А трупов было много. Гораздо больше, чем они предполагали, услышав первую информацию о трагедии. Вода на «Сиддирганче» обрушилась, конечно же, не только на площадку, где устраивался праздничный концерт для российских специалистов. Вырвавшаяся на свободу река со всей яростью обрушилась на страну, в которой плотность населения на квадратный километр — одна из самых высоких в мире. Веками и тысячелетиями люди селились по берегам великой реки, столь милостивой и заботливой к тем, кто ее уважает. Разливаясь два раза в год — во время весеннего таяния снегов в горах и затем осенью, в сезон муссонных дождей — Ганг и его многочисленные притоки сделали землю на десятки километров вокруг исключительно плодородной, жирной, почти черной: так она была насыщена илом. Снимая по два, а то и по три урожая в год, люди не успевали исчерпать возобновляемые ресурсы этой земли, а потому и населения на берегах Ганга становилось с каждой новой эпохой и с каждым новым годом все больше и больше.

А потом человек захотел получить от реки больше, чем заливные поймы, — люди решили, что великий Ганг может поделиться с ними своей неиссякаемой энергией. И он, сжатый тисками мощнейшей бетонной плотины, отдал бенгальцам то, что они так хотели. Но, воспользовавшись моментом, великая река сполна отомстила этой стране. Потихоньку, на минимальной скорости пробираясь вниз по течению, десантники видели десятки трупов, плававших в воде. Кто-то, уже синий и распухший, тихонько покачивался на волнах, глядя широко открытыми глазами прямо в желтое небо. Кого-то прибивало к берегу. Многие утопленники застряли в зарослях, которые сейчас были залиты водой… Хватало и трупов животных — коровы, козы, кони и ослики стали жертвами реки вместе со своими хозяевами.

Десантники знали, что правительство Бангладеш силами войск и полиции уже второй день работает на реке, поставив задачу выловить всех утопленников. Для наших сразу было даже и непонятно, зачем здесь, на Ганге, их помощь — кого, мол, они смогут найти, если на реке уже работает столько человек. Но теперь, пробираясь вниз по течению, ребята сами увидели, что бенгальцы не случайно были рады любой помощи — работы еще оставалось слишком много.

Отложив в стороны автоматы, десантники во-оружились длинными баграми с большими железными крюками на конце. Здесь, на реке, это был самый необходимый инструмент — баграми они вытаскивали трупы из зарослей и переворачивали их на спину, так, чтобы увидеть лица утопленников. Жутковатая это была работенка, даже для видавших виды бойцов. Но пока оставались шансы найти хоть кого-нибудь из посольского списка без вести пропавших, этим приходилось заниматься. Труп любого европейца они тут же втащили бы в лодку, чтобы затем идентифицировать его личность на берегу. Но пока среди утопленников команде Батяни попадались сплошь бенгальцы и бихарцы. А телами местных жителей, по договоренности с представителями даккских властей, наши спасатели не занимались. Катер Батяни остался на месте, два остальных ушли вперед — там работы тоже хватало.

— Помоги…

Крик раздался так явственно и так близко, что Лавров чуть не выронил багор от неожиданности. Но вопль оборвался так быстро, что Батяня решил — наверное, померещилось.

— Вы что-нибудь слышали? — обернулся он к товарищам.

Чернышов недоуменно пожал плечами, а Грош, внимательно вглядывавшийся в прибрежные заросли, вдруг указал куда-то рукой:

— Смотрите!

Метрах в двухстах от них, прячась в зелени каких-то высоких кустов, притаился небольшой приземистый домик, крытый порыжевшим на солнце тростником. Видимо, хижина некогда была поставлена хозяином на небольшом возвышении, потому что сейчас, со всех сторон окруженная водой, эта постройка оказалась на микроскопическом острове посреди разлившегося Ганга. Наверное, если бы не крик, десантники даже не заметили бы этот домик, так ловко скрывался он в буйной зелени. Но сейчас они уж точно не проплыли бы мимо — в окне, в котором не было даже рам, прыгал, радостно махал руками и задорно кричал что-то очень похожее на русское слово «помоги» какой-то абориген, невесть каким образом оказавшийся в водном плену.

— Местный, — констатировал Пластырь.

— Точно.

— Оставляем полиции? — Грош, сидевший на корме и управлявший катером, спросил это скорее для проформы, даже не попытавшись изменить курс.

— Нас-то местные граждане не интересуют, конечно, — почесал в затылке Батяня, — но, блин, если они его за два дня не обнаружили, кто даст гарантию, что сейчас найдут? А еще через два дня власти могут вообще спасательную операцию свернуть. И что тогда этому бедняге делать?

— Наверное, плавать не умеет, раз до сих пор на сушу не выбрался, — предположил доктор.

— Да уж, — покачал головой Батяня и принял решение: — Давай, Грош, к дому, заберем этого кадра.

Молча кивнув, тот заложил широкий разворот, поворачивая к хижине, а Батяня, отложив багор, водрузил на голову хитроумный шлем разработки Беляева. До сих пор в деле применять его еще не приходилось — авось мудрая техника чем-нибудь поможет. Но тут же испытал жестокое разочарование — компьютер, сверяя картинку, получаемую видеокамерами, попытался согласовать ее с загруженными в его память спутниковыми снимками местности, чтобы вычислить точные координаты объектов, но, так и не поняв, откуда кругом взялась вдруг вода, сдался, не сумев даже определить, сколько метров до хижины. Не говоря уж о том, чтобы спроецировать на стеклянное забрало план строения, чтобы спасателям было проще эвакуировать попавшего в западню бенгальца. В общем, убедившись в полной бесполезности вовсе не легкого шлема, Батяня с облегчением снял его с головы и швырнул на дно катера:

— Вот, блин, и умеют же у нас в войсках пузыри раздувать по любому поводу! Тоже мне, чудо техники — в элементарной ситуации разобраться не может!

— Чего ворчишь, командир? — переспросил Чернышов, не расслышавший тираду Батяни из-за шума мотора.

— Да говорю, что толку от этих шлемов — ноль, а денег зато сколько вгрохали, людей сколько привлекли… — наклонился к военврачу Лавров, усиливая голос. — Представляешь…

Вовремя наклонился — договорить командир не успел: со стороны дома, до которого оставалось уже метров пятьдесят, вдруг грохнули автоматные очереди.

— К бою! — скомандовал Батяня и упал на дно катера, спрятавшись за железным бортом — какая б ни была сталь, все-таки укрытие. Осторожно выглянув, он увидел, что из окон дома вели автоматный огонь как минимум трое. Поливая реку длинными очередями, они толком даже не целились, зато шуму на реке наделали порядком. — Грош — правее. Саныч, заходи слева. Это мародеры. Работаем!

Коротко лязгнул с носа катера автомат Пластыря — и один из бандитов, выронив оружие из окна, упал с простреленной головой. Тут же слева стукнули три очереди Саныча — и еще один мародер отстрелялся навсегда.

Катер мягко ткнулся носом в илистый берег, и Батяня, одним прыжком перемахнув борт, тут же рухнул на землю и откатился на метр в сторону.

Стрельба затихла — засевшие в доме бандиты, а судя по крикам, их там было не меньше трех человек, теперь остерегались высовываться из окон, рискуя схлопотать пулю.