Электронные часы в шлеме подсказали ему, что воздуха в батисфере осталось меньше чем на час. Он протянул руку – рука скафандра оканчивалась зажимом – и отцепил крюк от рамы. Предварительно убедившись, что крюк прочно зажат в «руке», он приказал опустить его на дно.

Лебедки, опускавшие крюк и скафандр, работая совместно, погрузили Остина на глубину. Быстрый спуск породил пузыри, закрывшие обзор. Часы отсчитывали уходящее время, а Остин сосредоточился на глубиномере.

Миновав отметку «две тысячи футов», Остин понял, что погружается в неведомые глубины, но его внимания требовало и многое другое, и он не стал анализировать, насколько вышел за пределы допустимого. На глубине 2800 футов никаких проблем по-прежнему не возникло; тут он почувствовал, что скорость спуска изменилась.

В динамике послышался голос Гэннона.

– Мы замедляем спуск, чтобы вы не пробили дыру в дне, Курт.

– Одобряю. Остановитесь на трех тысячах.

Вскоре лебедка остановилась.

Облако пузырей, окружавшее купол вокруг его головы, разошлось. Остин включил фонари, которые при спуске были выключены. Бледно-желтые лучи прорезали тьму, до того лишенную цвета, что любая попытка описать это потерпела бы неудачу.

Все системы работали, сочленения не пропускали воду. Остин попросил продолжить спуск и вскоре повис в пятидесяти футах над дном.

– Отныне вы сами по себе, – сказал капитан. – По мере ваших передвижений мы будем стравливать кабель.

За границами светового пятна, создаваемого прожекторами, светились целые скопления и отдельные точки; у лицевой пластины шлема проплыла необычная фосфоресцирующая рыба.

Остин надавил левой ногой; два вертикальных движителя заработали, приподняв его на ярд. Затем правой ногой он активировал горизонтальные движители и продвинулся на несколько футов вперед.

Остин попробовал пошевелить руками и ногами и обнаружил, что, несмотря на чудовищное внешнее давление, хорошо смазанные сочленения скафандра позволяют легко совершать разнообразные движения.

Он включил камеру и направил ее на рыбу-удильщика, привлеченную светом.

– Получаем картинку, – сообщил капитан. – Разрешение хорошее.

– Посмотрю, смогу ли найти что-нибудь для семейного альбома. Продолжаю движение.

Искусно манипулируя движителями, Остин повел «Хардсьют» горизонтально, слегка наклонившись вперед; кабель тянулся за ним.

Семисотфунтовый спускаемый аппарат утратил неуклюжесть и двигался под водой как на крыльях. Остин сосредоточился на маленьком экране сонара, который светился золотистым цветом, как спелая пшеница. Охватывая по пятьдесят футов с каждой стороны, экран показывал полосу шириной сто футов. Исследуя дно, считывая данные, машина регулировала свое положение, направление движения, скорость и глубину.

Справа и ниже на экране появился темный объект, примерно в двадцати пяти футах.

Остин заставил «Хардсьют» резко повернуть вправо и спускался, пока в свете прожектора не появилась блестящая пластико-металлическая поверхность ДУА.

ДУА лежал на спине, как мертвый жук.

Гэннон тоже увидел его.

– Спасибо за то, что нашли ДУА, – послышался в коммуникаторе его голос.

– Не за что, – ответил Остин. – Б-3 должна быть рядом.

Он увеличил дальность поиска до ста футов и медленно повернулся. Сонар засек поблизости другой объект. Чрезмерно увеличив скорость, Остин проскочил мимо батисферы и вынужден был, резко повернув, медленно вернуться.

Он повис в двадцати футах над Б-3. Температура внутри «Хардсьюта» упала, но на лбу Остина выступил пот. Он понял, насколько трудна его задача в этой враждебной среде: любая ошибка, допущенная в спешке, может стать гибельной. Он глубоко вдохнул, включил вертикальные движители и начал спускаться к погруженной в ил батисфере.

Б-3 быстро превращалась в шарообразный холодильник: ее система обогрева вела безнадежную борьбу с холодом глубоководья. Джо Завала и Макс Кейн закутались в одеяла, как индейцы навахо, и сели спиной друг к другу, чтобы сберечь тепло. Занемевшие губы больше не могли говорить, легкие с трудом извлекали кислород из все более разреженного воздуха.

Завала боялся мгновения, когда электричество полностью откажет. У батисферы был запасной резервуар, но механик сомневался, стоит ли продлевать мучения. В то же время он упрямо подавлял стремление сдаться и заполнял сознание видами гор вокруг Санта-Фе. Закрыв глаза, он представлял себе, что отдыхает после зимней прогулки, а вовсе не сидит в полом стальном шаре на дне холодного моря.

Блям!

Что-то ударилось о батисферу. Завала прижался головой к стене, не обращая внимания на холод, просачивающийся сквозь металлическую оболочку. Он услышал скрежет, потом вновь лязгающий удар и еще.

Азбука Морзе. «К», понял он.

После мучительной паузы последовало «о».

«Курт Остин».

Кейн сидел сгорбившись, опустив голову и обхватив колени. Оторвав подбородок от груди, он слезящимися глазами, плывущим взглядом посмотрел на Завалу.

– Чт… этто?

Он говорил невнятно от холода и недостатка кислорода.

На потрескавшихся губах Завалы появился призрак улыбки.

– Прибыла кавалерия.

* * *

Остин скорчился на батисфере, как паук, выстукивая клешнями-манипуляторами буквы. Размеры и форма глубоководного водолазного костюма делали его восприимчивым к течениям, и придонные потоки грозили сбить его с насеста. Он подцепил крюком шар, сам держась «клешней» за трос, чтобы не уплыть, и манипулировал движителями скафандра, добиваясь, чтобы они были направлены вниз, в ил.

Он надавил на ножную педаль, и его мгновенно окружило непроницаемое облако взбаламученного ила, которое вскоре осело. Он выключил прожекторы «Хардсьюта». Слабое свечение, исходившее от прежде залепленного окна батисферы, свидетельствовало, что системы еще действуют. Остин помигал прожекторами, привлекая внимание Завалы.

Тот заметил это мигание, и его мозг частично стряхнул оцепенение.

Кейн тоже заметил этот свет.

– Что будем делать? – спросил он.

Завала жаждал сделать хоть что-нибудь, все, что угодно, лишь бы вырваться, но понимал, что нужно проявить терпение.

– Ждать, – сказал он.

* * *

Остин отцепил свой манипулятор от троса и принялся выстукивать по корпусу батисферы новое послание. Он успел простучать несколько букв, но вдруг течение подхватило его и отнесло на несколько футов от батисферы. Восстановив контроль, он вернулся и продолжил выстукивать.

Камера «Хардсьюта» передавала его действия на судно.

– Что там внизу происходит? – послышался голос Гэннона. – Картинка потемнела, теперь изображение вернулось, но искаженное.