– Что? – на лавке завозился Малыш. – Пора?

– Да, – Халтет отошел к окну, выглянул на улицу. Сухой ветер шевелил его нечесаные космы. – Собирайтесь.

Собирать им было нечего. Всё уже было готово.

Они прошли через тихую деревню. Впереди босоногий паренек по имени Хатук вел под уздцы двух лошадей. Староста и воины шагали позади, негромко разговаривали.

Было еще сумрачно. Чуть теплилось небо на востоке, и на его фоне черными тенями вырисовывались вершины гор.

– Хатук проводит вас до самого перевала, – говорил Халтет. – Потом с лошадьми вернется назад. А вы пойдете прямо. Там одна дорога, сбиться с нее невозможно. В сумках хлеб, вода, яйца и немного мяса. Это все вам… Я думаю, Хатук попросит вас взять его с собой. Он бойкий паренек. Но вы отправьте его домой.

– Хорошо, – сказал Малыш.

– Он, наверное, предложит перевести вас на ту сторону гор. Но туда вы должны идти сами, одни. А он пусть возвращается. Гоните его.

– Ладно.

– Жаль, что у нас нет денег. Мы бы заплатили вам. Хоть сколько-нибудь.

– Мы рассчитывали получить награду за Чета Весельчака. Он сбежал. Вашей вины тут нет. Мы сами его упустили. Так что вы ничего не должны.

– Вы вернули нам стадо.

– Мы только разбили банду.

– Если бы у нас было золото…

– Давай не будем больше об этом…

Они остановились на околице. Впереди расстилалась бурая степь, по которой ветер гнал пыль и мятые шары перекати-поля.

– И все же я не могу отпустить вас с пустыми руками, – сказал Халтет. – Вместе с едой я положил одну вещь… Я не знаю, для чего она предназначена. Не знаю, что это такое. Может быть это никому не нужная безделица. А может быть, вы сможете выручить за нее кучу денег. Давным-давно я нашел ее глубоко под землей, и всю жизнь прятал. Сам не знаю почему. Теперь я отдаю ее вам. Это плата. Сомнительная плата.

– О чем ты говоришь? – спросил Малыш.

– Она в навьюченных сумках. Увидите сами… А сейчас… Прощайте… – старик отступил назад, поднял руку. – Легкого пути!

– Прощай, Халтет, – сказал Малыш.

– Удачи, – пожелал Буйвол.

Парнишка с лошадьми ушел далеко вперед. Его манила даль, и он шагал без остановок. Он смотрел только вперед, потому что позади не было ничего интересного. Он шел к горам. Он хотел увидеть, что там, за горным кольцом. Как выглядит большой мир, какие там люди, дома…

– Постой! – крикнул Малыш. – Как там тебя!? Хатук! Погоди! – Размахивая руками, он побежал за провожатым.

Буйвол уходить не торопился. Он долго смотрел на Халтета, почесывая переносицу.

– Ты знаешь, старик… – начал было он и смолк в нерешительности.

– Да, я знаю, – ответил староста. – Но ты чужой человек. И ты должен идти.

Буйвол помолчал, тряхнул головой:

– Должен… – Он хмыкнул. – Мне не нравится это слово.

– Мало ли кому что не нравится, – невесело усмехнулся старик, и Буйвол подумал, что в общем-то это неглупая мысль.

– Знаешь, – сказал Буйвол. – Я ведь не настоящий воин. Я всего-навсего сын лесоруба.

– Разве это что-то меняет?

– Не знаю, – Буйвол задумался.

– Иди, – поторопил бойца Халтет.

– Я должен? – хмыкнув, переспросил Буйвол.

– Да.

– Тогда я иду… – Он шагнул в степь. И больше не останавливался. Лишь однажды, уже нагнав попутчиков, он на ходу обернулся. И ему показалось, что рядом с крохотной фигуркой Халтета, стоит еще кто-то. Девушка.

Айхия…

– Ну что, дальше верхом? – спросил Малыш паренька-провожатого.

– Да, – согласился тот. – Так будет быстрей.

– Ты со мной или с ним?

– С тобой, конечно. Твой друг очень большой и тяжелый. Лошадь быстро устанет.

– Слышишь, Буйвол! – весело окликнул товарища Малыш. – Тут говорят, что не всякая лошадь тебя выдержит.

Воин не ответил. Он размеренно шагал, держась за седло. Больше он не оглядывался. И до самого вечера он не проронил ни слова.

Буйвол чувствовал, что с ним что-то происходит. Что-то плохое. Кружилась голова, глаза порой совсем застилали мельтешащие черные мошки. Жгло раненную руку. Иногда он не мог пересилить пульсирующую боль и кривился, сдавленно ругаясь сквозь зубы. Его знобило, подташнивало, есть ничего не хотелось, но мучила постоянная жажда. Он делал вид, что с ним все в порядке, но, видимо, это плохо ему удавалось. Малыш все чаще поглядывал на друга и во взгляде его читалась тревога.

До предгорий они добрались быстро – лошадей не пришлось подгонять, животные, очевидно, чувствовали, что впереди их ждут зеленые пастбища, напоенные ледниковыми ручьями.

Хатук всю дорогу неуемно болтал. Малыш этим был только доволен – он и сам любил поговорить. Так они и ехали вдвоем на одной лошади – весело переговариваясь, подшучивая друг над другом, изредка обмениваясь беззлобными оплеухами и несильными тычками. Буйвол держался позади. Он был молчалив, на шутки не отвечал.

На первом же привале товарищи изучили содержимое притороченных к седлам сумок. Провизии оказалось более чем достаточно. Был даже овес для лошадей. На дне одной из сумок Буйвол нашел то, о чем говорил старый Халтет. Воин долго крутил в руках металлический диск из серебристого легкого металла, пытаясь понять, что же это такое. Потом передал непонятный предмет Малышу. Лучник попробовал оцарапать отшлифованную поверхность наконечником стрелы, но лишь затупил его.

– Очень прочный металл, – признал Малыш.

– Угу, – согласился Буйвол.

– И очень легкий.

Они ужинали и поочередно разглядывали диск.

– Не могу даже представить, что это такое… – сказал Малыш. – Халтет говорил, что нашел эту штуковину под землей. А вдруг это одна из вещей Древних?

Буйвол пожал плечами. Незаметно для товарища ощупал повязку на руке. Рана словно бы вздулась.

Перекусив, они стреножили лошадей и легли спать. Проснулись, когда еще было темно, и сразу же двинулись дальше.

На рассвете они уже видели горы во всей красе – степь поднималась полого, выгибалась, морщинясь складками, и упиралась в неровную цепь скал. На отвесных склонах, цепляясь корнями за камни, росли чахлые искореженные сосенки. Дальше, за скалами, вся земля вставала на дыбы. Чернели разломы глубоких пропастей, стелились длинные языки осыпей, зеленели буйной растительностью плоские уступы. И, растворяясь в туманной дымке, высоко в небе парили неприступные белые вершины.

– Скоро перевал, – сказал Хатук.

К полудню Буйвол окончательно уверился, что с ним что-то не в порядке.