Крейсер находился за пределами гравитационного поля газового гиганта Кибелы, в свободном пространстве между внутренней орбитальной областью системы и поясом астероидов. Подобно кораблю и всем его пассажирам, Танкред ощущал опустошение и отсутствие цели. Он бродил по палубам. Время от времени чуть касался щупальцами колышущихся переборок между ребрами корпуса и ворковал, обращаясь к «Панихиде». Как и Искаван, он испытывал к кораблю нежность. Оба воина служили на его борту в дни прежних Черных крестовых походов. Искаван — тот просто был очарован крейсером. Возвысившись до темного апостола, он потребовал, чтобы этот крейсер типа «Убийца» встал под его штандарт. Другие командиры легиона предпочитали более тяжелые суда, громадины типа «Палач» или «Разоритель», но Искавану нравился быстрый и маневренный «Убийца». Искаван и Танкред понимали капризы корабля, ощущали его волю, которая просачивалась через настил палубы и щиты. Однако в этот день даже незрячие, глухие и пси-слепые сервиторы, которые трудились в сточных колодцах, поняли бы, что «Вечная панихида» пребывает в подавленном состоянии.

Мучитель бродил по кораблю без всякой цели и слегка удивился, обнаружив себя на галерее над ареной кормовой палубы. Сквозь купол ромбовидного помещения светили звезды — оккулюс из стали и стекла был покрыт гравированными рунами. Письмена шевелились, будто выводок личинок. На арене одинокая фигура сражалась с дюжиной дронов-скопусов. Два плазменных пистолета с ревом извергали пламя в мясистых сервиторов, служивших мишенями. Мучитель сразу узнал боевой стиль апостола: Искаван любил напирать на противника на близкой дистанции, используя оружие среднего радиуса действия. Дикий гнев стрелка подгонял его, заставляя двигаться в безумном темпе, недоступном даже для самых опытных воинов. Энергетические катушки плазменных пистолетов горели бело-синим огнем из-за обратного потока радиации; пространство между расплывчатой фигурой Искавана и несчастными дронами звенело. Когда их осталось только двое, Апостол внезапно отбросил оружие, хотя оно продолжало пылать, и устремился на сервиторов с голыми руками. Прежде чем грузные человекоподобные фигуры успели среагировать, он очутился перед ними, схватил обе туши когтистой рукой и смял их. Апостол ревел, сжимая плоть, сдавливая кости и плоть в сочащийся кровью комок.

Наконец Искаван шагнул назад и сплюнул. Спарринг не снял, а лишь усилил его раздражение.

— Танкред, — проворчал он. — Я знаю, что ты наверху. Спускайся.

Мучитель повиновался, и его страх нарастал с каждым шагом. Если апостол решил прикончить Танкреда за провал на Кибеле, он сделает это здесь и сейчас.

Когда Мучитель приблизился, Искаван ковырялся в теле дрона, присев рядом на корточках. Командир Несущих Слово отделил что-то жирное и серое и съел. Пока он жевал, взгляд темных глаз оставался отсутствующим. Дрон слабо всхлипнул, цепляясь за жалкое подобие жизни.

— Моя победа все еще связана с той планетой, — спокойно сказал Искаван. — Если бы мы остались, она бы стала моей.

Он бросил взгляд на Танкреда.

— Разве не так?

Мучитель кивнул.

— Вы властны над этим, ваше великолепие.

Искаван поднялся и указал на скопуса у своих ног.

— Побалуй меня, Танкред. Погадай снова, прямо здесь и сейчас. Вот на этом.

Требование удивило Мучителя и на долгие секунды вывело его из равновесия.

— Милорд, это… непригодно, — промямлил он, пытаясь оправдаться.

— Непригодно? — голос Апостола наполнился угрозой. — Не испытывай мое терпение, старый друг.

Покорившись, Мучитель встал перед сервитором на колени, извлек из ножен на бедре нейрощуп и стал наносить на плоть священные символы.

— Мое толкование может оказаться неточным, — пробормотал он сухими губами. — Тело не подготовлено должным образом.

— Делай, — зарычал Искаван.

Танкред изрек слово силы и располосовал дрона, выплеснув его внутренности на арену. Почти мгновенно он увидел те же, что и в лагере на Кибеле, знаки, но теперь они были еще отчетливее. Свет и мрак вопили, предупреждая. Смерть была совсем рядом, возможно, в этой самой комнате.

— Что ты видишь?

Уста Мучителя коснулись уха Искавана, дыхание было горячим, нечистым и отдавало падалью.

— Я вижу смерть, — выдохнул Танкред. — Смерть, смерть и снова смерть.

— Смерть Кровавых Ангелов, да? — требовательно, с нажимом спросил Искаван.

Нет. Твою и мою.

— Я не могу быть уверен…

Быстрый удар поразил Танкреда и швырнул его на пропитанный кровью песок арены.

— Убедись! — взревел Искаван. В его глазах полыхал огонь. — Иначе какой мне от тебя прок!

На стеклянной крыше в паутине текста возникла сверкающая фигура, и Танкред на миг отвлекся.

— Отвечай! — приказал Искаван.

— Темнейший, над вами…

Над ареной нависло ощущение тяжелого холодного присутствия, и апостол обернулся. Руны на стекле слились и превратились в усеянное костяными шипами лицо под мрачным, как ночной кошмар, капюшоном.

— Эй, Искаван, и ты, лгунишка, тоже. Внемлите мне.

Господин Танкреда преклонил колено.

— Магистр войны, я ждал, что вы свяжетесь со мною через астропатов…

Очертания лица Гаранда превратились в криво ухмыляющуюся маску смерти.

— Этот способ общения развлекает меня. Эффектнее, чем аватар, не так ли?

— На все ваша воля, — ответил Искаван. — Моя плоть и душа принадлежат Хаосу, ваша милость. Чего пожелаете?

Раздался приглушенный расстоянием смех, идущий из имматериума.

— О, я даже здесь ощущаю твой гнев, Искаван. Я выказал тебе неуважение, и теперь ты едва сдерживаешься.

Слова лорда Хаоса будто стали позволением, и апостол потерял самообладание.

— Да, прах и кровь, да! Каждая черная душа на моем корабле оскорблена надругательством над нашей военной доктриной! Я спрашиваю вас, магистр, какая причина заставила вас свернуть с пути Лоргара?

Смех Гаранда мгновенно испарился.

— Червяк! Ты смеешь спрашивать меня и ищешь изъян в моих планах?! Твой разум годен, чтобы направлять и приказывать, но не тебе тягаться сообразительностью с тем, кого благословил Хаос!

Лицо Гаранда нависло над Искаваном и Мучителем. Мощь его слов заставила оккулюс вздуться и искривиться.

— Не думай, что можешь постичь мои намерения, Искаван. В действие приведен большой план, а ты — лишь его малая часть, инструмент. Радуйся, что я вообще позволяю тебе думать, в моей воле сделать из тебя корабельного сервитора!

На миг Танкреду показалось, что Искаван вот-вот взорвется и ответит господину злобной тирадой, но темный апостол закрыл глаза.

— Я не спрашиваю о ваших намерениях, магистр, я спрашиваю: что от нас требуется?