Метрах в ста от нас. То есть я четко видел все детали, но сообразил не сразу. Дронт, конечно, дронт. Беспилотный летательный аппарат.

Все-таки допив простоквашу, мы, опять же не спеша, пошли к побеждённой машине. Не доходя пяти шагов, Влад остановил меня:

– Погоди, эти штуки бывают и мёртвые опасны.

Сам он, видно, опасностей не боялся. Подошёл, сделал круг, подошел совсем близко, наклонился.

– Не, не тот случай. Смотри!

Подошел и я. По виду – детская игрушка, упала и разбилась.

– Ну, так почти и есть. Если в стране таможня нормальная, можно из Китая выписать детали долларов на пятьдесят, а то и дешевле, и собрать на радость детям. А можно и готовый взять. Над соседями летать, подглядывать, над озером, над полем. Долго не проработает, ресурс не тот. Но это другое – он показал наклейку. Красным по белому было напечатано «ООО Аргус».

– То есть это не самоделка?

– Не, это дочка какого-нибудь «Оборонсервиса». Детали из Китая, сборка в Китае, наклейка тоже в Китае. Но стоит уже раз в десять дороже. Или в сто. Для серьёзной работы малопригоден, для серьёзной работы фирменный купят, израильский, а эти раздали по губерниям, мол, применяйте нанотехнологии в поисках преступников. Вот так залететь на чужую усадьбу, посмотреть, нет ли мака или конопли. Как будто для этого нужен дрон.

Я огляделся.

– Мака нет. Коноплю тоже не культивируем, разве что дикая, заповедная. Опять же шубохранилищ и дворцов для уточек нет. Зачем кому-то запускать дрон?

– Для отчета. Или посмотреть на твою реакцию. Вон у тебя коршун какой! А ночью, поди, филин сторожит спокойствие наших границ? Таких, действительно, стрелять грех. Стыжусь своих намерений, оправдываюсь неведением.

Я посмотрел на коршуна, но он уже скрылся в листве дерева.

Влад перехватил мой взгляд:

– Ну, снять его они не снимут, вряд ли, это снайпер нужен мирового класса. Или подобраться поближе? Проще отравленного мяса подбросить…

– Послушай, вот ты говоришь, а вдруг дрон все ещё работает? Не летит, но передает?

– Антенну-то я отключил на всякий случай.

– А внутренняя?

– Мощность у антенны слабая, само собой, требует прямой видимости. В полёте покрытие одно, а на земле в ста шагах уже молчание. Ну, в двухстах. Сейчас проверим, – он полез было поковыряться во внутренностях, но я перехватил его руку:

– Постой, чую я, тут непросто. Давай-ка я за рабицей схожу, накроем, тогда уж точно никакого сигнала, – и потащил прочь. Бегом. Влад понял, и когда дрон загорелся, мы были вне зоны поражения. Термитная смесь. Весь он не сгорел, но весь и не нужно. Микросхемы, записывающее устройство – в пепел.

– Вот теперь и вопрос: это был сигнал на самоликвидацию, или сработала автоматика? – сказал я.

– Ну да. Как в добрые старые времена. Я впервые за последнее время чувствую себя живым, – ответил Влад.

И мы пошли. Ужинать. Владу полагались три кровяные колбаски с тушеной капустой