И срываюсь.

Скольжу пальцами в сердцевину своей промежности. С дрожью, которая рассыпается по моему телу, будто бы на части разлетаюсь.

О, как же это прекрасно! Как приятно! Как хорошо!

Но… Это сладкое мгновение оказывается чудовищно коротким.

Шатохин хлестко бьет меня по руке. Только я с криком распахиваю глаза, он опускается на колени и, дернув меня за бедра, припадает к моей киске ртом.

– Бо-о-о-оже… – растягиваю я до пустого хрипа, едва не лишаясь сознания.

– Да… Мать твою, да…

16

Я просто возвращаюсь в прошлое, которым так долго жила…

© Марина Чарушина

Его рот обжигает, словно бы температура наших тел не держится на одном уровне, как у всех человеческих существ. По ощущениям кажется, что разница составляет десятки градусов. Если я – просто налитая страстным жаром плоть, то Шатохин – полыхающий огонь. Он просачивается через мою слизистую, проникает глубоко в тело и стремительно его сжигает.

Мне так этого не хватало!

Вот зачем Даня показал когда-то, что так бывает? Зачем распечатал для меня этот космос? Зачем снова на него подсаживает?

– Раскрывай себя, – приказывает жестко. – Держи пальцами, как я просил… Держи, Маринка, и начинай считать.

Покорность – не моя добродетель. Но Шатохин, как и прежде, заставляет повиноваться практически бездумно. Направляю руку к лобку, с тягучим вздохом соскальзываю на ноющую плоть и, утопая в вязком секрете своей похоти, раздвигаю губы для его рта.

– Сто восемьдесят… Сто семьдесят девять… Сто семьдесят восемь… – бормочу задушенным шепотом с рваными паузами, которые, определенно, вмещают между собой слишком много времени и дают Дане фору.

Но мне уже плевать, сколько минут потребуется, чтобы я улетела. Знаю, что это будет феерический взрыв. Я уже кайфую! Шатохин лижет напористо. Будто стирает меня своим языком. Жадно собирает всю ту порочную влагу, что успело выдать мое тело. Скользит между моих губ и по ним варварскими кругами. Захватывает клитор. Периодически втягивает его в рот. Сосет и снова зализывает. Попутно покусывает мои пальцы. Я наблюдаю за этим, с трудом удерживая веки открытыми.

Мать вашу, меня заводит смотреть на то, как он это делает...

Особенно когда Даня замедляется и поднимает на меня свои бездонно-черные, завораживающие и безумно-магнетические глаза. В эти мгновения кажется, будто я действительно не с человеком, а с демоном похоти имею дело.

Это необъяснимо. Но, черт возьми, это абсолютно осязаемо.

И я подаюсь ближе. Толкаюсь навстречу Даниному рту, пока его язык не находит вход в мое тело. Напряженно замираю, будто существует хоть какая-то вероятность, что он подобным путем лишит меня девственности. Глупости, конечно. Умом это понимаю, но тело уже пронизывает разрядами тока, грудь хлещет восторгом, а в голове беснуется паника.

Откидываю голову назад. Прикрываю в блаженстве глаза. Прерываю счет, потому как сознание мутнеет, и связность речи теряется. Утробу продирает тягучий стон. Все силы на то, чтобы его вытолкнуть, уходят.

– Считай, – напоминает Даня.

С хрипом мотаю головой. Даже до сотни не добралась. И уже не дойду.

– Я сейчас кончу… Сейчас… Сейчас… – двигаю бедрами, помогая Даниному языку себя трахать. Подбрасывая их, зарываюсь пальцами свободной руки в длинные волосы на его макушке и с надсадным всхлипыванием замираю. Только он не останавливается, продолжает долбить мою плоть. – Мм-м… Боже… Боже… Даня… – мычу, сраженная силой всех своих ощущений.

В моем теле будто шаровые молнии носятся. Они заряжают сверхмощной энергией, располосовывают, сплавляют обратно и провоцируют массовые локальные пожары.

А потом… Данин язык выскальзывает из моего влагалища и, поднимаясь вверх, атакуют мой пульсирующий клитор. Этот крошечный бугорок тотчас детонирует, уничтожая для меня целый мир. Все исчезает, пока я взвиваюсь в воздух и разлетаюсь фейерверками.

– Ох… Е-ба, Маринка, как я хочу вставить сюда свой член… – доносится сквозь реактивный гул, который выдает мой организм. – Хочу загнать тебе на всю длину… Натянуть тебя и ебать, ебать, ебать… Ебать, Маринка…

Цепенею, когда допираю, что Даня просунул в меня палец. Хвала Богу, не на всю длину, а то мало ли… Сама не понимаю, отчего так страшно лишиться этой проклятой преграды с ним. Мне ведь нужно от нее избавиться! Но я так боюсь его реакции! В ужасе замираю, стоит лишь подумать о том, что Шатохин сделает, когда узнает, что ребенок, которого я ношу, от него.

«Плодить эти ебанутые гены! Я скорее сдохну, чем позволю этому случиться!»

Сердце гремит, оглушая. На каждом ударе будто разрывается. Сознание остается мутным. Я пытаюсь найти решение, но ничего умного придумать не удается.

Даня сгибает палец и, будто крючком подцепляя плоть, жестко давит на заднюю стенку влагалища, чтобы таким образом растянуть и открыть для себя вход. Я напрягаюсь и замираю, но низ живота все равно сводит жгучим спазмом. Невзирая на интенсивность, это скорее приятно, чем больно. Но дело не в физических ощущениях, которые мне доводится испытывать.

Проблема в том, что я не знаю, доживу ли в случае сдачи до утра!

– Можно без презика, да? Ты же там по больницам, по врачам… Все дела, да? Все проверено? Все хорошо? Я, в общем, начал изучать всю эту шнягу с беременностью. Пиздец, что с вами там творят…

Что, блин? Господи! Зачем ему это?

У меня не то чтобы слов нет… Я просто пожизненно контужена сказанным! А Шатохин в этот момент еще и ухитряется двигать во мне своим гребаным пальцем.

Как мой мозг, черт возьми, должен начать работать?

– Кажется, после всех этих исследований вас, блядь, в космос отправлять можно! Но ты туда теперь только со мной, – заключает крайне самоуверенно. – Да, Марин? Скажи уже! Не молчи ты! Ма-ри-на!

Покидает мое влагалище. Но едва я успеваю испытать какое-то далекое, будто разбавленное растворителем, вовсе не радостное облегчение, как захлебываюсь новой волной паники.

Даня увлекает меня к кровати.

Притормаживаем совсем рядом с ней. Чувствуя лодыжками мягкое основание, едва сдерживаю рвущий нутро крик.

– Маринка… – сжимая ладонями мои плечи, Бог Похоти заставляет смотреть в его выжигающие душу глаза.

Судя по тому, что я раньше слышала, у всех нормальных людей бабочки порхают внизу живота. Мои же с Даней границ не знают. По всему телу разлетаются. Кажется, щекочут своими крылышками даже кору головного мозга. Увы, в психологическом плане это оказывает совсем не ту стимуляцию, которая могла бы работать мне