— Хоть верьте, хоть нет, а начинаю уважать ваше торговое предприятие, — вполне искренне выразился Бинго, обращаясь за отсутствием в поле зрения хозяина к приказчикам. — Ранее я по наивности полагал, что торговое дело — глупство и… как это, эльфийское такое словечко… нонсенс. Ныне же вижу воочию, что оно славно, когда не приходится полжизни ходить в одной латной варежке, при дележке трофеев перепавшей! Буду восвояси, так и передам нашим, что, мол, совершенно благородное дело — подобное запасение и распределение, и все врут, что, мол, козленочком станешь. Вы, други, ни единожды не козленочки — настоящие матерые козлища, ажно завидки берут. Ныне у меня дела великой важности, как там этот усатый выражался — государственной надобности. Но как вернусь с победой, ждите в гости — с меня пиво с сушками. Пока же бывайте, передавайте привет старшому, а от головных болей…

— Ну давай, рискни.

И столько леденящего, как пороша на вершинах Железных Гор, холода было в голосе капитана Амберсандера, что Бинго враз согласился про себя со всеми его постулатами о несовершении антиобщественных поступков, отказался от идеи наградить приказчиков дружественными зуботычинами и даже руки сложил по швам, причем одну из них выдрал из носа буквально с мясом, но боли не почувствовал.

— Достал ты меня, гоблин Бинго, как даже законной теще никогда не доводилось, — с тихой ненавистью прошипел капитан, предусмотрительно далеко не отходивший и вовремя успевший возникнуть в дверном проеме. — Я-то с тобой по-хорошему, не хотел тебе жизнь осложнять, а ты…

Бинго открыл рот, чтобы возразить, но вместо этого инстинктивно попробовал извиниться. Техникой извинения он отродясь не владел, потому сказалось им что-то невразумительное, типа:

— Не буду, ветчина с песнями, до самых седых подмышек!

И шмыгнул носом, рассчитывая сделать это трогательно и умилительно, но взамен того некрасиво заляпав пол и доспех кровью из поврежденной ноздри.

Капитан нимало не впечатлился и с сурового пути обрекающей своей мысли не свернул.

— Будем, стало быть, с тобою по-суровому, — обронил он веско. — А ну, за мной топай, да не думай свернуть или там сбежать — хуже будет. Благодарю за содействие, мэтр Крейг, за мною, вы ж знаете, не заржавеет. Да вот, кстати, могу ли еще об услуге попросить? Отрядите человека ко мне домой со словом к дворецкому. Пускай велит заседлать в поход моего старого боевого коня Рансера и отвести к Змеиным воротам. Ежли полагает нужным выбросить не без пользы какое-нибудь старое железо, из того хлама, что в чулане, может и его нагрузить.

— Удачи, сэр капитан, да и тебе, сэр гоблин, — благодушно пожелал купец из-за спины сэра Малкольма. — Ежли я чего в жизни разумею, от сего момента она тебе ох как кстати придется.

Бинго панически всхлипнул и покорно поволокся за капитаном. Со страху в нем прорезалось понимание, что шутки и впрямь кончились, а когда без шуток — тогда затеваться не резон даже с маломерком. Так маленькая белочка, защищающая свое потомство, обращается в злобного демона, с коим не совладать и знатному клановому бойцу, и лучшее, что можно сделать, — не злить ее дальше, а позволить ей идти, куда хочет, не совершая резких движений. От переживаний гоблину опять захотелось кушать, а поскольку желудок его, имеющий какой ни на есть конечный объем, заполнен был и так практически до отказа, его вполне логично затошнило, но расставаться с поглощенной халявой и тем более выплескивать ее на голову мерно шагающего впереди капитана, этого клубка грядущих неприятностей, Бинго был не готов, так что ограничился глубоким паровозным пыхтением и мученическим выпучиванием глаз.

Сэр Малкольм стремительным нахрапом преодолел двор, внушил эквивалентные чувства и Клепсидре и вмиг взвился в седло. Бингхам, стесняясь заскулить, тоже полез на свою конягу, а капитан, не заботясь более его присутствием, немедля развернул кобылу в ведомом ему направлении и чувствительно ее пришпорил. Незримый поводок, протянутый меж ним и гоблином, натянулся и на миг опасно завибрировал, но выдержал. Взгромоздясь верхами и матеря про себя не понимающих шутки рыцарей, Бинго последовал за работодателем, забыв даже, что управлять лошадью не умеет, а оттого непривычно легко добившись от нее потребного.

На этот раз ведущий был столь суров и стремителен, что не состоялось ни разговоров, ни попутных приключений; стремительная скачка во весь опор, добавочно осложнившая болезненное положение Бингхамовой задницы, а в конце маршрута — самый натуральный казенный дом.

Кварталы пронеслись мимо и вскоре, к вящему опасению и неудовольствию Бингхама, обрели вид нежилой, но казенный. Совсем же испарились надежды гоблина на то, что все еще может обойтись, когда Амберсандер решительно припарковался возле здания, на вид донельзя сурового — сложенного из массивных серых глыб и забранного на всех окнах толстыми железными решетками, какие не факт что и при желании удастся выломать.

— Может, не надо?.. — осмелился пискнуть гоблин, с неприязнью оглядывая крупных парней при полном вооружении, вытянувшихся во фрунт при виде капитана.

— Надо, — сквозь зубы огрызнулся сэр Малкольм. Негодование, бурлившее в его недрах с самого момента исторической встречи, перестало полыхать ярким пламенем, зато смерзлось в ледышку, которая, как известно, при общем обморожении организма тоже может ощущаться как ощутимо теплящаяся. Паника, обуявшая гоблина, приятно оттеняла это иррациональное тепло, а осознание, что вот-вот кончится гоблинская масленица, сияло в мозгу капитана ярким светочем, идти на который в любой кромешной тьме легко и приятно. — Не отставай, не то заблудишься, и я тебя тут с удовольствием потеряю. Дубину свою прихвати, если хочешь.

Бинго постарался решить, хочет ли он прихватывать дубину, и уяснил для себя, что то, чего он хочет, находится миль за пять от нынешнего его местонахождения — все равно, в какую сторону. С лошади он сваливался совсем уже мешком, колени подрагивали, так что дубину прихватить все-таки пришлось — в основном в качестве посоха. Капитан широким шагом направился к самой неприятной на вид двери — обитой железом, снабженной засовом и опекаемой сразу четырьмя окольчуженными верзилами.

— Этот со мной, — кратко объяснил им сэр Малкольм. — Открывайте!

Спорить с капитаном в его нынешней целеустремленной ипостаси дураков не нашлось — засов мигом сдвинули, а кольчужные хлопцы, отставив неудобные внутри помещения пики, выстроились в колонну по двое перед дверью, поместив руки на рукояти мечей.

— Отбой, — огорчил их капитан. — Сами обойдемся. Факел только дайте.

Факел немедленно появился из караулки, бородатый сержант споро высек на него искру и, прикинув субординационные моменты, вручил его Бингхаму в свободную руку.

— А еще чего-нибудь? — вяло пожелал Бинго, совершенно растерявшись, — то ли ему хотеть казаться как можно меньше и незаметнее, то ли, напротив, как можно больше и всех застращать. — Золото, брульянты, может, у кого дочка симпатишная?

— Арбалеты заготовьте, — оборвал его пожелания Амберсандер. — Коли этот крендель без меня возжелает выскочить, дырявьте его без жалости. Да на всяк случай бронебойными заряжайте, он из прочного семейства, сам давеча хвастал.