Хийси поднялся и пошёл в лес. Ист потерянно потащился следом.

Ушли они совсем недалеко, нарядное древо проклятия было видно сквозь редкий кустарник, когда перед ними открылась новая полянка, в центре которой громоздился гранитный валун: скала в три человеческих роста высотой. В северных краях такие частенько попадались в лесу, а то и посреди поля, поскольку ни огонь, ни сосновые клинья не могли разбить замшелую громаду. Эта скала отличалась лишь одним: на крутом, почти отвесном боку было выбито, врезано в камень размашистое пятно, напоминающее человеческую фигуру, что словно распласталась на сером граните. Под самой выбоиной, у подножия валуна, выпрямившись и надменно глядя поверх голов подходивших, стоял высокий толстый мужчина в длиннополом парчовом халате. Всё в его внешности возмущало и привлекало взгляд: нос, напоминающий орлиный клюв, бездонные агатовые глаза, чёрные, без единой проседи волосы, уложенные в причёску, которой бы позавидовала иная модница, и особенно крашенная хной на персидский манер борода, ещё не остывшая от прикосновения щипцов для завивки.

Хийси молча подошёл и остановился напротив незнакомца, которому не доставал и до плеча.

— Приветствую тебя, Хувава! — прогудел краснобородый. — Я вижу, старый зверь снова выполз на тропу. Да ещё и не один… — Агатовые глаза скользнули по Исту.

— Здравствуй и ты, — проскрипел Хийси недовольно.

Ист понимал, чем недоволен учитель. Встречный назвал его по имени в присутствии постороннего, а это — прямое пожелание зла. Незачем зря разглашать магические имена.

— Я-то здоров, клянусь источником, а вот некоторым не мешало бы вспомнить былое. Не болят старые раны, Хувава? Видно, память стала тебе изменять, что ты решил дважды свалиться в одну яму. Это и есть твой выкормыш? И зачем ты его приволок сюда?

— Я его не волок, он поднялся сам, — отрезал Хийси.

— Вот как?… Тогда ты поступил ещё глупее. Прошлый раз тебя костяным топориком корябали, а у этого молодчика настоящий меч. Краденый, правда, так краденое ещё хлеще бьёт.

— Я никогда и ничего не крал! — произнёс Ист, шагнув вперёд. Он уже понял, с кем разговаривает Хийси, и неожиданно ему стало легко и совсем не страшно. Ведь перед ним тот же человек, только поганей, потому что над ним нет надзирателя, а совестью в душе он обзавестись не удосужился.

— Не смей врать рядом с источником!

— Я никогда ничего не крал! — упрямо повторил Ист.

— Он говорит правду, — спокойно сообщил Хийси. — Мальчику нет ещё двадцати, и он не мог участвовать в старых делах.

— Что ж… — Краснобородый Гунгурд наклонился вперёд. — Я беру свои слова обратно и дарю тебе мой меч, всё равно храм уже не восстановишь. Будет забавно посмотреть, как ты распорядишься подарком.

— Послушай, — Хийси шагнул вперёд. — Мы пришли к тебе мириться. Ты знаешь, что не сумеешь справиться со мной, поэтому давай заключим мир, и я не буду интересоваться, почему сгорел мой лес и отчего случилось землетрясение в Раджпуре.

— С одним я не справлюсь, а вот с двумя — запросто. И попомни мои слова: я не зря назначил тебе встречу возле этого камня. Пройдёт совсем немного времени, и я подвешу на нём твоего выкормыша! Боюсь только, что тебя уже не будет в живых. Всё-таки в руках у твоего убийцы будет не заострённая костяга, а мой подарок. Ты знаешь, Хувава, я работаю хорошо.

Краснобородый вскинул руку, полыхнуло пламя, а когда дым рассеялся, возле камня никого не было.

— Пойдём, — тихо проговорил Хийси. — Ты — искать свою Риту, а я новую берлогу устраивать. — Хийси помолчал и совсем тихо добавил: — И постарайся, чтобы пророчество Гунгурда не сбылось.

— Учитель, я с тобой!

— Нет. У нас теперь разные пути. Видишь, тропа раздваивается. Значит, мы уже на земле. Тебе направо, так ты окажешься совсем рядом с Норгаем. Кстати, когда захочешь пройти по нижнему пути, то знай, что там всё так же, как и на верхнем. Только там бьёт источник лжи и растёт древо мудрости. Его плоды не трогай, пусть их Парпляк жрёт. Но оружие там тоже надо будет отдать.

— Меч! — вспомнил Ист, но тут же почувствовал, что меч ему возвращён и во всякое мгновение рука может почувствовать его тяжесть.

Но за то мгновение, что Ист думал об оружии, Хийси шагнул в сторону и скрылся из виду. Ист постоял немного на развилке, а потом свернул направо.

В Норгае Ист задержался ненадолго. Город уже пришёл в чувство после молодецкого налёта ушкуйников, базар шумел, как прежде, а центр, особенно пострадавший от огня, пропах извёсткой и глиняной пылью: дома возвращали себе прежний нарядный вид.

Пожар обошёл дом Роксаланы стороной, но и в нём тоже шёл ремонт: сновали припудренные известью штукатуры, взмахивал длинной кистью маляр, мозаичники стучали молоточками. Ист разыскал распорядителя работ: пожилого, задёрганного заботами человека, и спросил о хозяйке.

— Не знаю, почтеннейший, — ответил тот. — Дом продаётся, хозяйка уехала, управляющий тоже в отъезде, выбирает мрамор для фонтана, а то каменотёсы предлагают такой товар, что стыдно смотреть.

— Куда уехала? — спросил Ист, вкладывая в ладонь собеседника тяжёлую серебряную монету. На этот раз Ист был при деньгах; пришлось распотрошить зарытый в одном из лесов старинный клад. Свою внешность Ист тоже изменил, памятуя, что слишком много людей созерцали его заключённым в кристалл медленного времени, и совершенно незачем рисковать, что какой-нибудь прохожий узнает бежавшего пленника. Сейчас с распорядителем работ разговаривал немолодой мужчина, одетый в штаны и куртку из некрашеной холстины. В дорогу так одевается кто угодно: бродячий мастеровой, небогатый купец, даже мелкий чиновник. Но монета, которую получил приказчик, нездешняя и явно древнего чекана, вызывала подозрения.

В глазах приказчика мелькнула искра, он попытал монету на зуб и постно ответил:

— Трудно сказать. Я человек маленький, мне приказывают, я исполняю приказы. Иной раз, конечно, услышишь не предназначенное твоим ушам, так это лучше забыть. Опасно раздражать сильных мира сего.

— Может быть, это прочистит твою память? — спросил Ист, подавая вторую монету.

— Говорят, хозяйка якшалась с колдунами, — невпопад сообщил распорядитель, — а колдуны народ злопамятный, можно пострадать.

Ист достал третью монету.

— Если и она не поможет тебе вспомнить, я поищу иной способ освежить твою память.

— Что вы, почтеннейший!.. — всполошился старик. — Я всего лишь прошу, чтобы вы не говорили другим, откуда вам стало известно…

— Я не скажу.

— Мне довольно вашего обещания. Куда уехала сама госпожа, никто не знает, а вот ковры, редкости и картины были ещё до нападения пиратов переданы купцам, отправившимся в Соломоники. Понимаете? Ещё до нападения.

— Нет, не понимаю, — сухо произнёс Ист. — И тебе я тоже советую забыть, что ты мне наболтал.