После своего вокняжения в Киеве Изяслав, по всей видимости, был вынужден согласиться с новым балансом сил на Руси, санкционировав переход ранее подконтрольных ему волостей под управление племянников. Нельзя исключать, что Изяслав на первых порах был заинтересован в присутствии Глеба Святославича в Новгороде, так как он мог выступать его стратегическим партнером в борьбе с Всеславом. Осенью 1069 г. Всеслав, по свидетельству Синодального списка Н!Л, пришел к Новгороду и 23 октября был разгромлен войсками Глеба под Вожином. В то же время позиция Святослава, занятая им во время переговоров 1069 г., позволяет предполагать, что к тому времени «триумвират» дал трещину. Святослав оказал содействие одному из наиболее авторитетных оппозиционеров – основателю Печерского монастыря Антонию, которого помог вывезти из Киева в Чернигов после того, как «нача гневатися Изяславъ на Антонья за Всеслава». Процесс ухудшения отношений в «триумвирате», по всей видимости, был достаточно длительным, так как упоминание о последнем совместном мероприятии братьев – перезахоронении останков Бориса и Глеба в Вышегороде, мы находим в ПВЛ под 6580 (1072/73) г., а также в памятниках Борисоглебского цикла – «Чтении» Нестора и «Сказании чудес». По свидетельству всех источников, инициатива в организации мероприятия 1072 г. принадлежала Изяславу, выступившему строителем новой церкви, куда были перенесены останки князей. Возможно, организацией этого мероприятия Изяслав пытался спасти идею «одиначьства» княжеской семьи, на чем акцентирует внимание и составитель летописной статьи 1072 г. Однако усилия киевского князя оказались тщетны.

По свидетельству ПВЛ, развязка наступила весной 6581 (1073) г.: «Въздвиже дьяволъ котору въ братьи сеи, Ярославичихъ, бывши распри межи ими, быста съ собе Святославъ со Всеволодомь на Изяслава; изиде Изяславъ ис Кыева, Святослав же и Всеволодъ внидоста в Кыевъ месяца марта 22. И седоста на столе на Берестовомь, преступивше заповедь отню. Святослав же бе начало выгнанью братню, желая болшеи власти. Всеволода бо прелсти глаголя, яко „Изяславъ сватится со Всеславомъ мысля на наю; да аще его не [вариве] имать на прогнатье“. И тако взостри Всеволода на Изяслава. Изяслав же иде в Ляхы со именьем многым, глаголя яко „симь налезу вои“; еже все взяша ляхове у него, показавше ему путь от себе, а Святославъ седе Кыеве, прогнавъ брата своего, преступивъ заповедь отню, паче же Божью. Велии бо есть грех преступающе заповедь отца своего, ибо исперва преступиша сынове Хамови на землю Сифову и по 400 лет отмьщенье прияша от Бога; от племене бо Сифова суть евреи, [и]же избивше Хананеиско племя, всприаша свои жребии и свою землю, пакы преступи Исавъ заповедь отца своего и прия убииство. Не добро бо есть преступати предела чюжего».

Выше мы отмечали, что сюжет статьи 1073 г. подвергся искусственному «осложнению». Причиной этого могла послужить тенденция к дискредитации поступка Святослава Ярославича. Ссылка летописца на «заповедь отню», отсылает к «ряду» Ярослава в летописной статье 1054 г., что, в соответствии с гипотезой Л.В. Черепнина, позволяет приурочить редактирование статьи 1073 г. ко времени создания «Начального свода». Следует отметить, что предложенные к настоящему моменту реконструкции первоначального ее текста нельзя признать удовлетворительными, вследствие либо «избыточности», либо «экономности» текста. Можно обратить внимание на то, что в НІЛМ текст представлен здесь с теми же «осложнениями», что и в ПВЛ, но начало его имеет иную грамматико-синтаксическую структуру: «Въздвиже дьяволъ котору въ братьи; а сии Ярославици бывши междю собою в распре велици: Святославъ со Всеволодомъ на Изяслава…» Судя по ней, первая часть фразы «Въздвиже дьяволъ котору въ братьи.» относится как раз к дополнениям, а ее продолжение «…Ярославици бывши междю собою в распре велици» отражает первоначальный текст, сообщавший о вокняжении Святослава и Всеволода на Берестовом и уходе Изяслава в «Ляхы». Элементы текста, осуждающие Святослава, могли появиться в результате корреляции статей 1054 и 1073 гг. в «Начальном своде», где вследствие одного из таких «квалифицирующих» дополнений – «.а Святославъ седе Кыеве, прогнавъ брата своего, преступивъ заповедь отню, паче же Божью» – окончание первоначального текста, которое должно было следовать за словами «еже все взяша ляхове у него, показавше ему путь от себе» и, по сути дела, являлось логически связанным со статьей 1072 г. («а митрополиту Георгию сущю тогда в Гречьской земли, а Святославу в Кыеве седящу»), оказалось отделено от основного текста рассуждением о том, что «не добро бо есть преступати предела чюжего», и сообщением о закладке церкви в Печерском монастыре.

Таким образом, реконструкция событий может быть представлена следующим образом: на рубеже 6580–6581 (в конце 1072 – начале 1073) гг. отношения между Ярославичами ухудшались из-за каких-то конфликтов («распрей»), вследствие чего черниговский князь составил коалицию с переяславским. Составитель «Начального свода» попытался объяснить это тем, что Святослав «бе начало выгнанью братню, желая болшеи власти». На принадлежность этого фрагмента именно ему указывает антитеза во второй части статьи 1078 г., которая создает параллель к тексту статьи 1073 г.: «по истине, аще что створилъ (Изяслав. – Д. Б.) есть всветесемь, етеро согрешенье отдасться ему, занеже положи главу свою за брата своего, не желая болшее волости, ни именья хотя болша, но [за] братню обиду». Этому же летописцу принадлежало свидетельство о переговорах Изяслава с Всеславом, которые, как полагают многие исследователи, могли привести к созданию политического союза. По Л.В. Алексееву, этот союз мог быть скреплен династическим альянсом, слухи о котором, согласно НІЛМ и ПВЛ, послужили причиной выступления младших Ярославичей: как полагает исследователь, речь могла идти о проекте брака между сыном Всеслава Глебом (впоследствии – князь Минский) и дочерью Ярополка Изяславича, которая, по свидетельству Ипатьевской летописи, скончалась 3 января 1158 г. (ультрамартовского 6666 г., по Н.Г. Бережкову) в возрасте 84 лет, пережив своего супруга на 40 лет. По мнению А.В. Назаренко, это могла быть дочь Ярополка и Кунигунды Орламюндской, брак с которой был заключен примерно в 1071–1072 гг. Правда, исходя из соотношения возраста и вдовства дочери Ярополка, указанного в Ипатьевской летописи, исследователь полагает, что она могла родиться между 2 января 1074 и 3 января 1075 г. (т. е. уже во время пребывания ее отца в Европе) и умерла на 84-м году жизни и на 40-м году вдовства. Таким образом, возникает противоречие с гипотезой Л.В. Алексеева.

По нашему мнению, в решении этой проблемы возможны два варианта. С одной стороны, можно предположить, что к моменту смерти княгине исполнилось полных 84 года, что позволяет отнести дату ее рождения к периоду между 2 января 1073 и 3 января 1074 г., делая правдоподобной летописную информацию о переговорах, посвященных возможному заключению династического брака между княжескими линиями Киева и Полоцка ранней весной 1073 г., – тем более что гипотетическая дата брака Ярополка и Кунигунды, предложенная А.В. Назаренко, не противоречит этому предположению. С другой стороны, фиксация свидетельства о переговорах не в первичном, а во вторичном слое текста статьи 1073 г. позволяет вслед за скептически настроенными исследователями не вполне доверять этому свидетельству, полагая, что это могла быть фикция, внесенная в летопись «задним числом». Фиксировать такую подробность, как переговоры о династическом браке, в летописи было актуально лишь в том случае, если предполагаемый брак, в конце концов, состоялся, что могло произойти ближе к концу XI столетия. Поэтому не стоит исключать, что представления о династическом альянсе потомства Изяслава и Всеслава могли быть перенесены летописцем на 1070-е гг., тем более что это обстоятельство позволяло снять ответственность за участие в перевороте 1073 г. с Всеволода Ярославича, который с конца 1070-х гг. находился в состоянии войны с Всеславом. Попробуем разобраться в том, насколько подобная экстраполяция событий могла быть обоснованной.