Одолжить денег? Меня охватывает злость. Ага, потому что вы с Сидни будете богачами!

Джош замечает лежащую на столе телефонную карту со стертой серебристой полосой, под которой был скрыт код активации.

Он невольно понижает голос:

– Ты уже сделала это?

Я медленно киваю.

– Ты говорила с Джорданом?

– Все кончено, – отвечаю я. – Мы с ним никогда не встретимся.

Джош отчаянно бледнеет.

Вот и все, наше будущее безвозвратно изменилось.

Пятнадцать лет истории – будущей истории – изменились только потому, что Эмме не нравится парень, за которого она вышла замуж. Но все, что она знала о нем, – это несколько предложений из будущего, которое случится еще через пятнадцать лет. Там было совершенно недостаточно информации, чтобы принять такое серьезное решение в своей жизни! И в его жизни! Вообще, если подумать, будущее всех людей, которых хоть как-то затрагивали их отношения, теперь изменится, и возникнет неисчислимое множество разных вариантов.

Мне хочется то ли заорать изо всех сил, то ли истерически смеяться. Но я только комкаю лист с номерами и швыряю его через комнату. Бумага ударяется о стенку почти бесшумно.

– Ты не можешь этого сделать! – ору я.

Эмма скрещивает руки на груди:

– Вообще-то, все оказалось не так сложно. Он учится в колледже города Тампа, так что я не буду туда поступать. Теперь мой главный выбор – университет Северной Каролины.

Я скорее падаю, чем сажусь на кровать и закрываю лицо руками. Она просто не понимает, в чем дело! Она знает, что малейшие изменения в нашем настоящем, как волны, докатываются до нашего будущего. В первый день Эмма была безработная. На следующий день у нее уже была работа, но мы понятия не имеем, что она сделала, чтобы изменить ситуацию. Один раз Джордан уехал на рыбалку. Потом он неизвестно почему не являлся домой три дня. И макароны с сыром превратились в лазанью. Может, Эмма и не считает, что другое блюдо – это важно, но что если очередное изменение заставит ее приготовить мясной рулет, она заразится «коровьим бешенством» и умрет – только потому, что какое-то крохотное воздействие пятнадцать лет назад изменило ее планы через пятнадцать лет?

Но намеренно поменять будущего мужа? Последствия этого просто невозможно себе представить!

– Признайся, ты бы сам это сделал, – говорит Эмма, – если бы твое будущее выглядело так же безрадостно, как мое.

– Нет, не сделал бы. – Я сажусь прямо. – Ты не представляешь себе, что еще ты этим поменяла. Это опасно, Эмма.

– Кто бы говорил, – возражает она. – Ты вон вчера смотрел на Сидни влюбленными глазами. А стал бы ты это делать, если бы не знал, что ты на ней женишься?

– Я говорю, что это меняет будущее, – говорю я.

Эмма смеется:

– А что, ты думаешь, происходит, когда ты делаешь что-нибудь в настоящем? Ты постоянно меняешь будущее. Ты делаешь то же самое, что и я.

– Ты прекрасно понимаешь, что это не одно и то же, – отвечаю я. – То, что сделал я, было просто реакцией на информацию, а вот ты намеренно внесла в свое будущее серьезные изменения. Ты ведь так хотела поступить в колледж Тампа. Я помню, как вы с Келлан смотрели информацию о колледже в справочнике и как ты сказала, что он находится совсем рядом с тем местом, где сейчас живет твой отец. А теперь ты раздумала поступать туда? Мы должны делать все так, как делали бы, если бы не узнали про этот «Фейсбук».

– Зачем? – Я вижу, что Эмма готова расплакаться. – Чтобы я могла оказаться безработной в тридцать один год, как в первый раз, когда мы лазили по сайту? Или иметь работу, но злиться оттого, что мой муж транжирит мои деньги?

– Все гораздо сложнее, – пытаюсь объяснить я. – Что если ты была безработной, но прямо на следующий день тебе должна была подвернуться работа твоей мечты? Или твой муж понял, что ты рассердилась за покупку той штуковины, и вернул ее в магазин? Эмма, мы же видим только крохотные кусочки этого будущего.

– Мне все равно, – отвечает она. – Я вижу, что не была счастлива в этом будущем, и его нужно было поменять.

Мне становится не по себе. Будущее так хрупко. Например, я уже видел информацию, что буду учиться в университете Вашингтона, как и мой брат. Я хочу, чтобы так и было, но что если это знание заставит меня отнестись к поступлению спустя рукава и меня не примут?

– Я знаю это выражение у тебя на лице. – Эмма печатает свой адрес для входа на сайт.

– Какое еще выражение?

– Ты меня осуждаешь.

Она пишет пароль и нарочито медленно оборачивается ко мне:

– Я постараюсь говорить очень спокойно, насколько смогу. Ты даже не пытаешься понять, что для меня значила та жизнь, но при этом осуждаешь.

– Я стараюсь не делать этого. Просто я…

– Ты ведешь себя жестоко, как последний эгоист!

– При чем здесь какая-то жестокость?

– Знаешь, почему тебя не волнуют мои проблемы? – Эмма с каждой минутой злится все больше. – Потому что у тебя-то в будущем прекрасная жена. И детки красавцы. И ты предлагаешь мне временно у вас пожить! Там хоть окно будет, в той комнате, куда ты собрался меня поместить?

– Я понимаю, – говорю я, стараясь не выдать свои мысли.

– Ты ничегошеньки не понимаешь! Сейчас ты ведешь себя так, будто ты лучше меня, но что если бы наши роли поменялись? – Эмма приподнимает бровь. – Вот-вот, что если бы я вышла за Коди и получила бы все, о чем мечтала, а ты не получил бы ни шиша? Точнее, ты бы как раз шиш и получил. Потому что именно это досталось мне, когда я вышла замуж за Джонса Младшего!

– Послушай, – уже тише говорю я, – я на самом деле понимаю тебя.

– Вот и хорошо. – Эмма поворачивается к компьютеру и кликает на крошечный квадратик в углу.

– Подожди! – Я вскакиваю с кровати и разворачиваю кресло так, чтобы она оказалась лицом ко мне. – Прежде чем ты посмотришь сайт, нам надо установить какие-то базовые правила. Все это становится слишком серьезно, чтобы и дальше делать что-то, не обдумав заранее.

Через плечо Эммы я вижу почти загрузившуюся страницу. На новой фотографии в углу взрослая Эмма: ее глаза закрыты, щекой она прижалась к младенцу в смешной розовой панамке.

– Какие правила? – спрашивает она.

– Мы не можем постоянно придираться к тому, что случится, – говорю я, глядя на крошечный пузырек слюны на губах младенца. – Если твоя новая жизнь более-менее счастливая, мы не будем ничего трогать.

Эмма косится назад.

– Как я понимаю, ты что-то увидел на экране.

Я крепко держу ее кресло, не давая ей обернуться.

– Прежде чем ты глянешь на страницу, обещай, что не станешь ничего менять. Даже если там будет что-то ужасное, давай сначала все обсудим.