Оказавшись в баре, Вересень сразу понял, почему это место является таким популярным. Отсюда, с террасы, уставленной столиками, открывался роскошный вид на город. Перекличка куполов, дальних и ближних: Исаакий, Спас-на-Крови, Казань; тонкие шпили, протыкающие небо, – Адмиралтейство и почти незаметная Петропавловка; завораживающе четкая геометрия улиц, эх… Вот бы показать все это великолепие дурацкому парню! Мысль о Мандарине пришла в голову Вересня внезапно, и он попытался одернуть себя: Мандарин, хоть и необычный, но все же – кот. А котам совершенно наплевать на архитектуру, удобный лежак или чья-то дружеская шея, с которой можно свесить лапы, привлекают его гораздо больше. Да и сам Вересень явился сюда не для того, чтобы любоваться красотами. Бармен по имени Олег Батов – вот, кто его интересует.

Батов оказался довольно приятным парнем с соломенными, торчащими в разные стороны волосами. Каким-то чудом на этих волосах держалась шляпа с узкими полями; она же придавала бармену залихватский вид. Обе руки были зататуированы едва ли не до плеч: разноцветные, утопающие в цветах драконы свивались в кольца и исчезали под короткими рукавами футболки с надписью «NO HABLARÉ EN CLASE». Футболка показалась Вересню знакомой: пару лет назад точно такую же привез Иньеста – то ли из Барселоны, то ли из Бильбао. Перевод надписи, отпечатанной в столбец с десяток раз, звучал забавно: Не разговаривайте в классе.

– Вообще-то, мы открываемся через полчаса, – широко улыбнувшись, сообщил бармен.

– Очень хорошо. Значит, у нас будет время поговорить.

– Поговорить?

Вересень выложил на стойку удостоверение, и улыбка тотчас же сползла с лица Батова. Теперь он выглядел если не раздосадованным, то обиженным точно.

– Послушайте, я ведь уже все рассказал вашему товарищу.

– Какому товарищу? – Вересень был поражен.

– С такими же корками. Больше мне добавить нечего.

– И по какому делу вас беспокоил… как вы говорите, мой товарищ?

– Разве вы пришли сюда не из-за Крис?

– Из-за кого?

– Кристина. Девушка, которая заглядывала сюда иногда, – бармен щелкнул пальцами, чтобы подобрать наиболее обтекаемую формулировку. – Э-э… чтобы поболтать с клиентами.

– Нет. Меня как раз интересует один из клиентов. Вот этот.

Взяв фотографию, Батов несколько секунд вглядывался в нее. После чего равнодушно пожал плечами.

– Качество хромает, я согласен, – сказал Вересень. – Но другого снимка, к сожалению, нет. Присмотритесь внимательнее. Молодой человек, лет тридцати, темноволосый, спортивного телосложения. Вернер Лоденбах.

– Да хоть бы и Людвиг ван Бетховен. Люди приходят сюда расслабиться, выпить парочку коктейлей. Представляться, а уж тем более предъявлять для этого паспорт вовсе не обязательно.

– Значит, вы не помните этого человека. Он снимал здесь номер около месяца назад.

– Нет-нет, – драконы на руках бармена ощетинились. – Номера снимают ниже. А здесь просто проводят время в компании приятных людей и любуются городом.

– То есть, никакого отношения к гостинице этот бар не имеет?

– Имеет, конечно! Плоть от плоти, так сказать. И чужие здесь не ходят, что совершенно естественно. Только клиенты и их гости.

Вересень решил зайти с другого конца:

– А та девушка, о которой вы упомянули… Кристина?

– Она была гостьей.

– Чьей именно?

– Не кого-то конкретно, – Батов понизил голос и снова прибегнул к эвфемизму. – Гостьей отеля. Ну, вы понимаете… Иногда солидным людям приятно побыть в компании хорошеньких девушек.

– Это называется бордель? – так же шепотом спросил Вересень.

– Это называется эскорт-услуги. Вещь довольно обычная, – бармен подмигнул Вересню, и это могло означать только одно: «ну, что ты из себя целку корчишь, старичок? Все мы – взрослые люди, не первый день на свете живем, понимаем, что к чему». Раскручивать историю с эскорт-услугами совершенно бессмысленно. Это и впрямь обычная и часто практикуемая вещь, а – в случае с отелем «Викинг» – еще и защищенная от несанкционированных посягательств на самых верхах. Так что – лучше заткнуться и промолчать.

НЕ РАЗГОВАРИВАЙТЕ В КЛАССЕ!

– Так что же произошло с той девушкой, Кристиной?

– Несчастный случай. Выпала из окна три недели назад.

Никакой видимой связи девицы с Вернером не просматривалось, но Вересень насторожился.

– И каковы подробности?

– Несчастного случая?

– Да.

– Вроде бы мыла окно, поскользнулась на подоконнике – и… – бармен присвистнул. – Двенадцатый этаж. Сами понимаете, шансов выжить у нее не было. Грустная история.

И странная, – мысленно добавил Вересень. Мыть окна в самом начале августе – еще туда-сюда, хотя большинство людей проделывает это весной и в предзимье. Но представить, что этим занималась девица, оказывающая определенного рода услуги состоятельным людям… Что-то здесь не складывается. Не выходит из дерьма ириска, как сказал бы капитан Литовченко.

– Я еще подумал тогда: что-то Крис не показывается. Неужели нашла своего принца? Даже порадовался за нее. А оно вон как вышло…

– Она искала принца? – удивился Вересень.

– Конечно. Она же девушка, а все девушки ищут принца. Чтобы тратить его деньги и ни в чем себе не отказывать.

– Тянет на жизненное кредо.

– У нее было другое кредо.

– Какое же?

– Пора валить. Но сначала – дождаться подходящего средства передвижения. Инкассаторская машина вполне бы подошла. Или поезд, перевозящий золотой запас карликового государства Андорра. Образно выражаясь, как вы понимаете.

– Я так понимаю, что вы были дружны. Если уж она делилась с вами сокровенным.

– Дружны – это громко сказано. Так, болтали иногда. О том, что с ней произошло, я вообще узнал от вашего коллеги.

– Имя коллеги не припомните?

– Погодите. У меня где-то валялась его визитка.

Бармен исчез из поля зрения следователя, и спустя минуту (Вересень потратил ее на изучение винной карты) на стойку вспорхнул кусок картона грязно-бежевого цвета.

РЕЧКАЛОВ ВЛАДИМИР АФАНАСЬЕВИЧ, – значилось в нем. Далее шло место работы Речкалова (прокуратура Калининского района) и несколько телефонов: служебный, домашний и мобильный. В унылой визитке не было никакого подвоха, да и фамилия показалась Вересню смутно знакомой. Нет, по работе они не сталкивались никогда, но вполне могли сидеть рядом на ежегодных отчетных собраниях личного состава.

– Я бы хотел взять ее, если вы не возражаете.

Из-под стойки раздалось нечленораздельное «угу-мм-м», но хозяин цветных драконов показываться не спешил. И Вересень снова принялся за винную карту. Ну и цены здесь ломят, прости господи! Бутылка самого дешевого вина стоила бы следователю половину месячной зарплаты. А чтобы вкусить все прелести вин подороже, пришлось бы взять потребительский кредит. Или вообще – влезть в ипотеку.