– Ничего. Не нужно ничего говорить.

– Почему? – Гейл остановилась и повернулась к нему.

– По многим причинам. Кроме того, они ходили вокруг, разыскивая нас рано утром, и разбудили меня. Так что они в курсе.

– Разговорам теперь конца не будет. Ты представить не можешь, какая зануда эта Шелби.

Билл посмотрел на нее и усмехнулся:

– Я заметил, не волнуйся. Ты – здесь, а они – там.

Гейл повернулась и сразу увидела парочку – Шелби и Мака. В одной руке Шелби держала лопатку для блинов. Мак обнимал ее за плечи. Мак выразительно улыбался.

– Так-так-так, маленький ягненочек заблудился.

– И вернулся с большим серым волком. Что ты думаешь, Мак? Ты думаешь, она кричала «Помогите!» всю ночь?

– А он запугивал угрозами. И… что еще большие серые волки делают с маленькими ягнятами? Едят их живьем? – резвился Мак.

– Посмотри, ну разве он способен на такое? – Гейл пришлось поддержать игру, хотя это было не слишком приятно.

Шелби глупо ухмыльнулась.

– Ладно, блинчики на подходе. Кто-нибудь хочет? – Она замахала лопаточкой в воздухе.

– Блинчики? Я без ума от них. – Мак облизнулся.

– А как вы, волк с ягненочком?

Гейл вздохнула и беспомощно посмотрела на Билла. Потом на Шелби.

– Давай помогу, вместе будет быстрее.

Билл стоял отчужденно, опираясь на дерево, возле которого паслись огороженные мулы и лошади. В руках у него была металлическая кружка с теплым кофе. Он прислушивался к смеху Гейл и Шелби – как они суетились, жарили блины. Он заметил, что Гейл выглядела более уверенной и спокойной, чем несколько дней назад. Как будто была счастлива тем, что находилась именно здесь и сейчас. Билл улыбался: это было приятно. Могла ли она быть счастливой, разделив с ним его жизнь? Возможно, эта жизнь вскоре показалась бы ей скучной и однообразной. Конечно, это не пикник. Первое время она будет думать: ах как это увлекательно! А потом она возненавидит его. Ему тяжко было об этом думать. Да, в конце концов, он еще ничего не решил. Единственное, с чем он не мог не согласиться, – она вносила так много нового в его существование и он не был уверен в том, что смог бы от этого отказаться.

И он не знал, чего хотела она. У нее были вполне благоустроенная жизнь в Кентукки, к которой она стремилась вернуться, работа, где у нее все складывалось хорошо, своя семья, свое окружение. И хотя он был без ума от нее, он не знал ее достаточно хорошо, чтобы принять какое-нибудь решение. Не все зависело от него. Они ни о чем таком не разговаривали, поездка близилась к концу, и было ясно, что такой разговор, так или иначе, состоится. И начать его, видимо, придется ему.

– Так ты в конце концов стойко пережил все неприятности, а?..

Мак подошел и встал рядом, поглощенный беспокойными мыслями. Билл молча смотрел на него.

– Ты мог бы поделиться, мы с тобой не один пуд соли съели.

Билл поднес кружку с кофе к губам, отпил немного, потом повернулся:

– Послушай, Мак. Недавно я обошелся с тобой резко.

Мак качнул головой:

– Забудь. Что меня беспокоит, так это то, что случится после того, как она уедет.

Билл старался не показывать волнения.

– Когда она уедет, будет видно.

Он еще не мог осознать того, что это будет – и скоро. Даже Мак изучал его.

– И потом ты собираешься жить, как медведь в берлоге, еще сорок лет? – Он замолчал на некоторое время. – Чего ты боишься? Ты любишь, когда…

Билл выплеснул остатки кофе в траву и посмотрел прямо в глаза Маку.

– Я болтовни не люблю. Она мне небезразлична, может, слишком, но… – Он запнулся. – Короче, давай подождем, время покажет, ладно?

Билл снова прислонился к дереву. Оба молчали. У самого Билла полно всяких мыслей, но ему не хотелось копаться в них. Он так долго ждал своей единственной женщины. Нужно ли было убеждать ее, что жизнь в Колорадо – это лучше всего?

– Она тебе подходит, – задумчиво произнес Мак.

Билл посмотрел под ноги.

– Ты совсем не понимаешь, да? – Немного помедлив, он продолжил: – Будь моя воля, я бы держал ее в постели с утра до ночи и с ночи до утра. Но все не так просто. Я же не могу читать ее мысли.

– А может, она сама только об этом и думает?

– Я пока не чувствую.

– Я думаю, ты вывесил белый флаг заранее.

– А я считаю, что сейчас слишком рано загадывать о будущем, Мак. У нее своя жизнь, и хватит об этом.

– Что ты кипятишься? Рассуди здраво: она не маленькая и сама знает, что ей нужно, но так ты дойдешь до абсурда.

Билл перевел взгляд на походную столовую. Гейл и Шелби махали ему.

Он откашлялся.

– Я думаю, завтрак готов. – Мак встал рядом, и они молча отправились в лагерь.

Туманное оранжевое зарево окутало лагерь, вокруг ничего не было видно, кроме медленно гаснущих углей костра возле них. Они поджарили сосиски, и сейчас готовили сласти на десерт. Дым от костра клубился во влажном воздухе.

– Похоже, дело к дождю, – лениво пробормотал Мак, нисколько не заботясь, услышит ли его кто-нибудь. Шелби примостилась рядом с Маком, ее голова покоилась у него на груди; она была как довольная киска на коленях у хозяина.

Гейл сидела между коленями Билла, опираясь на них, он обнимал ее. Он не позволял ей отходить от него далеко. Гейл чувствовала себя такой уставшей, что не раздумывала, как ей к этому относиться, а просто была счастлива ощущать тепло его рук.

Последняя хрустящая золотистая конфетка образовалась на конце тонкой палочки, которую она держала в руке.

– Хочешь?

Откинувшись назад, она протянула ему палочку с конфетой.

– Хорошенького понемножку, – улыбнулся он.

Гейл повернулась и внимательно посмотрела на него. А он молча снял клейкую массу с палочки, отломил половину конфеты и протянул Гейл. Она взяла ее в рот, потом схватила его руку и слизнула с нее остатки сладкой тягучей массы.

– Ты убиваешь меня, – бормотала она, облизываясь.

Билл поддержал ее:

– Только об этом и думаю.

Он быстро отправил остатки конфеты в рот, и Гейл заметила, как он облизывал губы и пальцы. Потом, опустившись на колени, она подалась вперед и смахнула крошку с его усов своим языком.

– Ау, вы двое, там! – крикнула Шелби из тумана. – Ночь впереди длинная, а нам завтра еще предстоит трястись в седлах.

Гейл высвободилась из объятий Билла и посмотрела на Шелби.

– Что ты говоришь?

– Она говорит, что нам всем пора закругляться и хорошенько выспаться, – сказал Билл, – и она права. Пойдем.