Первого августа 1096 года эти «паломники» прибыли в Константинополь. Возглавлял их Петр Пустынник, фанатичный лидер, утверждавший, что на него возложена божественная миссия — освобождение Гроба Господня. Алексей не замедлил благосклонно принять его и восполнить денежные потери, понесенные тем по дороге. По просьбе Петра басилевс в скорейшем времени организовал переправу на другой берег Босфора, что было выгодно и ему самому, поскольку беспорядочные толпы «паломников» доставляли византийцам немало хлопот. Тем не менее он посоветовал Петру повременить с походом в Иерусалим и дождаться армий баронов, главным образом выходцев из районов нынешней Франции, от которых, однако, пока не поступало вестей: многие из них еще не покинули родные края, поскольку папа намеревался собрать их в Пюи 15 августа.

Алексей взял на себя обязательство снабжать Петра и его людей всем необходимым на время ожидания, которое могло затянуться; он посоветовал им не отдаляться от побережья, находившегося под контролем греков, чтобы не спровоцировать нападение турок, державших во власти Никею и ее окрестности. Петр и его люди стали лагерем подле Цивитота примерно 11 августа. Через два месяца, когда Петр, без сомнения, находился в Константинополе, договариваясь о наилучших условиях снабжения, часть его армии под руководством Вальтера Голяка рискнула отправиться по направлению к Никее; она была разгромлена турками, которые вдобавок уничтожили христианский лагерь у Цивитота. Петр узнал об этом 21 октября; на следующий день он добился встречи с Алексеем, который немедленно послал на помощь уцелевшим небольшую армию, чтобы под охраной вернуть их в Константинополь[203].

Боэмунд высадился в Авлоне 1 ноября 1096 года, в тот момент, когда произошла драматическая развязка событий. О ней подробно поведали единственные возможные очевидцы — греки и уцелевшие из армии Петра. Рассказы первых сохранила Анна Комнина, вторых — Альберт Ахенский. Последний не получил от церковного начальства разрешения участвовать в крестовом походе; он проявил свой интерес к нему, подробно расспрашивая крестоносцев, вернувшихся в родные края. Долгое время историки не уделяли особого внимания его сочинению, однако сравнительно недавно труд Альберта тщательно изучили и пересмотрели прежние взгляды на весомость его свидетельства. Начиная с 1106 года, Альберт Ахенский написать первые шесть книг своей истории крестового похода, завершившихся смертью Готфрида Бульонского, что может возвести его в ранг самых ранних и достойных доверия хронистов, несмотря на хронологические неточности и противоречия в деталях, связанные, без сомнения, с обилием свидетельств, которые автор не согласовал между собой. Без Альберта история «народного» крестового похода была бы нам почти полностью неизвестна. Его свидетельства часто совпадают с повествованием Анны Комниной, что придает его произведению еще большую ценность[204].

Как и Анна, Альберт считает, что это бедствие произошло лишь из-за неосторожности некоторых воинов Петра Пустынника. Вплоть до сего времени они могли жить мирно, не испытывая затруднений с провизией, благодаря великодушию византийского императора; грабить окрестности их побудила исключительно праздность. Теми, кто предопределил роковой исход событий, были, по словам Альберта Ахенского, «французы и римляне», а затем и «германцы», позавидовавшие добыче, легко захваченной первыми. Но, по мнению Анны, этими первыми неразумными грабителями были норманны. Разгромив их, турки хитростью заставили оставшихся в лагере поверить, что норманны стали хозяевами Никеи, побудив остальное войско поспешить поучаствовать в грабежах и угодить в расставленную ими ловушку[205].

В глазах обоих авторов басилевс никоим образом был не ответствен за катастрофу: напротив, он сделал все, чтобы предотвратить ее; после свершившегося он постарался спасти то, что могло уцелеть. Альберт Ахенский говорит даже, что «рассказ Петра преисполнил басилевса состраданием». Он немедленно приказал войску туркополов отправиться на помощь латинянам, отбросить турок и привести уцелевших в Константинополь. За исключением некоторых деталей, этот рассказ совпадает с повествованием Анны Комниной[206].

«Французские» хронисты предлагают совершенно иную версию этих событий, крайне неблагоприятную как для Петра Пустынника, так и для Алексея. Заметим, однако, что ни один из этих хронистов не был свидетелем интересующего нас события; все те, кто упоминает о нем, почти дословно повторяют норманнского Анонима, автора «Деяний франков». Однако и он не являлся очевидцем: он мог узнать обо всем лишь из рассказов уцелевших людей Петра, через норманнов, которые, как говорилось выше, уже прибыли к тому времени на место происшествия. Если ответственными за истребление христианского лагеря были действительно норманны, как говорит принцесса, то легко можно понять, что они старались оправдаться и возложить вину на других, в частности, на Алексея, их давнего врага, и на Петра Пустынника, бездарного вождя и горе-монаха.

Именно так поступил автор «Деяний франков». По его словам, император предупреждал войска Петра, включавшие в себя франков, германцев, а также лангобардов, говоря, что им не следует переправляться через Босфор, так как они недостаточно сильны, чтобы справиться с турками. Однако люди Петра уже вовсю разбойничали в городе, о чем поведал лишь автор «Деяний франков»[207]. Тогда император избавился от них: «Взбешенный, [он] дал приказ переправить их через пролив»[208]. Иными словами, это означало выдать их врагу!