единообразии в индоевропейских диалектах для лексемы “правый”, восстанавливаемой для общеиндоевропейского в праформе *t’ek[h]-s- невозможность реконструкции общеиндоевропейской праформы со значением “левый”». Невозможность – сильное слово, но из уст тех, кто всю жизнь положил на реконструкцию индоевропейского праязыка, такие заявления следует принимать всерьез[100].

Как получилось, что у древних индоевропейцев было слово, означающее «правое», но не было слова «левое»? Прилагательные и наречия обычно образуют пары противоположностей: если какие-то предметы горячие, то другие должны быть не горячими или холодными и так далее. Если у праиндоевропейцев было слово «правое», следовательно, у них должно было быть представление о правом и левом и соответственно слово, значившее «левое». Так что же с ним случилось? Гамкрелидзе и Иванов говорят об этом предельно ясно: «причина должна лежать в символическом значении «левого» в индоевропейском, его табуировании и частичной замене в отдельных диалектах». Это очень напоминает то, что Герц писал в «Преобладании правой руки»: хотя [в индоевропейских языках] наличествует единый термин, обозначающий «правое», распространенный на очень большой территории и демонстрирующий большую устойчивость, концепция «левого» выражена несколькими различными терминами». Указание на этот факт можно увидеть и в таблице: в большинстве языков понятие «левое» выражено большим числом слов, чем «правое» – так, в латинском существует и sinister, и более старое слово laevus. Но реальное подтверждение – как раз невозможность реконструировать общее происхождение слов, означающих «левое» – они сильно менялись, новые слова для этого понятия брали со стороны или придумывали, так что в результате общие черты между ними исчезли. Тем самым подтверждается догадка Герца о символическом преобладании правой руки: широко распространенная замена понятия «левое» указывает на его стигматизацию. Мы даже можем наблюдать этот процесс в английском, в котором не нашлось современного потомка англосаксонского слова winstre [101].

Различный лингвистический статус правого и левого виден и в феномене, который лингвисты называют «маркированностью». Немаркированная форма слова – допустим, «счастливый», маркированная – «несчастливый», где «не-» указывает на отклонение от нормального состояния. Немаркированные слова обычно встречаются чаще, они лингвистически старше и более нейтральны (то есть ответом на вопрос «Он счастлив?» может быть «да» или «нет», тогда как вопрос «Он несчастлив?» подразумевает, что человек и в самом деле несчастлив). Слова со значением «левое», как правило, лингвистически маркированы, правое считается нормой, а левое определяется как «отличное от правого». Правое нормально, левое ненормально и стигматизируется[102].

Прежде чем отойти от проблемы происхождения слов, означающих правое и левое, стоит задаться вопросом, почему в английском языке правое значит одновременно и «противоположное левому» и «противоположное неправильному», а также несет ряд значений, связанных с обязанностями, ожиданиями и обязательствами. Существует ли какая-то прямая связь между этими разными значениями? На первый взгляд – нет. Конечно, кто-то увидит здесь связь, но большинству покажется, что это просто совпадение. В индоевропейском праязыке есть слово *h3regtos, означающее справедливый, прямой или правильный, но оно явно не связано с *de[h]s (i) —. От *h3regtos происходит серия слов, в основном через латинский глагол regere – направлять, руководить или править, и даже группа слов, включающая множество индоевропейских обозначений царя или властителя. Совмещение двух значений произошло только в германских языках, и его называют «обратным семантическим смещением». Если несколько значений слова «правое» не эквивалентны, то едва ли нужно упоминать, что тот факт, что англичане пишут правой рукой (write и right звучат одинаково), совсем не относится к делу, это каламбур, не сложившийся ни в одном другом европейском языке (хотя он все же полезен, так как помогает детям сообразить, где у них правая рука)[103].

Столь эффективная реконструкция индоевропейского праязыка у ряда читателей может вызвать вопрос – а возможно ли восстановить более ранние праязыки, одним из потомков которых стал индоевропейский? Это дискуссионный вопрос. В 1903 году датский лингвист Хольгер Педерсен указал на сходные черты индоевропейских, семитских, уральских, алтайских и эскимо-алеутских языков, предположив, что они могли произойти от общего предка, который он назвал ностратическим языком. С тех пор интерес к этой идее не раз возникал и снова пропадал, и сейчас она снова в моде, и попытки реконструкции ностратического языка продолжают предприниматься. Однако пока в нем не обнаружено слов, означающих правое и левое[104].

Поскольку левое и правое представляются столь значимыми концепциями и поскольку слова, обозначающие эти понятия, уходят так глубоко в историю языка, удивительно, что столь многие из нас плохо различают левое и правое. Прежде чем поговорить об этом, проделаем небольшой эксперимент с памятью. Посмотрите на рис. 4.1 – изображение британской почтовой марки. На каком из них профиль королевы повернут правильно? Или какой портрет Джорджа Вашингтона на долларовой купюре правильный (рис. 4.2)? Наконец, рис. 4.3, изображающий недавнее впечатляющее событие – комету Хейла – Боппа, которую многие наблюдали в 1997 году. Вы можете вспомнить, в какую сторону был направлен ее хвост? Ответы – в примечаниях в конце книги[105].

Рис. 4.1. На какой из марок профиль королевы обращен верно?

Рис. 4.2. Какой из портретов Джорджа Вашингтона изображен на долларовой купюре?

Рис. 4.3. Комета Хейла – Боппа при наблюдении из Чендлерс-Форд в Гемпшире, 28 марта 1997 года. На одной фотографии комета изображена так, как она выглядела на самом деле, на другой – зеркально. Какая из двух фотографий верна? Ответы можно найти в примечаниях

Если вы затрудняетесь, не волнуйтесь – вы в хорошей компании. Исследование, проведенное среди студентов Оксфордского университета спустя шесть месяцев после того, как комета Хейла – Боппа скрылась с небосклона, показало, что только 60 % видевших комету смогли вспомнить, в какую сторону она была повернута, налево или направо. И это несмотря на то, что многие наблюдали комету от 2 до 9 раз, а некоторые – еще чаще[106].

Как мы учимся употреблять слова «правое» и «левое» и почему некоторые, похоже, испытывают трудности с этими понятиями? Как часто бывает в подобных случаях, понять, каким образом взрослые делают что-то правильно, можно наблюдая за детьми, совершающими ошибки при выполнении тех же действий, но в итоге осваивающими их. Понятие о левом и правом формируется у детей далеко не сразу. В романе Себастьяна Фолкса «Шарлотта Грей» семилетний Андре, как и все маленькие дети, сталкивается с этой проблемой: «Когда, запыхавшись, он добрался до дороги, он замер в замешательстве. Налево, направо… Он был еще слишком мал, чтобы понимать разницу, но знал, что школа в той стороне, на холме». Винни-Пух, медвежонок с опилками в голове, тоже никак не мог в этом