Найдите в начальных словах долгожданный ответ.

— Видимо, ты лучше разбираешься в поэзии, чем я, — заметила Вайолет, и Солнышко кивнула, соглашаясь с ней. — Последнее двустишие ничего не проясняет.

— Но ведь именно ты предложила решение, — попытался подсказать ей Клаус. — Когда мы получили третьи стихи, ты подумала, что «начальных» относится к начальным словам каждой строки.

— Но ты сказал, что «начальный» означает «первый», — напомнила Вайолет. — И что Айседора хочет привлечь наше внимание к самой первой строке.

— Я ошибался, — признал Клаус. — И я как никогда счастлив, что ошибался. Айседора имела в виду именно начальные буквы. Я понял это, только когда прочел: «… среди этих букв… увидит…» Она спрятала то место, где их держат, среди стихов, как Тетя Жозефина прятала место, где находилась она, внутри своей записки. Помнишь?

— Конечно, помню. Но все равно пока не понимаю.

— «Найдите в начальных словах…» — повторил Клаус. — Мы думали, Айседора имеет в виду первые слова, а она имела в виду первые буквы. Она не могла сообщить нам прямо, где они с братом находятся, поэтому Айседора воспользовалась своего рода шифром. Если прочесть начальные буквы каждой строки трех двустиший, мы поймем, где они с Дунканом спрятаны.

— «Фамильные камни — причина ужасного плена», — процитировала Вайолет. — Это «Ф». «Однако друзья нас спасут и спасут непременно». Это — «О».

— «Невольно молчим мы и ждем, чтоб рассвет наступил», — подхватил Клаус. — Это — «Н». «Тоскливый безмолвствует клюв в ожидании крыл». Это — «Т».

— «А если хотите быстрей нас избавить от бед», — возбужденно продолжила Вайолет.

— «Н»! — торжествующе выкрикнула Солнышко.

И все трое закричали вместе: «ФОНТАН»!

— Птичий Фонтан! — повторил Клаус. — Квегмайры прямо перед окном нашей камеры.

— Каким образом они могут сидеть в фонтане? — с недоумением произнесла Вайолет, — и каким образом Айседора передает записки воронам Г.П.В.?

— На эти вопросы мы сможем ответить, как только очутимся на свободе, — сказал Клаус. — Пора дальше растворять известь, пока не явился Детектив Дюпен.

— А с ним горожане, которые так мечтают по закону психологии толпы сжечь нас на костре, — закончила Вайолет и вздрогнула.

Солнышко подползла к хлебу и приложила ладошки к стене.

— Каша! — крикнула она, что означало приблизительно «Раствор почти размяк, еще немножко!».

Вайолет сняла с головы ленту, а потом завязала ее заново. Она всегда так поступала, когда хотела передумать все заново, то есть «Еще усерднее поразмыслить над тяжелой ситуацией, в какой очутились Бодлеры».

— Боюсь, у нас совсем не осталось времени. — Вайолет устремила глаза на окошко. — Видите, какое яркое солнце. По-моему, утро уже позади.

— Тогда надо торопиться, — сказал Клаус.

— Нет, — поправила его Вайолет. — Надо подумать заново. Я уже придумала насчет скамейки. Мы можем использовать ее по-другому, не только как трап. Мы используем ее как таран.

— Хонц? — переспросила Солнышко.

— Таран — это бревно, которым проламывали дверь или стены, — объяснила Вайолет. — Военные изобретатели в Средние века использовали таран, чтобы ворваться в обнесенные стеной города, а мы с вами используем скамью, чтобы вырваться из тюрьмы. — Вайолет подняла скамейку и положила ее себе на плечо. — Скамья должна лежать как можно горизонтальнее, — сказала она. — Солнышко, залезай Клаусу на плечи. Если вы оба возьметесь за тот конец, я думаю, таран сработает.

Клаус и Солнышко заняли указанную позицию, и все приготовились пустить в ход новое изобретение. Сестры крепко держали скамью за два конца, а Клаус крепко держал Солнышко, чтобы она не свалилась, на пол Камеры-Люкс, когда они начнут долбить стену.

— А теперь, — скомандовала Вайолет, — отходим назад, насколько хватит места, и на счет «три» бросаемся вперед. Цельте таран в то место, где мы обработали стенку растворителем извести. Готовы? Раз, два, три!

Бух! Бодлеры бросились вперед и ударили скамьей в стену со всей силы. Грохот раздался такой, что, казалось, сейчас рухнет вся тюрьма. Однако на двух-трех кирпичах осталась лишь слабая отметина, как будто стену лишь слегка царапнули.

— Еще раз! — приказала Вайолет. — Раз, два, три!

Бух! Дети услышали, как снаружи дико захлопали крыльями несколько испуганных грохотом ворон. Еще несколько кирпичей получили вмятины, а один лопнул посередине.

— Получается! — закричал Клаус. — Таран действует!

— Раз, два, минга! — выкрикнула Солнышко, и дети снова ударили тараном в стену.

— Ой! — вскрикнул Клаус и слегка пошатнулся, чуть не уронив младшую сестру. — Кирпич на ногу упал!

— Ура! — закричала Вайолет. — То есть жаль, что тебе больно, Клаус, но раз кирпич вывалился, значит, стена поддается. Опустим таран, посмотрим, что получилось.

— Нечего рассматривать! — остановил ее Клаус. — Давайте дальше. Главное, выбраться поскорее.

Бух! Бодлеры услышали, как еще несколько обломков брякнулось на грязный пол Камеры-Люкс. Но, кроме того, они услышали и другие знакомые звуки: сперва тихий шелест, он разрастался и становился все громче, пока им не начало казаться, будто листают одновременно миллион страниц. Это вороны Г.П.В. делали круг за кругом, собираясь перелететь в центр на свои дневные квартиры. И тогда дети поняли, что время уже на исходе.

— Юрол! — с отчаянием выкрикнула Солнышко. И затем что есть мочи «Раз! Два! Минга!» На счет «минга», что, естественно, означало «Три!», Бодлеры ринулись вперед и ударили в стену Камеры-Люкс тараном с оглушительным «Бух!». Одновременно послышался страшный треск — орудие разломилось пополам. Дети потеряли равновесие, Вайолет отбросило в одну сторону, Клауса и Солнышко в другую, а там, куда ударил таран, из стены вылетело огромное облако пыли.

Огромное облако пыли — это не то, чем можно любоваться. Художники редко пишут портрет огромного облака пыли или включают его в свои пейзажи или натюрморты. Поставщики фильмов редко выбирают огромное облако пыли в качестве главного персонажа романтических комедий, и, насколько показало мое расследование, огромное облако пыли никогда не поднималось выше двадцать пятого места на конкурсе красоты. Тем не менее Бодлеры, хотя их и раскидало по камере и они выронили свои половинки тарана, не спускали глаз с огромного облака пыли, любуясь им, точно чудом красоты. Они любовались им потому, что это облако пыли состояло из частиц кирпича, извести и других строительных материалов, из которых складывают стены, и зрёлище это подсказало Бодлерам, что изобретение Вайолет сработало. Когда огромное облако пыли осело, сделав пол еще грязнее, на покрытых пылью лицах детей появилась широкая улыбка: они увидели и еще более прекрасное зрелище — огромную зияющую дыру в стене Камеры-Люкс, словно созданную для поспешного бегства.