бумагу о разжалование за 30 и более процентов потерь нижних чинов в течении дня. Это тоже, чтобы в дурацкие психические атаки под музыку полковых оркестров не гоняли солдат. Тут же фельдкурьером документы Палицыну — он их ждет и сразу запустит в войска.

На выходе меня поймал цесаревич. Какой-то бледный, глаза воспалены. Не обострилась ли у него опять часом гемофилия?

— Григорий Ефимович, я… я тоже хочу служить Отечеству. Отец не отпускает на фронт, даже в санитарном поезде мамы.

— И правильно делает — покачал головой я — А ну как немецкий аэроплан кинет бомбу?

— Разве так можно??

— Это военная тайна — понизил я голос — В летной школе в Гатчине уже пробовали метать с аэропланов. Попали в круг диаметром двадцать метров с высоты в полверсты. Разброс большой, но в поезд попасть можно.

— Я все равно хочу на фронт!

— Успеешь еще — я поправил ворот матроски царевича — Впереди много войн.

Алексей повесил голову, тяжело вздохнул.

* * *

Разбудил меня начальник личной охраны. Уже по круглым глазам, зрачкам в полкопейки я понял — что-то случилось. Прислушался. Поезд ехал, колеса стучали по стыкам рельс. За окном разгоралась заря, мимо летели клубы паровозного дыма.

— Полковник?

Ерандаков открыл рот, закрыл.

— Ну?!

— Умоляю! Пойдемте скорее во второе купе… там…

Начальник охраны хватал ртом воздух. Красный весь, как бы удар не хватил. Я встал, надел штаны, всунул ноги в сапоги. Как был в нательной рубахе пошел вслед за Ерандаковым. А там…

В купе на постели сидели два чумазых пацана. Я присмотрелся и ахнул!

— Ваше высочество?!?

Алексей поднял на меня грустные глаза, вздохнул. Вытер со лба угольную сажу.

— В тендере прятались — полковник достал свой белоснежный платок, подал цесаревичу — Скандал то какой!

Я взял за ухо второго паренька, за угольной маской которого скрывалась лицо моего сына:

— Вы что натворили?!?

— Тятенка, мы с тобой на фронт хотели! Защищать отечество.

— Дурак, я не на фронт, я в Пермь еду!

Надо было видеть лица пацанов.

— Василий Андреевич, кто нашел их?

— Кочегары — тяжело вздохнул экс-полковник — Никто даже не понял, кто это.

— Велите нести рогзи. Будем воспитывать.

— Пороть императорскую особу?!? — Ерандаков чуть в обморок не упал.

Понятно, тут мне помощи не будет. Я вытащил ремень из брюк, отпустил ухо сына.

— Снимай портки.

Дмитрий послушно показал задницу, получил по ней ней несколько сильных ударов. Даже не пикнул — привычный.

Царевич на все это глядел открыв рот. И что делать? Порку наследника мне никто и никогда не простит. Даже если Дима и Ерандоков сохранят тайну, сам Алексей проболтается рано или поздно. Да и не даст полковник мне лупить высочайшую задницу — вон как напрягся то, даже руку на портупею с пистолетом положил.

— На — я протянул ремень царевичу — Пори дружка.

— Я?!

— Алексей Николаевич — я обратился к наследнику на «вы» — Ежели хотите стать хорошим царем, надобно уметь наказывать. Себя и подчиненных.

— Не буду!

— Порите! И запомните это на всю жизнь.

Со слезами Алексей взял ремень, пару раз вдарил Дмитрию. Тот даже не шелохнулся.

— Василий Андреевич, распорядитесь остановить поезд на ближайшем полустанке.

* * *

Телеграмму в Царское, мы, разумеется, послали. А вот дожидаться ответной не стали — я приказал гнать в Пермь, не останавливаясь. Ничего, потерпят царские особы — возвращаться с пушками нам все одно придется через Москву, там царевича с дружком и передадим в надежные руки. А то я знаю Романовых — сейчас посыпятся приказы, поезд отгонят на запасной путь, будем ждать еще один литерный. Нет, время дорого, у нас война идет. Тут каждый час — это жизни солдат.

В Пермь мы приехали без уведомления — мало ли куда депутату и главе «небесников» потребовалось… Так сказать, «чиновник с предписанием осмотреть всю губернию и особенно наш уезд может приехать во всякий час, если только уже не приехал и не живет где-нибудь инкогнито». Выехавшие ранее безопасники за сутки нарыли и негласно представили мне несколько человек из числа служащих и рабочих завода, железной дороги и мастерских при ней. С их слов выходило, что местное начальство особо не напрягается и уже готовые орудия зависли в ожидании транспортеров и крана для установки на платформы. Приглашенный инженер заверил, что работы можно закончить в течении трех суток, все ресурсы есть, задержка за деньгами и не собрана команда.

Слышал где-то, что любую задачу можно решить при наличии времени, денег и полномочий, причем ни один из этих ресурсов не должен быть равен нулю, и недостаток одного компенсируется двумя другими. Что же, полномочий у меня хоть отбавляй, денег на такое дело не пожалею, значит, надо уложиться в три дня.

Начальство завода, мастерских и Пермской железной дороги я вызвал одновременно в свой поезд, куда они, пыхтя и сопя, забрались по ступенькам — большие люди, солидные, обремененные должностями и лишним весом, привыкли исключительно с перронов в вагоны садиться. Бурчали еще недовольно — дескать, от важных дел отрываю. Правда, когда я дал им ознакомиться со своими полномочиями, а у дверей встали мои охранники в красных кожаных костюмах, сложив руки на кобурах, тон сильно изменился.

В самый разгар препирательств, верхом на коне примчался вице-губернатор Лыщинский-Троекуров. В окружении казаков и с ворохом телеграмм в левой руке.

— Где?!

— Кто где?! — я сделал морду кирпичом — Извольте представиться!

— Лыщинский-Троекуров! Лев Владимирович. Вице-губернатор. Где цесаревич??

— Вон, среди кранов лазает — я кивнул в сторону погрузочной платформы, где Алексей с Дмитрием оседлали ствол пушки. Ерандаков их фотографировал с треноги. Не зря я взял с собой немецкую Лейку — ведь исторические снимки будут! Эх, жаль, не догодался в купе щелкнуть. Порвал бы все мировые выставки «Цесаревич Алексей с дружком пойман в литерном поезде Распутина».

Вице-губернатора чуть кондратий не хватил. Прямо как несколько часов назад Ерандакова. Началась суета, платформу зачем-то оцепили, появились сотрудники Комитета из бывших жандармских чинов. Сначала опросили меня, потом начальника охраны и кочегаров с машинистами. Нет ли заговора или умышления на священную особу наследника… Алексея тоже крепко расспросили, и все это чуть ли не с ежеминутным отчетом по телеграфу. Похоже, Николай лично сидел за аппаратом в комнате связи в Царском. И вот бьюсь об заклад, за плечом у него стояла Аликс.

Долго ли, коротко ли, с маленькими мальчиками разобрались, пришел черед больших пушек.

Глава 10

Эх, будь сейчас наполеоновские времена, с