– Куда?! – Кудыкин схватил Костю за шею и заставил пригнуться. – Тебе что, совсем жизнь не мила?

Солдаты рассредоточились справа и слева от вагона, но дальше двух-трех метров от насыпи никто не отходил.

– Слушаем сюда, – громко сказал Кудыкин. – Двигаемся вперед короткими перебежками. По одному. В полный рост не вставать. От вагона дальше, чем на десять шагов, не отходить. Увидев противника, следует залечь и подать условный сигнал. Главное – скрытность. Идеально, если удастся взять минеров живьем. Сафроненко! Давай на ту сторону. Люди должны видеть командира рядом.

– Есть, – сказал заместитель и сразу нырнул под вагон.

– Так. А теперь вперед, – приказал Кудыкин. – Константин. Ты бы лучше сидел в вагоне, чем с автоматом бегать. Но раз вылез – держись позади меня.

– Понял, – испуганно сказал Костя, только в этот момент сообразивший, что на вылазку его никто не звал и что дальше делать – он просто не знает.

На всякий случай он снял автомат с предохранителя и, храбрясь, агрессивно дернул затворную раму. Та с громким лязгом отправила патрон в патронник.

– И не вздумай стрелять, – буркнул Кудыкин. – Не хватало мне еще автоматной очереди в спину.

– Не буду, – пообещал, мгновенно устыдившись, Костя и поставил автомат на предохранитель.

– Первый – пошел! – скомандовал Кудыкин. – Если я правильно понимаю их замысел, они скоро начнут стрелять, чтобы отвлечь внимание от своих взрывников.

Словно услышав его слова, нападавшие, вяло постреливавшие до этого из-за деревьев, открыли ураганный огонь. Россыпь резких ударов по броне и треск аномалий вдоль насыпи дополнили раскатистое эхо от автоматных очередей и грохота двух крупнокалиберных пулеметов на крыше. Косте показалось, что он сейчас оглохнет. Было понятно, что двигаться вперед в таких условиях невозможно. Однако, Кудыкин как ни в чем не бывало принялся жестикулировать, отдавая приказы, и вскоре убежал куда-то вперед.

Собравшись с силами, Костя уже хотел было подняться и броситься следом, но в этот момент совсем рядом сверкнула синим ветвистым разрядом какая-то аномалия и две пули с визгом отрикошетировали от ближайшего металлического колеса. Это было так страшно, что он только крепче вжался в землю, боясь подняться над ней даже на сантиметр.

Несколько минут он лежал в полном напряжении, но постепенно грохот выстрелов, резкий металлический стук в стены вагонов и треск аномалий становились все более привычными, как обычный рабочий фон, и на смену страху получить случайную пулю пришел ужас от того, что он остался совершенно один и теперь не представляет, что делать дальше. Правда, последняя команда Кудыкина подразумевала движение вперед, и поэтому Костя все-таки сумел оторваться от земли и, спотыкаясь о камни и наступая на выпирающие из земли углы шпал, побежал туда, где вскоре должен был случиться решающий бой за живучесть бронепоезда.

Тем страшней было увидеть несущегося навстречу полковника Кудыкина и двух солдат, а за их спинами поднимающийся к небу клуб белого дыма. В растерянности Костя остановился и выпрямился в полный рост. Поэтому хорошо видел, как из белой клубящейся стены выбежал Сафроненко, перешел на шаг, покачиваясь из стороны в сторону точно пьяный, потом схватился за горло и упал навзничь.

– Назад! – страшным голосом заорал Кудыкин, буквально налетая на Костю. – Газ! Они применили газ!

Полковник и два солдата промчались мимо Кости, и тогда он тоже сообразил, что следует делать дальше, неловко повернулся и бросился бежать, с ужасом понимая, что оказался внезапно в арьергарде отступающего отряда. Причем отряда, который только что был почти полностью уничтожен.

Страх придал силы, а едва ощутимый незнакомый пряный аромат подействовал настолько стимулирующе, что к штабному вагону Костя прибежал одним из первых.

– Быстро, матьвашу! – орал Кудыкин, подпихивая Костю и солдат вверх по лестнице, умудряясь одновременно размахивать зажатой в руке рацией. – Вагоны на рециркуляцию! Герметизировать! Пулеметчиков и наблюдателей с крыши убрать! Химическая тревога! Противник применил газ!

Костя и не заметил, как снова оказался в штабном вагоне. Тяжело дыша, он упал в кресло и только тогда начал понемногу приходить в себя, осознавая весь кошмар происходящего. Кудыкин отдавал приказы, но при этом тяжело, с хрипом кашлял. Кашлял и один из трех уцелевших солдат, причем вскоре его даже увели в другой вагон, под присмотр медика. Обстрел поезда практически прекратился, зато за окном проплывали клочья белого дыма.

– Вот гады, – тяжело выдохнул Кудыкин, обессиленно опускаясь в свое кресло.

– Готов начать движение, – сипло сказал динамик селекторной связи, и Костя догадался, что Миха все-таки привел в чувство машиниста.

– Давай, Иваныч, трогай, – сказал Кудыкин.

– Никого не осталось снаружи? – спросил Иваныч.

– Все, кто остался, уже не нуждаются в поезде, – мрачно сказал Кудыкин, глядя, как окна затягивает белой пеленой. – Да шевелись! Эта дрянь на броню оседает – получим потом вторичные отравления!

Поезд вздрогнул, качнулся и принялся медленно набирать ход. В дверях появилась Марина, за ее спиной виднелось перепуганное лицо Наташки.

– Живой? – тревожно спросила Марина Костю и, получив в ответ слабый кивок, сразу же направила к небольшому кухонному закутку, где стояли кружки, чайник и маняще блестел обычный кухонный кран.

Костя вдруг понял, что во рту буквально все пересохло, и, если бы не слабость, он, наверное, бы давно уже пил прямо из крана. Марина принесла Косте воды в кружке и, удостоверившись, что с оператором все в порядке, перешла к полковнику Кудыкину, которому медик оставил какие-то таблетки.

– Ты как? – рядом с Костей на табурет опустилась Наташка, с тревогой заглядывая ему в глаза.

– Все нормально, – с облегчением сказал Костя. – Испугался больше, чем пострадал. Полковник вон траванулся по-настоящему.

Наташка взяла его за руку и смотрела в глаза с такой тревогой, что Костя ощутил, как зашлось в сладостной истоме сердце.

В дверях вагона появился Ломакин и, в ужасе всплеснув руками, кинулся к полковнику, чуть не столкнувшись с Мариной.

– Что же вы, голубчик, вперед-то полезли? – с упреком спросил он. – Мало разве подчиненных?

– Они первым выстрелом ударили в наш тепловоз и оглушили машиниста, – хрипло сказал Кудыкин. – Пришлось принимать решение в считанные секунды. Сколько у нас впереди целых путей?

– Километров пять точно есть, а дальше непонятно пока.

Прямо за окном вдруг полыхнул яркий огонь. Костя инстинктивно прикрыл лицо рукой, Марина резко выпрямилась, завизжала Наташка.

– Не бойтесь, девочки, – успокаивающим голосом сказал Ломакин. – Это просто крупная аномалия рядом с насыпью. Наша броня для нее непроницаема.

Снова открылась дверь, и на пороге возник бледный губернатор в сопровождении одного из своих людей.