– Что же тут такого удивительного? - с любопытством осведомилась Кристина.

– Женщинам запрещено есть вместе с мужчинами, - объяснила Эмина, качая головой. - Так не принято.

Значит, Филип нарушил обычай, когда разрешил ей обедать за одним столом с ним. Но ведь Кристина не принадлежит ни к его племени, ни к этой жизни. Их правила просто неприменимы к ней. Однако ей не хотелось обижать Эмину.

– Эмина, ты должна понять, что я росла в другой стране и воспитывалась по-иному. На моей родине мужчины и женщины всегда едят вместе. Так что Абу всего лишь хотел, чтобы я чувствовала себя здесь как дома.

– Теперь ясно, - улыбнулась молодая женщина. - Шейх Абу очень добр. Какая ты счастливица? Ведь он выбрал тебя!

Кристине хотелось смеяться. Счастливица? Ее похитили и удерживают против воли! Но не стоит разочаровывать эту милую добрую женщину и лишать ее иллюзий.

– Абу - такой красавец! Любая женщина должна быть счастлива лишь потому, что он ее выбрал, - солгала Кристина. Любая…, но не она. - Где твои дети, Эмина? - поспешно спросила девушка, чтобы переменить тему.

– Мейди присматривает за ними. Это ее единственные внуки, и она очень их любит. Здесь трудно найти жену, потому что не так много людей приезжает в лагерь.

– Тогда как же вы с Саидом встретились?

– Он выкрал меня у моего племени, - гордо объявила Эмина.

– Выкрал?! - охнула Кристина. Неужели все здешние мужчины одинаковы?

– Наши племена много лет пасли скот на одних пастбищах, прежде чем начали враждовать. Я знала Сайда с самого детства и всегда его любила. Когда я достигла брачного возраста. Сайду пришлось похитить меня. Мой отец не позволял мне выйти за него замуж.

– Но из-за чего началась вражда? - заинтересовалась Кристина.

– Неизвестно. Мужчины не говорят с женщинами о подобных вещах. Я только знаю, что Али Хейяз, шейх моего племени, за что-то невзлюбил Ясира Альхамара. Это как-то связано с матерью Рашида, которая была сестрой Али Хейяза.

В этот момент в лагерь въехал Филип - за спиной ружье, у пояса - длинная сабля.

– Я должна идти, - охнула Эмина, увидев Филипа.

– Очень рада была поговорить с тобой, Эмина. Пожалуйста, если можешь, приходи почаще в мой шатер. И приводи с собой детей! Мне так хочется поиграть с ними!

– Обязательно, - застенчиво кивнула Эмина и поспешила к себе.

Филип остановил коня рядом с Кристиной и спешился.

– Почему Эмина так быстро ушла? - спросил он. Золотистые искорки в его глазах отражали блеск солнца. Он стоял, возвышаясь над ней как башня.

– Думаю, она боится тебя, - ответила Кристина с еле заметной улыбкой на губах.

– Что?! - неверяще переспросил Филип. - Но чего ей бояться?

– Тут вы не правы, милорд, ибо самое ваше присутствие вызывает страх и почтение, - поддразнила Кристина. - Неужели вы не заметили, как я трясусь?

– У тебя особенно много причин опасаться, дорогая, - коварно улыбнулся Филип, проводя пальцем по ее руке сверху вниз.

Кристина покраснела, поняв истинный смысл его слов. Ей и в самом деле есть чего бояться. И самое опасное время неумолимо приближалось - солнце уже клонилось к закату.

* * *

Они разделили восхитительный ужин, приготовленный искусными руками Мейди. Потом Филип растянулся на диване, читая одну из книг, привезенных для Кристины. Рядом лежал мех с вином. Кристина сидела на диване напротив, раскраивая тонкий шелк. Она решила добавить к платью, которое начала шить, длинные рукава. Погода становилась заметно холоднее, и Кристине не хотелось просить у Филипа его широкие бурнусы, чтобы согреться.

Может, стоит сшить себе такой же - из роскошного бархата, с куфьей в тон?

Девушка громко рассмеялась, вообразив себя одетой в костюм кочевника-бедуина.

– Что-то забавляет тебя, милая?

– Просто представила себя в бархатном бурнусе, который собираюсь сшить. Скоро настанут холода.

– Весьма мудро с твоей стороны заранее подготовиться к зиме, но не пойму, что тут смешного, - заметил Филип, откладывая книгу.

– Ну…, подумай только, я - в бурнусе и куфье того же цвета. Согласись, вряд ли хорошо одетая англичанка заинтересуется подобной модой!

Филип улыбнулся, и его глаза нежно блеснули.

– Хочешь, я привезу из Каира твои вещи? Это можно легко устроить.

Кристина, немного подумав, покачала головой:

– Нет…, внезапное исчезновение моих вещей лишь расстроит Джона Не хочу, чтобы он лишний раз тревожился за меня. Обойдусь теми тканями, что ты дал мне.

Девушка отсутствующим взглядом уставилась на ножницы в своей руке. Бедный Джон! Она надеется, что он смирился с мыслью о смерти сестры, не ищет ее по всей стране, не мучается, думая о том, где она и какие страдания выносит. Ярость охватила Кристину при виде человека, чье желание разрушило ее жизнь и уничтожило мечты.

– Кристина! - громко окликнул ее Филип, бесцеремонно врываясь в ее мысли. - Я спросил, хочешь ли ты, чтобы твой брат считал тебя мертвой?

– Да! - завопила она в ответ вне себя от гнева. - Мы с братом были так близки! Не желаю, чтобы он думал о мучениях, которые мне приходится переносить в руках такого варвара, как ты! Будет великодушнее позволить ему считать, что я погибла…, пока мне не удастся наконец вернуться к нему.

Филип, пораженный столь внезапным приступом бешенства, медленно поднялся.

– Разве тебе плохо здесь, Тина? - тихо спросил он. - Тебя бьют и заставляют рабски пресмыкаться?

– Но ты держишь меня, словно в тюрьме! - взорвалась девушка, пронизывая его взглядом потемневших синих глаз, словно сотней кинжалов. - И каждую ночь насилуешь! Думаешь, мне доставляет удовольствие отдаваться тебе против воли?

– А ты это отрицаешь? - мягко осведомился Филип, улыбаясь одними глазами. Кристина опустила голову, чтобы избежать взгляда Филипа, опасаясь, что выдаст себя.

– О чем ты говоришь? Что я отрицаю? - пробормотала она.

Но Филип, слегка сжав ее подбородок, повернул ее лицом к себе:

– Не станешь же ты отрицать, что я дарю тебе такое же наслаждение, как ты - мне? Хочешь сказать, что невыносимо страдаешь каждую ночь, когда я лежу между твоих бедер. Тина?

Ярость мгновенно сменилась чувством жгучего унижения, и Кристина, чувствуя, что побеждена, стыдливо потупилась. Почему ему всегда удается одержать верх? И как он может спрашивать о подобном! Черт бы побрал Филипа! Лишил ее остатков гордости, зная, что она не сможет солгать. Но она не доставит ему удовольствия, признавшись в том восторге, который охватывает ее в его объятиях.

– Мне больше нечего сказать вам, милорд Кэкстон, - ледяным тоном процедила Кристина. - Поэтому прошу извинить меня, я хотела бы прилечь.