Я была настолько сбита с толку, что мне даже показалось, будто я его не расслышала.

– Вы… вы знаете Джеймса?

– Я знаю его семью. Да и кто их не знает? И кстати, меня зовут вовсе не Ахмед. Я Ник Барран. Так что можете называть меня Ником.

Я уставилась на него, не в силах вымолвить ни слова. В конце концов я выдавила из себя:

– Ник значит Николас?

– Не зря вам доктора-то дали.

Эта небольшая перепалка определила тон наших отношений на остаток пути, в течение которого я так и сяк пыталась подобраться к теме Фонда Сколски со всех возможных сторон, однако все мои попытки были безуспешны. В деле саркастических замечаний и уклонения от ответов Ник был настолько искусен, что даже мистер Людвиг по сравнению с ним казался дилетантом.

И я решила, что это не имеет значения. Ведь к концу дня работа Ника будет выполнена и я встречусь с людьми, которые и пригласили меня сюда.

Мы достигли нашей цели примерно через час после захода солнца. Я успела задремать, пристроив сумочку вместо подушки, и проснулась от чьих-то голосов и шума открывавшихся железных ворот. Ночь в пустыне была темной – хоть глаз выколи, и мне понадобилось несколько мгновений, чтобы окончательно осознать, что рядом находятся какие-то люди, а в лицо светит белый луч фонаря.

Поначалу мне показалось, что нас ведут на какую-то верфь, потому что вокруг громоздились контейнеры и подъемные краны, а вокруг суетились люди в касках и спецовках и площадка освещалась прожекторами на высоких металлических шестах. Но прежде чем я успела спросить Ника, где мы находимся, к нам подошел какой-то мужчина с пышными баками и фонарем на шлеме.

– Как раз к ужину! – рявкнул он, кивая Нику. – Я велел Эдди придержать несколько фрикаделек. – Он повернулся ко мне и продолжил немного более вежливым тоном: – Доктор Майо? Я бригадир Крэйг. – Он осторожно пожал мою руку, как будто боялся раздавить ее в могучем шотландском кулаке. – Добро пожаловать на буровую площадку Тритонис.

– Вообще-то, – сказала я хриплым от сна голосом, – меня зовут Диана Морган. – (Крэйг недоуменно посмотрел на Ника.) – Не беспокойтесь, – улыбнулась я им обоим, прижимая к себе сумочку с бабулиной тетрадью. – Я именно тот человек, который вам нужен.

Храм богини Луны

Когда Мирина очнулась, ее первой мыслью было: Лилли!

Но Лилли здесь не было. Зато был кто-то другой… Мирина инстинктивно понимала, что ей грозит опасность. Она слышала, как кто-то или что-то шелестит… ползет… шипит. Что-то холодное скользнуло по ее лодыжке. Мирина предположила, что это маленькая змея, скорее всего ядовитая. А потом появилась другая, побольше, и проползла рядом с ее ухом. Закусив губу, Мирина застыла, стараясь не шевелиться и даже не дышать. Она лежала на чем-то сыром и мягком. Возможно, это была груда сгнивших веток и листьев? Но что бы это ни было, воняло оно так, что Мирина с трудом сдерживала подступавшую к горлу тошноту. А потом ее пронзило воспоминание: храмовые стражи бросают ее в какую-то яму…

Как можно медленнее и как можно бесшумнее Мирина начала высвобождаться из пут. К счастью, мужчины так спешили ее связать, что не затянули узлы как следует. Наверное, они рассчитывали, что девушка разобьется насмерть при падении, и она действительно вполне могла переломать себе кости, потому что, судя по всему, яма была глубокой, как колодец, скорее всего, это и был колодец, только пересохший.

Мирина постаралась справиться с дрожью – ее трясло от ярости и боли. Ярости на мужчин, которые обошлись с ней как с каким-нибудь животным, и боли при мысли о Лилли, ждавшей ее, скорчившись под обжигающими солнечными лучами. Даже пульсирующая боль в спине беспокоила ее не так сильно, как мысли о сестре.

И вдруг шипение утихло, и на несколько пугающих мгновений воцарилась тишина. Мелкие змеи исчезли. Горло Мирины свело от страха. К ней приближалось какое-то новое существо.

Напряженно прислушиваясь, Мирина наконец уловила звук скользящей по камням туши.

Мирина выдернула из-за пояса нож и приготовилась к встрече с новым врагом. Судя по звукам, тварь скользила по наружной стороне колодца, ища проход внутрь, и это была огромная змея, из тех, что обвиваются вокруг своей жертвы, выдавливая жизнь из ее тела, прежде чем проглотить целиком. Там, дома, примерно раз в два года кто-нибудь погибал таким ужасным образом. Мирина до сих пор помнила ужас, который испытала после исчезновения сына их соседей, потому что несколько дней спустя охотники убили огромную змею и внутри ее нашли труп юноши.

Демоны ила – так называли этих змей деревенские жители. Каждую весну старейшины длинной процессией отправлялись к пруду, колотя в барабаны, распевая песни, неся с собой ветки цветущих деревьев, чтобы просить милости у этого древнего зла.

Однако с самого раннего детства Мирина подозревала, что толку в этой церемонии нет никакого. Не потому, что змеи не отвечали на мольбы старейшин, а потому, что этим тварям было на них наплевать. И отец говорил ей то же самое, когда они вместе отправлялись на охоту.

– У змей нет уважения к жертве, как у настоящего охотника, – объяснил отец, когда однажды Мирина расплакалась над мертвым оленем. – Холоднокровные не способны испытывать сострадание. У них нет ни любви, ни ненависти. Они вообще ничего не чувствуют.

И сражаться с ними также следует без каких-либо чувств.

Крепко уперевшись ногами в землю, Мирина подняла руки над головой, ожидая, когда змея нападет на нее. Будь в яме чуть посветлее, она могла бы занять более удобную позицию. Но здесь глаза ничем не могли ей помочь; у нее были только уши и нож в руке.

Но при всей своей храбрости Мирина едва не потеряла сознание от ужаса, когда змея наконец пробралась в замкнутое пространство колодца. Мирина была готова к прикосновению холодной скользкой чешуи, но не готова к чудовищным размерам твари. Змея кольцом обернулась вокруг ее ног и бедер, и под ее весом Мирина со стоном упала на колени.

Девушка ткнула ножом в упругое туловище, уже окружавшее ее талию. Сначала нож даже не смог пронзить плотную чешую, но отчаяние придало сил молодой охотнице. Наконец нож проткнул толстую кожу, и змея тут же замерла, словно в растерянности, а потом в слабом свете, проникавшем сквозь металлические прутья наверху, Мирина увидела омерзительную пасть змеи, которая тут же сомкнулась на ее левой руке.

Закричав, Мирина принялась тыкать ножом в голову змеи, стараясь попасть в глаза. Боль в руке была настолько сильной, что девушка уже ничего не соображала. Но вот змея резко дернулась, и Мирина окончательно потеряла равновесие. Она упала, сжатая огромным телом, и почувствовала, как нож выскользнул из ее пальцев.

Она умирала.

Но она еще продолжала дышать. Да, гигантская змея давила на нее своим весом, но ее хватка ослабла.

Каждое движение требовало от Мирины неимоверных усилий, и все же в конце концов она смогла осторожно высвободить руку из пасти чудовища. А потом, сантиметр за сантиметром, она освободила ноги.