Все это подвело нас к некоторому необходимому в данной ситуации отклонению от темы. Раньше я всегда поражалась тому, что дамские сумочки француженок такие маленькие. Точно так же, как и шарф, сумочки свидетельствовали об умении француженок обходиться в этой жизни минимумом. С детства меня учили тому, что женская сумочка должна быть в первую очередь практичной, поэтому в своей я носила все необходимое для сухих губ, потрескавшейся кожи рук, заусенцев, средства против укусов насекомых, бандитов с большой дороги, порезов, прически, запаха изо рта, плохой погоды и плохой кармы. После того как у меня появились дети, содержимое моей сумочки резко увеличилось. В моей сумочке были средства от чего угодно. В конце концов я поняла, что ношу с собой кучу бесполезных вещей. Содержимое моей сумочки свидетельствовало о том, что я, как пионер, ко всему готова. Француженки понимают, что, если ты не хочешь пропустить жизнь, невозможно подготовиться ко всему, что может в ней произойти. Кроме того, француженкам не свойственна обеспокоенность тем, что надо подготовиться и все на свете контролировать, ведь подготовка к будущему мешает наслаждаться моментом настоящего.

Во времена, когда моя сумочка была размером с Джомолунгму, презерватив был единственным аксессуаром, который в ней отсутствовал. В отличие от моего будущего мужа, у которого были презервативы в барсетке с туалетными принадлежностями. Признаюсь, что во время нашей первой встречи я заглянула (каюсь, каюсь!) в его барсетку и нашла там несколько квадратиков производства компании Trojan в отделении рядом с французской зубной пастой. Презервативы – вот это действительно показатель готовности к самым разным жизненным ситуациям, но в тот момент я так не думала. Помню, что я спросила мою французскую подругу Анну: «Почему он возит с собой презервативы? Наверное, он собирается заниматься сексом с местным населением?» На что Анна непонимающе на меня посмотрела и ответила: «Потому что он нормальный мужчина. А кого ты ожидала встретить – Святого Франциска Ассизского?»

Совершенно очевидно, что если французы хотят быть к чему-то готовыми, то исключительно к любви и сексу.

В большинстве своем дамские сумочки француженок очень маленькие, что свидетельствует об их умении обходиться в этой жизни минимумом.

Француженки понимают, что, если ты не хочешь пропустить жизнь, невозможно подготовиться ко всему, что может в ней произойти.

Нормальный мужчина во Франции имеет право носить презервативы, пить Pernod, ходить в микроплавках и вести себя совершенно вольно. Во Франции никто не возражает против презервативов и их частого использования. Автоматы по продаже презервативов стоят в парижском метро, не говоря уже о том, что контрацептивы можно купить на кассе в каждой аптеке и магазине. Даже в небольшой деревушке на родине моего мужа, где всего одна церковь, одна булочная, одна корова и большинство жителей – пенсионного возраста, даже там, в единственной аптеке есть огромный выбор презервативов самых разных размеров и самых причудливых форм. Я не представляла, что пенсионеры способны там активно заниматься сексом. Во время президентской кампании, дабы привлечь новых избирателей кандидата от партии консерваторов Николя́ Саркози, на пляжах раздавали презервативы с логотипом его партии.

Я пишу эти строки в Париже. Август, на улице жара. По радио диджей сообщает, что летом люди занимаются сексом на 50 % чаще, и призывает не забыть взять с собой в отпуск побольше презервативов. В такой ситуации даже святой Франциск Ассизский начнет носить их с собой.

Обсудив вопрос презервативов, перейдем на личность моего французского мужа, тогда еще будущего, который явно не был заветным принцем среднестатистической американки. Он был немолод. Невысокого роста. Разведенный. С ребенком. Он курил. Он любил кровяную колбасу. Ему искренне нравился Жак Брель[77]. Список сомнительных качеств можно продолжать долго. После того как я перечислила все эти достоинства моей подруге Анне, она спросила: «И он же тебе нравится?» Я ответила утвердительно, после чего та закатила глаза и сказала: «Найди себе кого-нибудь другого».

Если бы я хотела играть по правилам, я бы сказала adieu (адье) этому курящему, разведенному, немолодому любителю колбасы и обладателю внушительного запаса презервативов. Я хотела найти обычного человека, мужчину, который, по крайней мере, жил бы в моем часовом поясе. Время шло, и приближался день возвращения Жан-Марка на родину. И с каждым днем он все настойчивей просил меня поехать с ним во Францию. Я не знала, как мне быть, и обратилась за советом к Анне.

Я: А что будет, если я поеду в Париж, и у меня с ним ничего не сложится?

Анна: Ну и что? А если ты не поедешь? Тогда уж точно ничего не сложится.

Я: Согласна. Можно посмотреть на ситуацию и таким образом.

Анна: Если ты не поедешь, тогда у тебя точно ничего не получится. И это я бы назвала саботажем своей собственной жизни.

Я: Спасибо за поддержку.

Анна: Не за что. Ну, допустим, ты с ним едешь, и все у вас складывается. Тогда тебе не будет смысла жаловаться на свою жизнь?

Я: Нет, не будет.

Анна: Так какую жизнь ты выберешь: ту, которой ты довольна, или ту, которой не существует?

* * *

В конце концов я поехала во Францию. Десять лет пролетело, как одно мгновение. Я родила двоих детей, получила французский паспорт, научилась делать вкусные торты практически из ничего и привыкла спокойно ездить по площади Звезды в час пик[78]. Оказалось, что жизнь во Франции не лишена своих сложностей, о которых я ранее даже и не догадывалась. Хочу рассказать вам смешной случай, произошедший со мной, когда я собиралась уезжать. Я сдала свою американскую квартиру, продала много вещей, которыми владела, и оставила себе только самые необходимые. Кроме прочего я оставила себе старую «библию кулинара» – книгу рецептов Pillsbury[79]. Эта поваренная книга, может быть, не такая традиционно американская, как книга рецептов Betty Crocker, но тем не менее. В кулинарной книге Pillsbury было много цветных фотографий пирогов и тортов, а сама книга весила, наверное, несколько килограммов. В книге было напечатано несколько таблиц перевода разных мер веса и объема из одних единиц измерения в другие.

В общем, я приехала во Францию с этой тяжеленной книженцией. Зачем я взяла ее с собой? Не знаю. Может быть, я хотела, чтобы у меня всегда под рукой был проверенный рецепт традиционного яблочного пирога. Короче, книга рецептов полетела со мной во Францию. Оказалось, что под нашей квартирой в Париже живет женщина – богиня кулинарии, с которой я подружилась. Эта женщина умела готовить шедевры из ничего и громко смеялась над моим огромным мерным стаканом производства фирмы Pyrex. Ей моя кулинарная книга показалась очень странной. «Эта книга такая американская, – сказала она, перелистывая страницы. – Вы используете так много глазури! И так много карамельной и всякой разной искусственной крошки самых странных цветов! В этой книге слишком много счастья». Для практичных французских домохозяек эта книга оказалась слишком сложной. Особенно соседка смеялась над американскими названиями выпечки. «Перевернутые тропические маффины» (кексы), «Шоколадные феи», «Пирог с конфетти из мармелада-горошка или желейных бобов», «Бисквит Руби Разз»… «А как ты переведешь на французский snickerdoodle[80] и cocoa-mallow-cookie-wiche?[81]» – спрашивала меня соседка Мартина, на что я честно отвечала: «Je ne sais pas[82]».