точкой являлся пока ещё безымянный для меня город, обозначенный тремя башенками. Лично проверив крепость на готовность к осаде, в моих планах наметилась попытка встречи с кем либо из командиров мятежных городов. Вряд ли Хивара и её подопечные успели натворить дел в столь малые сроки, но в независимости от этого, я как представитель "мира", должен был хотя бы попытаться наладить контакт с свободолюбивыми "соседями".

Луна взошла над небом, подготовка к главному представлению завершилась. По правую руку от меня, на земле, в окружении ярко пылающего костра разместилось около двух десятков мужчин, в доспехах и без. Каждый из них выглядел крупнее и сильнее своих сослуживцев или тех же крестьян.

- Ваши "герои". - шепнула мне Августа и я кивнул, а после переместил взгляд на четыре десятка дохляков и оборванцев выстроенных в шеренгу. Среди которых нашлась такая же парочка крепких ребят, совершенно не походивших на трусов. - Дезертиры. - вновь пояснила сестра и я закатив глаза цокнул языком. - Молчу-молчу... - Игриво усмехнувшись, пролепетала она сделав пару шагов назад.

Поднявшись тяжело вздохнул. Я никогда не любил выступать перед публикой, притворяться кем-то и играть чью то роль у меня тоже не особо получалось. Вот и сейчас, человек отлично подходивший под описание "трус и компьютерный задрот", должен был как-то поздравить своё войско, взбодрить его и направить к новым победам. Я много раз про себя репетировал эту речь, проговаривал, бормотал, но всё равно, так и не смог до конца победить волнение, заставлявшее ноги и руки нервно трястись. Пройдя через столько битв, увидев столько трупов, я казался себе всё таким же, и лишь моя свита, от чего-то, с каждым днём, постепенно начинала вести себя со мной иначе. Это чувствовалось в их покорности, появившемся уважении, да и даже Гвиний, упёртый баран стал прислушиваться к моим словам и планам. Быть может, мне всё же немного удалось измениться, надеюсь, я всё же сумел хоть немного повзрослеть...

- Воины, - вопя во всю глотку обратился я к затихшему лагерю - великие мужи империи, сегодня, вы одержали великую победу, ваш подвиг будет запечатлён на страницах книг, а слава и память о вашем подвиге, не померкнет и через тысячу лет!

Радостный гул и стук стали о сталь подбадривающи прокатился по внезапно подорвавшимся со своих мест не стройным рядам. Вскочив на ноги, все, включая аристократов, под светом десятков костров глядели на меня большими, обоготворяющими глазами.

- Сегодня, каждый из вас, рискуя жизнью, лил кровь во благо своё, и своих детей. Вы дрались не за деньги, императора или своего сюзерена, вы сражались за мир, мир в котором ваши дети никогда не будут знать слово "война"! - Вновь бурными выкриками "Славься империя, славься принц Карл" взорвалась толпа. - Однако! - переход с хвалебной интонации на "угрожающую" дался весьма легко. - Даже не смотря на нашу общую, великую цель и желание защищать ближнего своего, нашлись те, кто наплевал на империю, на воинское братство, на вас... Приведите дезертиров!

На заранее освобождённую полянку, вывели тридцать восемь человек. Они тряслись, боялись, кто-то даже плакал. Среди оборванцев, крестьян, нашлась пара ополченцев, и даже один из наёмников, но ни одного аристократа. Наверняка дабы не опозорится те просто скрыли факт своего дезертирства, но ничего, это мы после исправим, найдём виновных, а пока...

- Маг-целитель, мешок... - В моих руках тот час оказался не большой кожаный кашель. - Обычно, с предателями и дезертирами в империи не церемонились, благородный Август предпочитал сразу избавляться от людей вроде этих... Но, я не был бы собой если не дал бы вам ещё одного шанса. Здесь, тридцать восемь камней, тридцать четыре белых - дарующих жизнь, четыре чёрных - означающих смерть. Каждому из вас я дам возможность собственной дрожащей рукой, бросившей друзей и товарищей, избрать собственную судьбу. - Встряхнув мешок, в сопровождении Августы и гвардии вышел вперёд - Первый пошёл!

Возможно ли риском, угрозами и страхом закалить волю Труса, тем самым сделав из его героя? Можно ли кровью и потом, перевоспитать предателя, сделав того верным и преданным лишь тебе человеком? Будучи простым смертных, я не знал ответа на эти вопросы, не знал цели данного рода экзекуции. Всё что мне известно, так это то, что так поступали в древности и это имело свой некий успех, а значит, могло и мне сослужить добрую службу. Во всяком случае я на это надеялся.

Первый камень белый, его обладатель облегчённо вздохнув, с колен взглянул на меня и сделал шаг в лева, второй так же вытягивает белый, третий - белый. Четвёртый доходяга, тот самый из числа наёмников, с пересохшими губами и разбитым глазом, нервно поглядывая на меня мешкает, ему явно хочется что-то мне сказать, но вид грозной стражи за моей спиной его останавливает. Чёрный... Не повезло.

- Но как же, стойте, я же... - Двое громил взяв того под руки тащат парня в право, поближе к тем кого окрестили "героями". В глазах тех ребят виделось презрение, ненависть и даже какое-то значимое превосходство перед поставленным на колени смертником. Местным нравилось разделение на касты, и особенно это нравилось тем, кто никогда ничего не имея резко возвышался над другими.

Далее белый, вновь белый. Мешочек постепенно пустел, даруя одним спасение, а другим, печальный конец. Картинка повторялась раз за разом. Мольбы, просьбы, крики, ни один из трусов вытянувших черный камень молча не принял свою судьбу. И лишь те, кого небеса наградили белым знаком, всё так же, отстранёно, стараясь не глядеть на менее удачливых компаньонов молчаливо уходили в сторонку. Они считали что для них всё кончено, как бы не так...

Жеребьёвка окончена. Четыре смертника, со слезами на глазах смотрели на меня, ожидая когда их господин отдаст приказ.

- Те кто вытянул белый камень, поднимите палки что у ваших ног. Каждый из вас, должен сделать тридцать ударов по каждому из избравших чёрный камень. Если, я или кто-то из воинов заметит что вы бьёте в пол силы, вновь ослушавшись приказа источая трусость, тем самым щадя приговорённых... Будьте готовы, вместе с ними разделить суровую участь, на которую, своим дезертирством вы обрекли товарищей, не вернувшихся с поля боя.

Выстроив "белых" шеренгой, первым к одному из чёрных вышел взрослый, бородатый мужчина лет этак тридцати, а может и старше. Трясущимися