— Отлично, — с усмешкой промолвил Фэлен, — Я вижу, вам это понравилось.

Глубоко вздохнув, Родди улыбнулась в ответ. О да, ей это действительно очень понравилось. Ей нравилось, что Фэлен находится рядом, обнимает ее, ласкает ее тело. Ей нравилось слушать размеренное биение его сердца, которое усыпляло ее. Голос Фэлена доносился до нее как будто издалека, сквозь туман полудремы.

— Ты ездишь на лошадях, сидя в мужском седле? — спросил он.

Это был странный вопрос. Она не ожидала услышать ничего подобного.

— Только во время скачки, — пробормотала Родди и, сладко зевнув, добавила сквозь сон: — Пожалуйста, не говори об этом маме…

— Не буду, — пообещал он и крепче прижал ее к своей груди.

— Фэлен, — прошептала она, засыпая, — я люблю тебя. Он замер, но Родди уже погрузилась в сон. Ей приснилось, что она сумела проникнуть в мир его мыслей и чувств и прочитать там признание в любви.

«Я люблю, я люблю, я люблю тебя, моя девочка!»

Лондон оказался шумным многолюдным городом, и Родди было трудно находиться здесь. Перемены утомляли ее — новая жизнь, новая среда обитания, новые люди вокруг. В этом бурном море у нее было только одно убежище — Фэлен, и она лихорадочно цеплялась за него.

Граф дал мадам Декарт строгие инструкции. Наряды, которые она шила для Родди, были последним криком моды. Полупрозрачный шелк, глубокие вырезы, крошечные рукава, оставляющие руки обнаженными и больше подходящие для средиземноморской солнечной погоды, нежели для английской зимы. К этим великолепным нарядам Родди надевала атласные туфельки пастельных тонов с лентами, которые завязывались вокруг икр, а также со вкусом подобранные перчатки, которые служили вовсе не для того, чтобы согревать руки. Когда она спускалась по холодной мраморной парадной лестнице в гостиную, где ее ждал Фэлен, казалось, от ее румянца температура в доме поднималась на несколько градусов.

Портниха тем временем пыталась навязать ей свое мнение и помочь устранить те недостатки, которые она видела во внешности графини.

— Волосы… — говорила она, не умолкая ни на минуту, — ваши великолепные волосы надо обрезать. Чтобы их было легче укладывать в локоны. Понимаете? Надо сделать их короче. — И она бросила лукавый взгляд в сторону Фэлена. — А вот фигура у вас — просто загляденье, правда, месье? Само совершенство.

—Да, действительно совершенство, — с улыбкой согласился граф.

От его похвалы сердце Родди затрепетало. Всю неделю она ходила, не чуя под собой ног. И причиной этого было вовсе не долгое путешествие в карете. Сто раз на дню муж прикасался к ней, улыбался ей, дарил ласки или целовал в затылок, проходя мимо, когда она писала письмо родителям или читала при свете мерцающей свечи.

А ночью… Боже, ночью перед ней открывался мир, о существовании которого она прежде не знала. Он учил ее получать удовольствие от любовных утех. И поэтому теперь, когда Фэлен попросил ее одеться по последней моде, она не стала возражать ему. Ей хотелось доставить мужу удовольствие.

Она бросила робкий взгляд на Фэлена через плечо.

— Вам нравится это платье, милорд?

Граф выразительно посмотрел на портниху. Она поняла его без слов и вышла из гостиной. Родди с замиранием сердца ждала, что скажет муж о ее новом наряде.

Он улыбался, глядя на нее. Но его улыбка могла означать все, что угодно. Комок подступил к горлу Родди. Фэлен окинул жену оценивающим взглядом.

— Колдунья, — промолвил он. — Моя златовласая колдунья.

Родди провела кончиком языка по пересохшим от волнения губам.

— Вы сказали «колдунья», милорд? — робко переспросила она. — Мадам Декарт говорила, что у меня неподходящая внешность… Но я надеялась…

— Идите ко мне, — перебил он ее, протянув руки, и, когда она повиновалась, заключил ее в объятия. — Не забивайте себе голову тем, что говорит мадам Декарт.

Его синие глаза завораживали ее, и она почувствовала, как по ее спине забегали мурашки.

— В Ирландии вас примут за ту, кем вы в действительности являетесь, — промолвил он. — Даоине сидхе.

Родди нахмурилась, придя в замешательство от его непонятных слов. Она попыталась воспроизвести странные звуки, но у нее ничего не получилось.

— Так называется волшебный народ, — объяснил Фэлен. — Эти люди живут между ночью и днем, они пьют только росу и не прикасаются ни к дождевой, ни к речной, ни к морской воде. Их еще называют «сияющими». А вы — маленькая сида.

Вглядевшись в глубину его лазурных глаз, Родди подумала, что это сам Фэлен живет между светом и тьмой, как принц демонов.

— Значит, я вам нравлюсь, милорд? — прошептала она.

Стоял погожий зимний день, и Фэлен пригласил жену на прогулку. Они решили пройтись пешком, так как после утомительного путешествия из Йоркшира в Лондон Родди не желала садиться в экипаж. Одетая в легкое пальто и кашемировую шаль, она шла быстро, чтобы не замерзнуть.

Подойдя к железным кованым воротам, Родди не могла удержаться и обернулась, чтобы взглянуть на дом, в котором теперь жила. Здание выглядело более роскошным, чем усадебный дом ее отца в Йоркшире. Это была величественная постройка с двумя рядами высоких окон, обрамленных изящными наличниками с фронтонами. Родди пересчитала окна верхнего этажа на фасаде, и у нее получилась внушительная цифра — двадцать два. Рядом с жилым домом по периметру двора располагались конюшни и каретный сарай, а позади был разбит большой сад, вид на который открывался из окна ее спальни. Комнаты особняка с потолками, украшенными лепниной, были обставлены дорогой французской мебелью. Родди не заметила признаков того, что владелец усадьбы находится в стесненных обстоятельствах.

— Этот дом принадлежит моей матери, — сказал Фэлен, как будто прочитав ее мысли. — То, что я оказался на мели, еще не означает, что все мои родственники бедствуют.

Родди кивнула, подумав о том, что его родственники, должно быть, получают неплохой доход, которого хватает на содержание роскошного дома с огромным штатом слуг. Особняк всегда был готов принять хозяев, несмотря на то что, по словам дворецкого, мать Фэлена десять месяцев в году находилась за границей.

Владелица лондонской усадьбы была очень богатой женщиной, а ее сыну грозило полное разорение. Из-за долгов он мог лишиться своих имений.

И еще одну странность подметила Родди. Мать Фэлена сейчас путешествовала, но никто из домочадцев не знал, где именно она находилась. Более того, никого это не заботило. Под контролем дворецкого слуги четко выполняли свои обязанности вне зависимости от того, была их госпожа дома или нет. Они с уважением относились к Фэлену, хотя не одобряли его похождения. Появление молодой графини вызвало у слуг большой интерес. Они с любопытством приглядывались к ней. Однако прислуга привыкла скрывать свои истинные чувства и внешне относилась к Родди с неизменной вежливостью и предупредительностью.