– Две пинты Гинесс, – говорю бармену и поворачиваюсь к ней. – Тебе надо выпить для храбрости? Или ты можешь и так поделиться со мной?

– С чего ты взял, что я хочу с тобой делиться? – Отворачивается от меня, но я беру ее за подбородок двумя пальцами и поворачиваю к себе лицом.

– А тебе есть, кому выговориться? Думаю, нет. Поэтому иногда ты ведешь себя как заносчивая сучка. Но передо мной ты можешь быть той, какая ты есть на самом деле. Забудь, что мы работаем вместе, сейчас мы просто пьем. – Нам приносят наше пиво, и я поднимаю бокал, как бы подбадривая ее.

Она ударяет об мой бокал и делает хороший глоток пива, потом еще и еще, так, что пиво в ее бокале оказывается практически на дне. Да, видимо разговор будет серьезный.

– Я ребенок из пробирки, – говорит она, и я захлебываюсь пивом, оно льется из моего носа прямо в кружку. Бэт подает мне салфетку и зажимает нос, хохоча над моим ужасным видом.

– Что? – спрашиваю я гнусаво, так как мой нос все еще зажат. Поднимаю руку, чтобы Бэт налили еще пива, а мне заменили кружку.

– Серьезно. Моя мама до 40 лет выбирала мужчину своей жизни, и в итоге так и не нашла идеального. Тогда ей в голову пришла мысль, что она успешная женщина, которая сделала себя сама. Может себе позволить сделать эко от донора спермы, – говорит она спокойно.

Я киваю, пытаясь вникнуть в абсолютно дикую для меня историю жизни.

– И вот она с первого раза беременеет, и появляюсь я. В принципе, я оказалась смышленым ребенком отличного адвоката. Очень часто я оставалась с няней, пока мама не начала болеть то одной, то другой болезнью. У меня было счастливое детство, и, в принципе, мне всегда хватало одного родителя, пока моя мама не заболела туберкулёзом. – Я внимательно ее слушаю.

Она вновь отпивает из бокала, но уже меньше, тыльной стороной руки вытирает губы и кивает, будто собирается с мыслями.

– Болезнь бедных, так говорят. Никто не назвал бы мою маму бедной. Огромный дом, сбережения в банке, у нее было все для счастливой жизни, кроме здоровья. И вот она умирает, когда мне исполняется 19 лет. – Ее лицо становится грустным. – Нет, ты не услышишь историю про чудесное появление донора спермы или поиски его. Мне не нужно это.

– Это очень грустная история. Сочувствую, – это все, что я могу сказать, прежде чем спрятать свое лицо за кружкой.

Она молчит, крутит в своей руке трубочку, в итоге ломает ее, отталкивая в сторону.

– В общем, все это время я дружила с Дугалтом, мы были друзьями без намека на любовь или чувства. И после смерти мамы он поддерживал меня, постоянно находился рядом, а я не стремилась завести бойфренда. – Она глубоко вздыхает. – Моника какое-то время встречалась с ним, буквально пару свиданий, но они постоянно цеплялись. В общем, не знаю, как так произошло, но мне стало очень плохо от потери любимого человека, и он был рядом.

Постепенно в моей голове складывается картина: она – одинокий, запланированный ребенок без родни и родителя, и тут рядом хороший парень, который подставил плечо. Яснее ясного, что произошло дальше.

– Ну, он, наверняка, хороший парень, раз не спал с твоей подругой и вовремя понял, что она не для него, – говорю я.

– Я не уверенна, что он сделал правильный выбор. Как и я. – Она делает глоток пива, этим прикончив еще один бокал. Сама поднимает руку и заказывает себе еще.

– Ты решила надраться до чертиков? – Смеюсь над ней.

– Скорей забыться, я могу доверять тебе, что ты доведешь меня до номера? – Заглядывает мне в глаза.

– Безусловно. – Я уже чувствую себя немного пьяным. – И что произошло дальше?

– Я вышла замуж за шотландца. – Смеется она. – Человека, который мне не подходит, с которым я тухну каждый день.

Хмурюсь, что не так в супружеской жизни, что она так разочарована? Разворачиваюсь к ней на стуле и упираюсь взглядом в ее ботинки и голубые джинсы.

– Мне кажется, ты сняла одежду с меня и надела на себя. Мы действительно одеты одинаково. – Улыбаюсь ей.

– Нет, просто наши вкусы совпадают. – И вот я вижу осмысленный взгляд, она анализирует в своей голове то, насколько мы синхронны в движениях и выборе. Трясет головой и вновь отворачивается от меня.

– Почему ты хотела изменить ему? – спрашиваю в лоб.

Она закусывает губу и проводит по волосам, чтобы убрать их с лица.

– Я хотела, чтобы он сам меня бросил, нашел ужасную причину для нашего развода. Потом ушел и забыл меня, как страшный сон. Я ведь выношу ему мозг, постоянно закатываю сцены, нам даже поговорить не о чем. Я знаю, что его это ранит, но он не поймет, почему я хочу развестись без видимой причины. А я пожалею его, – горько усмехается.

– Думаю, это была дурацкая идея. И ты понимаешь это. – На языке крутятся слова, которые я хочу сказать, чтобы она бросила его и пришла ко мне. Но мне кажется, для нее я сейчас буду выглядеть как спортивный интерес. – Скажи ему в лицо все, что думаешь, и просто подай на развод.

– Почему ты не женился? – С интересом смотрит на меня.

– Не нашел человека, на которого хотел бы потратить всю свою жизнь, чтобы любить, – искренне отвечаю ей, и вижу, как глаза блестят от слез.

– А что будет, когда найдешь? – ее голос дрогнул.

– Не отпущу. – Я смотрю ей в глаза, я действительно ее не отпущу.

Мы все еще сидим в пабе, а я уже готова к подвигам. В смысле, мне хорошо, кажется, я ни разу в жизни не была так счастлива. Мэттью замечательный слушатель, кроме того, я готова «заглядывать ему в рот», слушая, как он говорит ночь напролет. Мы очень много смеемся, как над собой, так и над тем, что происходит вокруг. Я постоянно ловлю себя на мысли, что здесь, в Ирландии, я будто нашла себя. Все эти странные люди, зеленые просторы и старинные здания вдохновляют меня начать все с чистого листа.

С удивлением обнаруживаю, что прошла моя одержимость телефоном. Я просто его не взяла с собой, и мне нет разницы, что будут звонить. Ведь обычно мы сидим с Дугом, уткнувшись каждый в свой телефон, читаем или просто переписываемся с кем-либо. В моем случае это Моника с ее бесконечными историями глупых и бестолковых отношений. Дугалт постоянно переписывается с мамой и многочисленными родственниками. В общем, заняты каждый своим, в перерывах мы перекидываемся парой слов – эдакая семейная идиллия. По крайней мере, там можно узнать что-то интересное и почувствовать себя живой.

Но эти дни я то и дело ненамеренно избегала телефон. Не было никакого желания полистать историю города, мне интересней слушать и слышать то, что Мэттью мне расскажет. Чувствовать дыхание города, пропитываться всем, что меня окружает. Ирландия – мой город свободы. Я хочу забыться в нем, окунуться в себя и понять, что я должна сделать прямо сейчас.

– Эй, скучала? – Шатающейся походкой Мэттью подходит ко мне и обнимает за плечи. – Я думал, очередь не прекратится. Мой мочевой сказал мне огромное «спасибо».