Я никогда не ревновала Билла: мне было все равно, где он, главное, чтобы не со мной. А Марк… Внутри такая буря поднималась от одной мысли, что этими самыми руками он ласкал чужое тело, губами собирал росу с влажной кожи, заставлял кричать от наслаждения. Больно, когда твой единственный становится целым не с тобой.

– Моя… – прорычал Марк, жадно впиваясь в губы, обнимая с сумасшедшей силой. Голод. Потребность. Одержимость. Это можно назвать, как угодно, но оно оправдало его. Я не знала, где Марк пропадал, но там ему было плохо. Надеюсь, потому, что там не было меня.

Мы опустились на песок, не прекращая бешено обмениваться ласками: Марк стянул пиджак, оставив болтаться на руках, и жадно начал посасывать грудь. Я двигала бедрами навстречу, обтираясь о бугор в паху. На этот раз на мне не было трусиков, и кожа болезненно остро воспринимала жесткую ткань, но прекратить я уже не могла.

– Достань ствол, – рвано выдохнул Марк, снова терзая мои губы.

Я подчинилась: расстегнула ремень и потянулась к ширинке – через мгновение горячий пульсирующий от желания член был в моей руке. Головка упиралась в бедро, обжигая, клеймо невидимое оставляя. Мне хотелось прижать ее к себе, ощутить пожар в самом сладком месте, но я до сих пор смущалась проявлять инициативу. Стеснялась своей сексуальности и чувственности.

– Давай, малышка, сделай хорошо нам обоим.

Марк с нарочитой ленцой развалился на песке, только крупный член, гордо смотрел вверх, как самый эротичный восклицательный знак – невероятная сексуальная аналогия. Или как рожок с мороженым. Тоже ничего. Почему бы не попробовать…

Я присползла и склонилась над ним, медленно обводя языком головку, катая на языке слабый вкус себя. Да, я теперь знала, какая я там. Марк дернул бедрами нетерпеливо, но я не спешила, вбирая в себя дюйм за дюймом, медленно скользя вниз, пока не уткнулась в жесткие короткие волосы.

– Мышка-малышка научилась сосать, – со смешком шепнул Марк, когда я убрала его руку с затылка – я хочу сама контролировать процесс.

– И не только, – я выпустила его изо рта и нависла, дразня сдобренный слюной конец: влажными губками елозила по нему, но не пускала внутрь. Хотя у самой уже круги перед глазами – хочу его не могу, вся истекаю от сумасшедшего желания. Говорят, у женщин все из головы, а еще из сердца, и я хотела Марка каждой частичкой – душой и телом.

– Ах… – простонала, рукой направляя член в горящее нетерпением влагалище, вбирая до конца. Я оседлала узкие бедра и поскакала, звенящим от напряжения клитором ластясь о твердый лобок. Было столько смазки, что я пошло хлюпала, но не смущалась больше, наоборот, это дико возбуждало. Оргазм взорвал низ живота, зажигая все тело и одновременно лишая сил. Я рухнула на мощную грудь, не в силах даже глаза открыть.

Марк громко хмыкнул и нетерпеливо подмял меня под себя: врезался в уставшую дырочку, еще и еще, порочными стонами и влажными шлепками подыгрывая морскому шепоту.

Марк жестко впечатал меня в песок, прорычав что-то неразборчиво, и навис надо мной, семенем заливая живот. Размазывая по мне теплую сперму. Обычно он кончал исключительно в меня, но видеть ее – в этом был особый эротизм. Метка. Его метка.

– Марк, – тихо позвала я, когда мы спустя полчаса, оказались в постели, – я… я хотела сказать…

Что люблю тебя.

– Что скучала. Не уходи больше.

Он повернулся, открыв один глаз, шальной, игривый, пьяный.

– Как прикажешь, моя сладкая мышка-малышка.

Засыпала я счастливой, а утром… Утром магия единения рассеялась, горьким похмельем осев на губах.

– Я открыл счет на твое имя, – Марк вместо свежего круассана с лососем передал мне на завтрак конверт. – Эти деньги твои, независимо от исхода наших отношений. Посмотри.

Я вскрыла конверт. Что же, Марк поставил шестизначную точку в моих мечтах стать для него кем-то. Размазал мои чувства о банковский счет. Если еще вчера нашу сделку можно было перевести в шутку, то сегодня я официально куплена.

– Завтра летим в Калифорнию, – между делом заметил Марк, просматривая биржевые сводки. – У меня пара встреч в Сан-Франциско. Ты можешь погулять, развеяться, в оперу сходим.

Он даже не смотрел на меня. Не игнорировал, но в позе, жестах, фразах сквозила странная прохладца. Не такого завтрака я ожидала после нашей страстно-нежной ночи. Даже Северно-ледовитый океан не такой холодный.

– Хорошо, – сухо отозвалась я. Не буду втягивать его в разговор, который с большой долей вероятности закончится ссорой, а у нас уговор – никаких капризов и истерик. Марк совершенно не давал подобраться к себе, отсекал любые проявления близости, отталкивал, не позволяя забыться – нам обоим. Шаг навстречу и два назад.

На столе завибрировал телефон. Марк поднялся, коротко улыбнулся, думая о чем-то своем, и потрепал меня по волосам, как собаку. Я осталась одна.

В саду трещали цикады и пели соловьи (а может и не они, но все равно красиво), легкий ветерок доносил запах теплого моря, на столе сервирован роскошный завтрак – мечта гурмана: яйца-пашот с итальянской ветчиной и голландским соусом, свежая выпечка, тропические фрукты. Терпкий кофе и мятный чай. И я одна.

– Мисс, вам не понравился завтрак? – протянула Сальма с южным акцентом, недобро покосившись на нетронутые блюда. Да, я только булочку пощипала.

– Позавтракай со мной, – вдруг попросила я, сбивая ее с толку. Прислуга за господским столом! Но мне было все равно; Марку, уверена, тоже.

– Вас что-то тревожит? – она опустилась в кресло, сев на самый край.

Я печально хмыкнула. Тревожит, но мне не помочь.

– Нет, – солгала я, – просто иногда мне одиноко.

Сальма взяла булочку, щедро намазала миндальным кремом и с удовольствием откусила, хрустя аппетитной корочкой.

– Вам нужно хорошо кушать, тогда, – Сальма выразительно обвела свои роскошные формы, – вам никогда не будет одиноко.

Я улыбнулась, потом последовала ее примеру. Нет, наращивать грудь и зад как у южных женщин не планировала, но силы мне понадобятся – мне еще непреступный темноволосый Эверест покорять!

– Вот он любит поесть! – воскликнула Сальма, когда Никки заплясал под столом, дергая ее за подол и лапами щекоча колени. Я развеселилась вконец. Мой щенок скоро станет размером с теленка. Все-таки от «Колли» в нем больше, чем от «Джек-Рассела»! Для верности я скормила ему всю ветчину, даже порцию Марка. Будет моим защитником, если что.

– Да, завтра буду, все в силе, – услышала сквозь заливистый лай. Марк вернулся за кофе. Нахмурился, увидел, что с его тарелки ест Никки и нахмурился еще больше. Я потрепала своего энергичного кобелька (не Марка, конечно же) по холке и чмокнула в нос. Никки был счастлив. Марк молча ушел. Кажется, его настроение ухудшилось. Ревность к собаке лучше, чем полное ее отсутствие…

Оперный театр в Сан-Франциско торжественно распахнул двери перед утонченной публикой – премьера единственной оперы Бетховена «Фиделио» собрала ценителей жанра со всей Калифорнии.