И самое, пожалуй, в них поразительное, что при такой патологической ненависти к Христианству они инстинктивно (от зависти, что ли?) его так по-обезьянски копируют.

Маркс у них., без сомнения, Моисей.

Энгельс — Аарон.

Юлианов — Мессия.

А Джугашвили, по всей видимости, апостол Петр.

И эта слепая вера в соборность, и эти бесконечные расколы, эти ереси и ересиархи, и эти широковещательные анафемы на грани площадной ругани…

И потом эти мощи под Кремлевскою стеною…

Тождества эти настолько нешуточные, что я некоторое время тому всерьез опасался, как бы китайцы в один прекрасный день не хлынули бы отвоевывать гроб господен в Москве, на Красной площади,

Христианство — старый, старейший, самый солидный банк, чья контора должна располагаться непременно в Лондонском сити, в громадном особняке викторианской архитектуры, дивиденды вполне гарантированы…

Пожалуйста, вкладывайте ваши души!

Ну, марксизм — это так, банчишко, всегда на грани банкротства, дивиденды нетвердые, все пахнет каким-то шулерством, лопнет, не лопнет, но в любую минуту объявит себя несостоятельным, и ни копейки с него не получишь…

А мне не подходит — ни то, ни другое… У меня, простите, кубышка… Я душу дома, при себе держу.

Нет, конечна же, Православие, да и вообще Христианство, меня бы никак не устроило. Еще какой-нибудь капризный Естхозаветный Иегова, выбирающий себе фаворитов…

А тут — эта необходимость братаний, эти объятия с сопливыми нищими, эти лобзания с шершавыми антисептическими старухами.

Нет, благодарю покорно.

А ВОТ У НАС В ЯЛТЕ… В ЦАРСТВОВАНИИ ИМПЕРАТОРА НИКОЛАЯ II-го ЗАЛОЖЕНО ЗДАНИЕ ЗЕМСКОЙ БОЛЬНИЦЫ 1903-го г. 3-го ИЮЛЯ ПРИ ПРЕДСЕДАТЕЛЕ УПРАВЫ П. А. НЕРОНОВЕ И ЧЛЕНАХ И. Г. ПРОШЕНКОВЕ и Б. А. ШУМИЛОВЕ ОКОНЧЕНО В ОКТЯБРЕ 1905 г. ПРИ ПРЕДСЕДАТЕЛЕ УПРАВЫ А. П. НИКИТИНЕ, ШУМИЛОВЕ, ПРОШЕНКОВЕ И ПРИ УЧАСТИИ СТРОИТЕЛЬНОЙ КОМИССИИ П. А. НЕРОНОВЕ, С. И. СЕНЬКОВЕ, Н. И. ЮШКОВЕ, А. В. ДЕМИДОВЕ ПО ПРОЭКТУ И ПОД НАБЛЮДЕНИЕМ АРХИТЕКТОРА С. К. РОДИОНОВА.

— Ты чего тут читаешь-смотришь? К кому пришел? С какого отделения? А то давай, я позову… Ну, как хочешь… Слушай, друг, будь другом, сходи за бутылкой… Тут рядом, сука, два шага… Мне в халате нельзя, мент прихватит, курва… Держи. Два рубля, падла, и рупь семьдесят мелочью… Ты не сомневайся, все точно… Постой, погоди! У тебя котел есть? На твоих сколько? Двадцать минут? X.. на могилу! Рано еще… Тут продавцы все суки, падлы до одиннадцати ни за что не продаст, такие вонючие, курвы… Башка трещит — не могу… Вчера пять стаканов зах. л; Буль, буль, буль, буль нештяк! К Мирке, к медсестре, курва, прихожу, а у нее спирт йодом разбавлен, чтобы, сука, не пили… «Налей стакан». Она смеется, падла, наливает: «Не выпьешь». Я ей: «Дай, курва, порошок аскорбинки — кисленький, закусить». — «Бери». Высыпаю в стакан, весь йод, падла, на дно, я: буль, буль, буль, буль — нештяк! Она, сука, полтинники выкатила… Еще тридцать минут ждать… Поносный город, падла, водки с утра не купишь… А вот у нас в Ялте, курва, директор магазина Нинка была — когда хочешь бери, только, падла, плати… Помню, ее судили, смеху было… У нее мать, сука, померла и ей трехкомнатную квартиру оставила, а милиция, падла, хотела квартиру у нее оттягать… А ничего не сделаешь, курва, завещание… Ну, участковый на нее: «Ты проститутка!» Она на суде их понесла: «Ты, сука, видел, чтоб я деньги брала?» — «К тебе каждый день новый ходит». — «А твое какое дело? Я встречаюсь с отдыхающим, он меня удовлетворяет, а вам, 6..м, завидно?» И матом их… «Я с вами, с местными, дела не имею, вы тут все бухарики!..» И понесла, и понесла… Ну, пятнадцать суток ей судья дал, и х… на могилу, квартира так ей и осталась… Или моя теща, курва, хотела меня выписать… У самой, сука, двенадцать комнат, а прописаны только она, Томка-жена, дочка и я… Она, падла, только сунулась туда: «Хочу его выписать». А они ей говорят: «Не суйся, а то он у тебя три комнаты оттягает…» Семь лет я там жил, сука, пока они, курва, меня не заложили… Вот где — жизнь! Это тут городишка, падла, паршивый… Там — кто в магазине, кто в санатории, кто на винзаводе, все комнаты сдают… Там деньги не считают. Червонец червонец летит, сотня — сотня… Там я из дома не выходил, чтобы у меня сто рублей в кармане не было… Помню, идем я и Игорек Пятак… Ему, сука, потом расстрел дали… Семнадцать лет парню — два метра роста, кулак с твою голову… Он тогда таксиста, курва, на смерть, кулаком ему зах….л нештяк! А как получилось?. Таксист этот жену бросил. Молодая, падла, баба, дет двадцать семь ей, с другой снюхался… Ну, а той, сука, обидно, таксист! Они знаешь, как в Ялте имеют?. Ну, она к Игорьку, курва: «Пойдем со мной в ресторан посидим…» Ну, х… ли, парню семнадцать лет: «Пойдем». Приходят… А она, падла, знала, что там муж ее гуляет с другой бабой… Ну, сидят они, она глядела, глядела на мужа и говорит Игорьку: «Если дашь ему сегодня в рожу, завтра я опять тебя в ресторан поведу». Ну, х… ли, парню семнадцать лет… После кабака он за ним, сука, идет — таксист бабу уже проводил… Он сзади подходит: «Коля!» — «А?» — тот поворачива-ется, а Игорек ему х…к — в рожу!.. Два, курва, шейных позвонка сломал — нештяк! И Коля лежит с одного удара, И ничего у него никто не тронул, Эдик только, жиденок такой маленький, после уже котел золотой — часы у него снял… Ну, месяц прошел, полтора, падла, кто убил — неизвестно… Похоронили его, Иван Иваныч, директор таксопарка, хоронил, таксисты все… И тут Эдик идет играть… Проигрывает все деньги Валентину, сука, и говорит: «Золотой котел за сколько дойдет?» Валька, курва, говорит «Полета». Эдик ему: «Мало». «Больше не дам…» X… на могилу, проигрывает и эти полета… Идет, сука, домой, берет, падла, котел и отдает, курва, Вальке… И, м…к, не сказал, что котел этот темный… Валентин, курва, надевает этот котел и ходит… Ну, тут как-то бухарили, он попадает в милицию. Они там видят у него этот котел, номер — «Ага! Где взял?» — «Мой», — говорит. «Ах, твой?» — и х…к, шьют ему убийство… А тут таксисты узнают, что котел этот, сука, нашелся. Приезжают к милиции, запрудили всю улицу, на работу не едут: «Отдайте его нам!» Начальник выходит: «Тихо, — говорит, — еще ничего неизвестно…» Ну, Валентин видит такое дело, падла, шьют ему убийство… «Я этот котел выиграл». — «У кого?» — «У Эдика». Жиденка, сука, раз!.. Ну, он крутился, крутился, х…к — дали ему там как следует, подвели м…е к бороде… «Мой котел, — курва, раскололся: — Это я его убил». Ну, милиция: «Кончай, M-..y-то смешить». Жиденок, сука, метр пятьдесят роста, а там два позвонка сломаны, в протоколе записано тупым орудием… Ну, он опять колется: «Это Игорек Пятак…» Ну, а у нас в Ялте, сука, все на виду… Садятся мусора в машину… «Куда едете?» — «Пятака брать…» Подъезжают они, курва, к дому, а там. уже таксисты стоят… А Пятак, сука, стоит в дверях с топором… Х…е, падла, делать? Один таксист говорит: «Я сейчас съезжу домой, привезу, курва, ружье, застрелю его…» Так мусора, падла, войска с Ай-Петри вызывали… Потом уже милиция кольцом его окружила, и так вели… Таксисты же по милиции стрелять не будут… А брат старший у него Мишка Пятак, сука, им с Андрю-шей по восемь лет дали… Они, курва, капитана одного КГБ расх…или, удостоверение у него, пушку забрали… У него-то вообще маршрут был Ростов — Ялта, потом на теплоходе в Сухуми, он по своим делам ехал… Но кегебешник есть кегебешник… Идет он, падла, по набережной и слышит, ребята двое набухарились и про валюту, про то… Ну, он, сука, подваливает: «Где бы тут выпить?» Они его в Южный. Ну, зах…или еще бутылку на троих — нештяк! Выходят, подводят они его, курва, к кусту тут, прямо у порта, и тут Андрюша, падла, ему х…нул… А он стоит сука, на ногах устоял… Хотел он Андрюше зах… — ить, а Миша Пятак, два метра роста, — ему в челюсть. Он с копыт и отключился… Потом на суде, курва, говорит: «Только хотел применить прием самбо к Андрею Переливченко, как Михаил Пятаков применил ко мне неизвестный прием каратэ, и я потерял сознание…» А какой там, падла, прием? Просто зах…ил ему кулаком нештяк! Игорек, Мишка Пятак — ребята, курва, были… У них отец после Котовского первый совершил побег из Симферопольской тюрьмы… Они с двоюродным братом тогда, сука, после войны приходят в Ялте в церковь. Хвать этого попа, курва, за шкирку — в туалет и раз его туда головой: «Где у вас тут золото?» Он молчит. Они его еще раз… Ну, он, падла, сказал им, где золото, а они его все равно там утопили, сука… Их берут, обоим расстрел нештяк! А там в Симферополе в тюрьме студебеккер стоял, мотор у него заведенный. Пятак конвойного головой, вскочил в кабину — х…к! — ворота сбил — конвой только полтинники выкатил… Двенадцать лет его не могли найти. Потом нашли в Ленинграде под фамилией Черный, директор треста ресторанов… Вот у нас в Ялте кабаки — Южный, сука, Ореанда, падла, Украина, курва, иди, куда хочешь… В Южном скрипач у нас был, мадьяр Додик. Его, сука, приезжали слушать с Одессы, с Москвы, с Киева… Он золото слишком любил… Ну а ребята решили его проверить. Есть у него золото?.. Прибегают к нему, курва, вечером в Южный, во время игры: «Дод Иваныч, дом горит!» Он все бросает, бежать… И на полдороге, х…к, инфаркт, помирает… И во время похорон его обчистили, падла. Жена, дети на кладбище, а тут среди гостей зашли два черта… Так в костюмах, все чин чинарем… А родня тут на кухне закуску готовит, сука… И готово дело нештяк!.. Ты чего на меня смотришь?.. Ты, друг, не бзди, я не заразный… Экзема, она, падла, не передается… А мазь эта, на ушах — итальянская кастеляни… Ты не бзди… Я тут три дня назад ночью, сука, в окно — и к двоюродной жене!.. Дочка у нее уже спит, бутылку поставила, я один стакан буль, буль, буль, буль, второй — буль, буль, буль, буль — нештяк! Назад надо, в палату, а тут м…а горячая — куда тут, остался на всю ночь. Ночью вспотел, утром просыпаемся, обе подушки красные от мази! Утром проскочил в палату, переоделся — нештяк!.. Х…е тут за больница — две экземы, три псориаза… Вот я в Москве лежал на Пироговке — там больница… Сифилитики прямо с нами в одной палате, курва, лежат. Они только первые два дня опасные, их в изоляторе, сука, держат… А как первые уколы им, падла, сделали — все, в палату зах…ивают. Я одного спрашиваю: «Ты как поймал?» «А вот ехал я в троллейбусе…» Другого — «Еду я в электричке…» Третий: «Ехал в трамвае…» Там, на Пироговке, сука, что хочешь… Рыбья болезнь, слыхал? Все тело у него покрыто чешуей, как вроде, падла, у окуня… Вот у нас в Ялте если только вот такая машина с полосой, с красным крестом едет, ну все, точно: за трипперным поехали… Или за трипперной… Или за сифоном… Мне в Ялте чем нравилось. Там, сука, веранда, танцы… Ты подходи к любой бабе, танцуй, даже веди ее пороть… Пусть она мне будет жена, я тебе ничего не скажу. Уговорил — все! Иди, пори ее, курва… Там за бабу драться — самое последнее дело считается… И баб там не трогают, даже не обзывают… Будь она какая хочешь б…, ей никто не скажет… Я помню, одной б… — «Ах ты, говорю, б…!» Лучший друг меня в сторону отводит — у нас в Ялте, падла, на каждом углу дерево или киоск — отводит меня, сука, в сторону, как зах…ит мне… Не в рожу, по корпусу… «Понял, — говорит, за что?» — «Нет». Он еще раз — х…к! «Понял?» — «Нет». Еще раз… «Ну, понял? Никогда, курва, так не говори. Вот залетишь, увидишь. Друзья к тебе не придут, а б…и придут…» И точно, когда, падла, я под следствием сидел, жена, сука, ни разу не пришла. А б… ходили… Водку мне, курва, передавали… Не знаю, чем с мусорами расплачива-лись… И на суде. Одна мне мигает: «Выйди в уборную». Я перед приговором у конвойного отпросился. Смотрю, там в бачке бутылка… Буль, буль, буль, буль — нештяк!.. И вот я сам баб, я в жизни, курва, не бил… Только один раз… Молодая, падла, была, с мужем развелась, гуляла. Симпотная баба, ну, я ее порол… Раз, два… Потом спрашиваю: «А ты чего, падла, с мужем не живешь?» — «А он, говорит, — у меня полтора года……………