— Не по уставу это, ячейки надо копать.

— В ячейках ваши новобранцы да бывшие дезертиры при первых выстрелах усядутся на дно и кто их потом оттуда выколупывать будет? Сам будешь по полю на пузе ползать? — младший лейтенант задумался, потупив глаза, а я продолжил обращаясь ко всем, — Дискуссия окончена, ройте как я показал, сами завтра спасибо скажете. Выполнять!

Только разошлись командиры взводов, как подъехали две сорокопятки, буксируемые машинами моей бывшей автороты и ко мне подошел лейтенант, который козырнул и представился:

— Командир взвода ПТО Антонов, Вы Ковалёв?

Я протянул ему руку:

— Да, можно просто Андрей.

Тот ответил на рукопожатие и сказал с улыбкой:

— Тоже Андрей!

— Ну и здорово! Ты из дивизиона Долгавина?

— Да, в Рогачеве к нему назначили, а так войну плод Белостоком начал.

— Значит уже успел повоевать?

— Даже не знаю как сказать… Вживую ни одного немца не видел, только под бомбежками во время отступления из котла половину взвода потерял и все пушки. Вот и отправили в Рогачев, — не вдаваясь в подробности, ответил он и спросил:

— А у тебя ордена за что?

— Знамя за Польшу, звезда за Финляндию, — так же коротко ответил я и перешёл к делу, — Смотри, предлагаю одну пушку поставить вон там, за позицией второго взвода, а другую на самом правом фланге за третьим взводом.

Он осмотрелся, поднявшись в кузов грузовика для лучшего обзора и согласился с моим предложением.

Вскоре работа закипела и в моей роте, и у артиллеристов, а мне оставалось лишь ходить между взводными позициями, подгонять бойцов и периодически вносить коррективы. За полчаса до полуночи, когда работа была ещё в полном разгаре, к северо-западу от наших траншей на расстоянии около километра в небо взлетела красная ракета, потом донеслось несколько коротких очередей и всё стихло. Судя по всему, это наша разведка засекла передовые дозоры фрицев.

— Что застыли?! — гаркнул я на прекративших копать бойцов, — Немцы уже близко! Зарываемся в землю! — а сам поднес к глазам бинокль и стал осматривать дальние подступы к нашим позициям, но в поле зрения никакого движения заметно не было. И то хорошо.

Рота окапывалась всю ночь, но так как лопат не хватало на всех, каждому бойцу удалось вздремнуть часа два-три. А я, воспользовавшись своим служебным положением, умудрился проспать целых пять часов в специально для меня вырытом окопчике на позиции второго взвода. Проснувшись в шесть часов, я первым делом приказал вестовому приготовить кофе, потом достал свой «Жилетт» и приступил к бритью. За этим делом и застал меня Антонов, с одного взгляда оценивший мой станок:

— Хорошая штука, импортный?

— Ага, трофей, начальство разрешило себе оставить в качестве премии. Садись тут, сейчас кофе готов будет.

— Ого, хорошо живешь!

— Да, прихватил из дома.

Вестовой приготовил ароматный напиток аккурат к тому моменту, когда я закончил бритьё и мы насладились бодрящим вкусом в прикуску с галетами. Завершив лёгкий завтрак, я достал бинокль и посмотрел в сторону противника, который пока никак не обозначил своё присутствие. Хочется надеяться, что пока сюда вышли только передовые отряды, которые не рискнут сразу атаковать наши позиции, дав нам ещё какое-то время на подготовку.

— Тишина, — сказал артиллерист, который также по моему примеру воспользовался своим биноклем, — Может и нет там никаких немцев?

— Есть, — не согласился я с ним, — Видишь одинокое дерево прямо по фронту на дистанции пятьсот метров? Теперь посмотри на рощу правее на пятнадцать градусов и от нас уже примерно метров семьсот. Видишь поблёскивает? Это немцы за нами наблюдают.

— Вот суки! — возмутился Антонов, разглядев, — Дать бы по ним фугасом!

— Хорошо бы, но без разрешения нельзя. Я сейчас комбату черкну записку о результатах наблюдения, а ты своему командиру направь. Пусть начальство думает, но пушку всё же наведи, — я достал бумагу из планшетки и написал докладную по количеству личного состава, о ходе фортификационных работ и обнаруженном НП противника. Потом подозвал вестового и отправил его сначала в в штаб батальона, отдать мои доклады, узнать насчет завтрака, а по обратному пути зайти на позицию первого взвода, где взять доклад о состоянии дел и доставить его ко мне. Второго вестового направил в третий взвод. Связь только такая — посыльными, ни телефонов, ни тем более радиостанций нет. Самому теперь ходить нельзя, пока бойцы не выроют ходы сообщения, а то вдруг на поле не только наблюдатели, но и снайпера попрятались. Беречь себя надо. Не из-за трусости, а понимая свою военную ценность. Вестовым-то можно кого угодно назначить, а ты поди командира роты найди. А если ещё учесть, что я попаданец, который при разумном подходе может много пользы принести, то надо прилагать максимальные усилия для сохранения моей драгоценной тушки, исключительно для пользы дела. Хотя шансов реально мало.

Разослав вестовых, я придирчиво осмотрел, что второй взвод успел накопать за ночь. Внес небольшие коррективы и приказал рыть ходы сообщения направо, налево и в тыл. А сам уселся в своем окопчике и занялся наблюдением. Делать пока нечего было.

В полвосьмого утра увидел двух командиров, приближающихся со стороны штаба, которые спокойно шли по пшеничному полю в сторону передовой. Посмотрев в бинокль, я их без труда опознал — моё непосредственное руководство. Комиссар и начальник штаба батальона. Когда я только попал в СССР, то в газете «Правда» прочитал большую статью, посвященную Кирову, в которой было много славословия в адрес погибшего в тридцать четвертом году партийного деятеля. Кроме прочего, там была и запомнившаяся мне фраза о его работе в период гражданской войны: «На фронте Сергей Миронович ходил прямо, пулям не кланялся». Вот и эти долбодятлы идут прямо, перед врагом не кланяются. Молодцы! Герои! Реакция со стороны немцев долго ждать себя не заставила. Вдали раздался негромкий хлопок, потом с неба донесся характерный шелест и за спинами красных командиров, метрах в тридцати, вспух султан взрыва. Комиссар и начштаба рухнули в траву, а я крикнул надрывая горло:

— Антонов! Бей по наблюдателям!

Через пять секунд пушка плюнула огнем, попав прямой наводкой с первого раза в ранее выявленный немецкий НП, потом артиллеристы добавили туда же ещё пару фугасов. Немецкие минометчики успели сделать ещё один выстрел, теперь уже с недолётом и замолчали. Вовремя Антонов заткнул корректировщика. Третий выстрел был бы точным. Посмотрев в сторону тыла, я смог разглядеть в пшенице удаляющиеся начальственные задницы. Быстро уму-разуму научились! Но вот ползут неправильно — слишком высоко пятую точку задирают. Тренироваться им ещё и тренироваться!

Всё бы