– Нет, не скажу. Скажу только, что отыскал мужчину, который был с ним знаком в то время. Он все знал. Знал ее, знал, что случилось.

– Если бы только у меня было больше опыта и меньше самонадеянности… – начала Мойра.

– Ничего бы не изменилось. Она могла остаться в приюте в Дублине, или вернуться к семье в графство Клэр, или сбежать. Исход был бы тот же, потому что она взяла меня с собой. Уж не знаю, что им двигало – гордыня, злоба, кровожадность, – но он хотел оставить меня у себя.

– Рорк знал, что мысль об этом будет преследовать его до скончания дней. Что ж, значит, судьба у него такая.

– Он все равно нашел бы ее.

– Это самые великодушные слова, какие я могла бы надеяться услышать от вас, – вздохнула Мойра.

– Это всего лишь правда. – Ему необходимо было справиться с этой правдой и жить дальше. – Я ездил в Клэр. Видел ее семью. Мою семью.

– В самом деле? – Она подалась вперед и накрыла своей рукой его руку. – О, я так рада! Я очень рада это слышать!

– Они показались мне… необыкновенными. Сестра-близнец моей матери распахнула передо мной двери своего дома. Просто так, ни о чем не спрашивая.

– Люди из западных графств славятся своим гостеприимством.

– Я все еще под впечатлением. Я вам бесконечно благодарен, миссис О'Баннион, за то, что вы мне сказали. Я хотел, чтобы вы это знали.

– Она была бы рада, как вы думаете? И дело не только в том, что вы узнали правду о ней, главное, вы сделали для этого все возможное. Я думаю, она была бы очень рада. – Мойра поставила свою кофейную чашку на столик и открыла сумку. – Вы не взяли это, когда были у меня в прошлый раз. Может быть, возьмете сейчас?

Он взял фотографию молодой женщины с рыжими волосами и большими зелеными глазами, держащей на руках темноволосого малыша.

– Спасибо вам большое. Она мне очень дорога.

Какой-то парень в белом костюме пел о коварстве любви. Потягивая шампанское, Ева была вынуждена с ним согласиться. Во всяком случае, в том, что касалось коварства. Что же еще, если не любовь, могло заставить ее отвлечься от загадочного убийства и подпирать стену бального зала в Филадельфии? Видит бог, любовь – а с Рорком она потом круто разберется: как он посмел бросить ее одну! – единственное объяснение тому, что она стоит тут и хлопает ушами, пока какая-то дамочка в лавандовых шелках знай себе треплется о модных дизайнерах.

Да, да, да, она лично знакома с Леонардо! Черт побери, да, он женат на ее лучшей подруге! А ей бы сейчас не помешала добрая доза Мэвис. Да, именно он, Леонардо, сотворил то самое платье, что на ней сейчас надето. Ну и какого хрена? Это всего лишь платье. Одежда. Ее надевают, чтобы не ходить голыми. И не мерзнуть. Но любовь заставила ее несколько подретушировать свои мысли, поэтому ее участие в разговоре – когда ей удавалось пробить брешь в звуковой стене, которой окружила себя ее собеседница, – сводилось к чему-то вроде «да-да».

– А вот и самая ослепительная женщина в зале! Вы нас извините, не правда ли? – Чарльз Монро, красивый и светский донельзя, одарил мучительницу Евы лучезарной улыбкой. – Я просто обязан похитить миссис Рорк.

– Лучше бы пристрелил на месте, – пробормотала Ева, когда он увлек ее на середину бального зала. – Возьми у меня в сумке табельное оружие, прижми к пульсу на шее и стреляй. Положи конец моим мучениям.

Он лишь засмеялся, выводя Еву на танцплощадку.

– Когда я тебя увидел, сразу понял, что ты готова сама вытащить табельное оружие и вогнать этой бабе пулю между глаз.

– Нет, я думала вставить ствол ей в рот. Он все равно не закрывался. – Ева рассмеялась. – Все равно спасибо за спасение. Я не знала, что ты здесь.

– Да я только что приехал. Немного припозднился.

– Работаешь?

Чарльз Монро был лицензированным профессионалом высшей категории.

– Я с Луизой.

– Вот как!

Поскольку он зарабатывал на хлеб, торгуя собой, Ева никак не могла понять, что связывает его с Луизой Диматто, преданным своему делу врачом. Но они выработали и поддерживали непостижимые ее уму отношения. «Разные люди живут на свете», – напомнила себе Ева.

– Я собирался связаться с тобой, – продолжал Чарльз, – насчет Джейси Вутон.

В Еве тут же проснулся полицейский.

– Ты ее знал?

– Было дело. Честно говоря, я знал ее довольно мало. Думаю, мало кто скажет, что хорошо знал Джейси. Но мы крутились в одних и тех же кругах, сталкивались время от времени. До того, как она вылетела.

– Давай найдем где-нибудь уголок потише.

– Вряд ли сейчас подходящий момент…

– А мне лучшего не надо.

Взяв руководство на себя, Ева вытащила Чарльза из бального зала. «Лучше поговорить на свежем воздухе», – решила она, оглядев сгрудившихся группками гостей. Правда, выйти им пришлось всего лишь на террасу, украшенную гирляндами цветов, уставленную столиками. Здесь тоже было много людей, но все-таки потише, чем внутри.

– Выкладывай все, что знаешь.

– Почти что ничего. – Чарльз подошел к краю террасы, взглянул на огни города. – Она была старше меня, опытнее. Ей нравилось все первоклассное. Одежда, тусовки, клиенты.

– Стало быть, первоклассный поставщик?

– Я ничего не знаю о ее поставщике, – отрезал Чарльз. – Ровным счетом ничего. Не стану прикидываться, будто мне вообще ничего не известно об этой стороне дела, но сам я остаюсь чист. Я мог бы сказать – клинически чист, потому что теперь встречаюсь с дамой-медиком, – добавил он с улыбкой. – Вылет Джейси всех застал врасплох. Если она и была наркоманкой, она это умело скрывала. Если бы я что-то знал, Даллас, я бы тебе сразу сказал. Без балды. Насколько мне известно, у нее не было друзей. Или врагов. Для нее вся жизнь сводилась к работе.

– Ладно. – Ева начала было засовывать руки в карманы, но вовремя вспомнила, что в маленьком шелковом платьице цвета меди их нет. – Если что-то вспомнишь – любую ерунду столетней давности! – я хочу быть в курсе.

– Обещаю. Меня это потрясло. Страшная смерть. До меня доходят жуткие слухи. Луиза обеспокоена. – Чарльз оглянулся на двери, ведущие в зал. – Она ничего такого не сказала, но она встревожена. Когда любишь кого-то, сразу видишь, что они переживают.

– Да, я тоже так думаю. Тебе следует поостеречься, Чарльз. Ты не соответствуешь психологическому портрету жертвы в этом деле, но все равно, осторожность не помешает.

– Как всегда, – ответил он.

Ева ничего не сказала Рорку об этом разговоре по дороге домой. Но разговор произвел на нее впечатление, она обдумывала его, снова и снова прокручивала в голове.

Когда они вновь оказались в своей спальне, она выползла из крошечного платьица и пересказала разговор.