Не зная, что делать, пока топор еще не упал, я наблюдал за Ферлахом. И увидел, как его лицо становится все более и более мрачным. Он повесил трубку.

– Все, началось, – произнес он, вставая. – Только что в Мэриленде зафиксированы четвертый и пятый заболевшие. Сейчас их везут в Сент-Рэф.

Ферлах стремительно вышел из кабинета, а я побежал за ним следом.

Дальнейшие события развивались стремительно. Новых заболевших звали Брайан Тайнингс и Мэгги Фелпс. Оба жили в двух других пансионатах доктора Джефферсона. Брайан в заведении под названием «Балтиморский сад», а Мэгги – в «Лужайках Балтимора». Возле Сент-Рэфа наблюдалось относительное спокойствие – судя по всему, пресса еще не успела разнюхать, что в штате Мэриленд появились еще двое больных. На скамейке возле входа сидела, спокойно покуривая, женщина в сестринской форме. Мне вдруг жутко захотелось стрельнуть сигарету. То, что сестра казалась очень симпатичной, ничуть не мешало.

Ферлах остановил у подъезда интерна и начал его допрашивать. Я услышал вопрос о том, кто именно сопровождал двух новых пациентов.

Интерн показал на курящую женщину.

– Это Табита Кинард, – представил он. – Она их привезла.

Я посмотрел, как сестра невозмутимо дымит.

– Нам необходимо поговорить, – заявил Ферлах.

– Я попросил мисс Кинард задержаться.

– Молодец, – отметил Ферлах.

– Спасибо, сэр, – просиял интерн.

А мне невольно подумалось, насколько жестоко медицинское образование, если даже такая сдержанная похвала вызывает бурную благодарность.

Мы с Ферлахом надели маски и поднялись наверх.

Новые пациенты – Мэгги и Брайан – точно следовали сценарию развития болезни. Причем Мэгги уже успела продвинуться дальше: она жаловалась на боли в груди и животе, а во рту наблюдалось небольшое кровотечение. Брайан же находился в начальной стадии. Температура держалась невысокая, и немного ломило тело – так что диагнозом вполне мог оказаться простой грипп. Однако, по его словам, сестра Кинард велела ехать в госпиталь. Ну и умница же эта сестра Кинард!

Поступившие больные жили в разных пансионатах – в мужском и женском. Однако находились эти заведения совсем близко, практически рядом. Никто из них не работал в доме престарелых Миллера: Брайан служил уборщиком в кинотеатре в центре города, а Мэгги убирала номера в мотеле. Мы записали имена работодателей.

Итак, пациенты № 4 и № 5. Опять начались выяснения насчет занятий сексом: с кем, как часто, предохранялись ли? Брайан заявил, что, кроме Мэгги, у него никого не было, и я ему поверил. Мэгги тоже утверждала, что спит только с Брайаном, однако при этом в глаза мне она не смотрела.

– Мэгги, – начал нажимать я, – если вы встречались с кем-то, кроме Брайана, то должны нам сказать.

– Нет, я люблю Брайана.

– Именно потому, что любите его, скажите все как есть. Он болен, и если мы будем знать правду, то постараемся ему помочь.

– Я люблю Брайана.

Еще несколько минут мы с ней мололи воду в ступе, а Ферлах стоял рядом и все больше нервничал. Наконец он все-таки не выдержал:

– Мэгги, вам хочется убивать людей?

Вопрос застал девушку врасплох. Он удивил и меня, и я невольно подумал, что Ферлах не выдержал и поддался раздражению.

– Нет, – ответила мисс Фелпс.

– А вам хочется убить Брайана?

– Нет. Я люблю…

– Но дело в том, что если вы не скажете нам правду, то непременно убьете его.

– Я люблю…

– Мы знаем, что вы его любите. Но если откажетесь с нами разговаривать, то убьете его.

– Нет… – прошептала она.

– С кем еще вы занимались сексом?

– Я не…

Она явно не хотела отвечать.

– С кем еще вы занимались сексом?

Вопрос прозвучал резче.

Мэгги заплакала.

– Херб, – произнес я.

Этот новый Херб Ферлах немного выбивал меня из колеи.

– С кем еще вы спали? Неужели вам хочется убить Брайана? С кем еще вы занимались сексом?

Прикрытыми перчаткой пальцами он с силой сжал ее руку.

– Я не знаю, не знаю. Он был…

Она замолчала.

Ферлах продолжал давить.

– Как его звали?

Мэгги только покачала головой.

Я задал другой вопрос:

– Он был белый или черный? – А потом, не желая упустить ни одного варианта, добавил: – Или, может быть, просто смуглый?

– Белый, – тихо ответила чернокожая Мэгги.

– Так, может, это был Брайан? – уточнил я.

Брайан как раз был белый, и я хотел удостовериться, что она не запуталась окончательно.

– Нет. Он был большой. Большой белый мужчина.

– Где вы с этим человеком занимались сексом? – задал вопрос Ферлах.

– Не знаю… – со слезами в голосе протянула она.

– Мэгги, ответьте мне, где именно вы встречались с этим человеком? Где вы с ним спали?

– На дне рождения мистера Джефферсона. – Она испуганно посмотрела на нас обоих. – Я никого не убивала. И не хочу убить Брайана. Пожалуйста.

– Вы не убьете Брайана, – успокоил я ее. – Вы очень правильно все делаете.

Ферлах продолжал допрашивать беднягу, пытаясь добиться имени, которого она, возможно, и не знала. Добился же он бурных рыданий. Поскольку Херб приходился мне непосредственным начальником, а сам я совсем недавно крупно опозорился, я молчал. Тем более что подобные методы, судя по всему, приносили результаты. Но смотреть на эти издевательства больше не было сил.

– Пойду поговорю с сестрой.

Я встал и вышел из палаты.

Внизу я увидел того самого интерна, с которым сегодня уже разговаривал, и спросил, где можно найти сестру Кинард. Он предположил, что скорее всего, она в комнате ожидания отделения М-2. Действительно, там я ее и увидел.

Медицинская сестра Табита Кинард при ближайшем рассмотрении оказалась еще симпатичнее, чем издалека. Длинные густые волосы спускались красивыми волнами, а скуластое лицо выглядело изысканно-экзотичным. Девушка листала старый номер «Ньюсуик». Я представился и протянул руку. Она пожала ее.

Поскольку в мои планы входило не только расспросить сестру и разжиться информацией, но одновременно получить и дозу никотина, я осведомился:

– Вы мне не дадите сигаретку?

– Внизу уже собрались репортеры.

– Не пойдем вниз.

И через две минуты мы уже стояли на крыше госпиталя, глядя на трущобы южной части города, и вовсю дымили.