заурчавший желудок. Вот, что ни говори, а без мяса никак нельзя. Человек хоть и всеяден, но белок, причём именно животного происхождения, всё-таки должен быть основой рациона.

— А какие тут звери водятся? — спросил Саня. Сидя на пассажирском в ниве, он, также как и я, почти весь путь проспал, и сейчас сонно хлопал глазами.

— Всякие. — коротко ответил Леонид.

— И волки есть?

— А куда же без них? И волки, и медведи, и много ещё кто, всех и не перечислишь... — под всеми Леонид явно имел ввиду тварей, но говорить о них сейчас не стал, видимо решив не портить впечатления парней от знакомства с миром.

— Ну что, точно поменяться не хочешь? — спросил я его, перед тем как забраться обратно в башню.

— Не... — отмахнулся он, мне лучше за баранкой, привычнее...

До следующего привала мы успели проехать ещё порядка ста километров, и посчитав что в темноте рискуем потеряться — время шло к вечеру, остановились на ночлег.

До темноты успели подстрелить трёх уток, плотно поужинать, и распределив дежурства, завалились спать.

А ближе к утру, часа в четыре, меня разбудил Саня, и буквально вытащил из нагретого за ночь кресла.

— Что, уже? — продрав глаза, спросил я.

— Угу. — подтвердил он, занимая моё место.

Дежурили мы по очереди, моя была последней, почти перед рассветом, как раз тогда когда сон самый сладкий, и просыпаться совсем не хочется.

— Автомат у костра. — добавил Саня, громко хлопая дверью.

Я отошёл от машины. Снаружи было холодно и сыро. Костёр, возле которого лежал калаш, практически догорел, а кучка заготовленных с вечера дров, почти иссякла.

Выбрав пару хворостин, я поломал их на части. Большой огонь мне не нужен, рассвет и так скоро, руки бы погреть. Поэтому кидать буду по кусочку, глядишь и не придётся по ночуге бродить.

Поежившись от этой мысли, я пошурудил угли, и протянув руки к огню, зажмурился. Хоть и маленькое, но живое тепло приятно разливалось по телу.

Сразу захотелось спать, есть, и в туалет. И если со сном и голодом можно было побороться, то физиологические позывы игнорировать не получалось. И я, собрав волю в кулак, всё же покинул территорию лагеря.

Далеко отходить не планировал, но и не пришлось. Едва успел сделать пару шагов, как в спину уперлось что-то твёрдое, и кто-то тихо, но вполне разборчиво, скомандовал,

— Хенде хох!

Первой мыслью было что это шутка, но голос был не знаком, а значит всё вполне серьёзно.

Я замер, пытаясь сообразить что же мне делать — и уже перенес вес на правую ногу, чтобы развернуться и стукнуть ночного гостя, но тут впереди зашевелился ещё один.

— Дёрнешься, пристрелю. — сказал он.

Сразу после этого зашуршало и завошкалось со всех сторон. Гостей было много, и они уже не таились.

Что-то звякнуло, хлопнула дверь, потом кто-то, скорее всего Саня, ойкнул и грязно выматерился.

— Вышли с поднятыми руками! Или щас гранату брошу! — прозвучало одновременно с лязгом открываемых люков.

— Давай к костру! — меня больно толкнули в плечо, заставляя развернуться. Лиц я не видел, только силуэты. Трое стояли почти вплотную, и ещё кто-то шевелился на заднем фоне. Значит у меня как минимум четверо, двое возле нивы, плюс сколько-то на броне.

— Шустрее! — последовал ещё один толчок, и я, сделав несколько шагов, остановился.

У костра, лицом вниз, лежал Саня.

— Лёг! Руки за голову! — тут же последовала команда.

Я подчинился. Геройствовать желания не было, как, собственно, не было и возможности. Происходящее воспринималось как сон, хотя сном, определенно, не было.

Стараясь не делать резких движений, чтобы не нервировать и так нервных гостей, я медленно улёгся на землю. Мне быстро связали за спиной руки.

Холодно и сыро. Роса неприятно «мокрит» лицо, а одежда быстро напитывается влагой.

Тем временем подвели Леонида с Витьком, и так же устроили рядом. Леонид ворчал что-то по поводу недосмотреного сна, а Витек тихо, но зло матерился.

Малейшая попытка перевернуться, или даже просто пошевелиться, тут же пресекалась. Когда словом, а когда и делом. Мне, например, хватило одного пинка под ребра, чтобы успокоиться, а вот Саня почему-то выкобенивался, и в конце концов его нехило так попинали. Леонид, как самый спокойный из нас, вообще уснул. Сначала сопел громко, а потом ещё и захрапел.

Костер потух, стало совсем темно, и я, следуя примеру Леонида, задремал, пытаясь вынести хоть какой-то плюс из сложившейся ситуации.

Сказать что это был полноценный сон — не скажешь, так, где-то на грани. И очнулся я, выйдя из этого пограничного состояния, от шума и резких криков. Солнце уже поднялось, но пока не грело.

Болела голова, затекли руки и ноги, а поясница вообще не чувствовалась.

Чуть повернувшись на бок и не услышав привычного окрика, я приподнял голову, и неподалёку, на спуске к реке, увидел несколько машин. Сколько именно — непонятно, — кучно стояли, но точно не меньше трёх.

Обнадёженный тем что никто на меня не обращает внимания, я покрутился, и посмотрел по сторонам.

Вроде чисто. Во всяком случае рядом никого не видать.

Нормально привстать не вышло, не давали связанные за спиной руки. Пришлось выгибаться так, пытаясь задрать голову как можно выше.

Пока ёрзал, разбудил Леонида. Тот, прежде чем подать голос, долго кряхтел и прокашливался.

— Как же болит всё... — наконец произнес он.

Я хотел было ответить, но не успел, совсем рядом послышались голоса, за нами пришли, и вскоре мы, выстроившись шеренгой, уже топали к машинам.

Небольшой грузовичок, потрёпанный уаз и такой же «несвежий» пикап со станиной для пулемёта. — их я уже видел, а вот ниже на склоне, ровненько в ряд, нашлось ещё с десяток разномастных автомобилей.

Пока мы спали, они уже успели обосноваться.

Поставили большую, армейскую палатку, оборудовали полевую кухню, натаскали огромные кучи хвороста.

— По одному заводи. — скомандовал сидящий на брезентовом, раскладном стуле возле входа в палатку человек. И судя по голосу, это был тот самый тип что повязал меня. Я, конечно, могу ошибаться, но уж больно гхэканье характерное.

— Заходь. — выпала мне «честь» пойти первым.

Откинув полог, я пригнул голову, и прищурившись — с улицы в палатке было темновато, шагнул внутрь, не ожидая ничего