— Ваша мать когда-нибудь говорила, каким образом она получила брошь?

Он понимающе улыбнулся.

— Подарок дорогого папочки. Я так понял, это были деньги за молчание.

— Поэтому вы никогда не обращались к Эриксонам?

Руперт откинул голову и рассмеялся.

— Мне плевать на них. Я был уверен, что эти ковбои хотят общаться со мной не больше, чем я с ними.

Сидни кивнула. Хорошо, что Руперт не хочет общаться со своими родственниками. Это ей на руку. Она выпила еще кофе и продолжила, аккуратно подбирая слова:

— Возможно, вы уже догадались, что для них она имеет гораздо большее значение.

— Поэтому они и прислали вас. Она кивнула, вертя в руках чашечку.

— Я готова предложить вам сто тысяч долларов. Руперт не отреагировал, даже не моргнул. Сидни чертыхнулась про себя. Зря она назвала эту цифру! Надо было подождать его цену. Неожиданно на стол легла чья-то тень. О нет, только не это!

— Что бы она вам сейчас ни предложила, — проговорил Брэдли, усаживаясь на стул и кладя ногу на ногу, — я удваиваю сумму.

Сидни почувствовала себя полной дурой.

— Да как ты…

Брэдли взял ее чашку кофе и сделал большой глоток.

— Я так понимаю, на кону важная вещица.

— Вы кто такой? — спросил Руперт. Брэдли протянул руку:

— Брэдли Слендер. Занимаюсь антиквариатом.

— И решили прямо здесь устроить аукцион? — усмехнулся Руперт с непонятной беспечностью.

— Если дамочка сделает еще одно предложение, я перекрою его. — Брэдли снова отпил кофе и холодно взглянул на свою соседку.

Максимально возможный кредит бабушки составлял триста тысяч. Для Брэдли это ерунда. Даже если Сидни добавит свои сбережения, она с ним не справится.

— Я бы с удовольствием добавил на свой банковский счет шестизначную цифру, но брошь не продается. — Руперт отодвинул стул от стола и встал.

Сидни потянулась к нему:

— Но…

— Простите, Сидни.

— Четыреста тысяч, — сказал Брэдли.

Руперт явно заколебался.

Сидни с трудом сдерживалась, чтобы не схватить его за руку. Может, стоит повысить цену? На это уйдут все ее сбережения…

— Простите, — снова произнес Руперт, делая еще один шаг к выходу.

Сидни вскочила. Она не могла позволить Руперту уйти без договоренности. Брэдли не сдастся. В течение ближайшего часа он созвонится с Осло и потом увеличит первоначальную ставку. Ему удастся переубедить Руперта, и бабушка никогда не увидит свою брошь.

— Руперт, — произнесла Сидни, стараясь не выдать своего волнения. — Брошь — семейное наследство.

Мужчина покачал головой.

— И почему это должно меня волновать?

Может, сказать ему правду? Пусть знает, что его мать была шантажисткой!

Лучше нарушить свое обещание, чем окончательно потерять брошь. Разве не так?

Ей нужно время на раздумья. Где-нибудь подальше от жары и шума кофеварки.

Руперт направился к двери.

— Подождите! — хрипло крикнула Сидни.

Он повернулся и весело махнул ей рукой.

— Извините, но ничего не получится. Брошь нужна мне для Милана.

— Я могу подменить ее, — выпалила она. Он остановился, держась за ручку двери. Сидни быстро подошла к нему.

— У меня есть копия.

Между бровями Руперта появилась складка.

— И очень хорошая, — уверила она его. — Безупречные бриллианты, пятикаратные рубины. У вас будут наличные и брошь.

— Полмиллиона, — медленно проговорил несдававшийся Брэдли.

— Мне нужно взглянуть на нее, — сказал Руперт Сидни.

— В полдень она будет здесь.

Брэдли недовольно замахал руками:

— Да за полмиллиона вы можете сделать несколько копий, и у вас еще останется.

Руперт выгнул брови дугой.

— За неделю?

На скуле Брэдли пульсировала жилка, а глаза хищно сузились.

Руперт предупреждающе погрозил пальцем перед лицом Сидни.

— Договорились. Я взгляну на вашу копию, но она должна быть совершенной.

— Она совершенна, — отозвалась Сидни, думая о том, что он врядли обратит внимание на ограненные бриллианты.

Руперт колебался минуту. Потом кивнул.

— Встретимся здесь же. В два часа пополудни. Сейчас у меня совещание.

Как только он ушел, Сидни схватила мобильный телефон. Брэдли достал свой из кармана и выскочил из кафе. Наверняка звонит в Осло. И к двум часам вернется с новым заманчивым предложением.

Ничего, мы еще поборемся! — думала Сидни, набирая номер бабушки.

К двум часам Коул пришел к выводу, что его обманули. Сидни не возвращалась. Очевидно, она решила, что он ей больше не нужен. И снова всякие черные мысли полезли ему в голову. Похоже, он все-таки ошибался в этой женщине! Вполне возможно, она уже достала брошь и сейчас занята ее продажей на черном рынке. Где доказательства, что она действительно работает в музее Метрополитен?

Ложь порождает ложь.

Коул встал с дивана, пересек комнату и нашел адрес в мусорной корзине. 2713, Харпер Вью Роуд. И ни одно объяснение в мире ее уже не спасет.

Один из служащих Джозефа Нили доставил копию броши в аэропорт Майами. Сидни встретила его там и быстро вернулась в кафе. До встречи оставалось пять минут. Но к ее удивлению, Руперт был уже там. Он открыл бархатный футляр и начал исследовать брошь. Брэдли сидел рядом, барабаня кончиками пальцев по столу. На его лице уже не осталось и следа от его прежней самоуверенности.

— Пятьсот пятьдесят тысяч, — рискнул он, и она поняла, что это уже близко к пределу его возможностей.

Пусть потешит свою гордость! Сидни взглянула в глаза Брэдли.

— Четыреста тысяч и копия броши. Руперт перестал рассматривать брошь:

— Прекратите вы оба!

На щеке Брэдли задергалась жилка.

После пятнадцатиминутной пытки Руперт положил лупу в карман пиджака. Он пришел к какому-то решению, и Сидни перестала дышать.

Наконец он протянул ей руку:

— Согласен. Четыреста тысяч.

— Чек? — спросила она. Ее сердце с силой билось о ребра грудной клетки.

Брэдли выругался, но Руперт взглядом заставил его замолчать.

— Подойдет, — он достал пачку бумаг из нагрудного кармана, а затем потрепанный футляр.

Сидни открыла его.

— Можно? — спросила она, показывая на его карман, в котором лежала лупа.