Успехи Деникина на юге встревожили не на шутку германское командование. Германский генштаб полагал, что после еще одного удачного рейда, Добровольческая армия сможет выйти к портам Черного моря, захватить флот, стоявший на рейде, и высадить десант на оккупированной германцами Украине. Германцы выдвинули ультиматум большевикам потопить флот, угрожая возобновлением войны. Ко времени описываемых событий черноморский флот составляли еще и те суда, которые имели дееспособный экипаж и смогли уйти на военно-морскую базу в Севастополь. Оставшиеся суда были либо оставлены экипажами, либо количество моряков не соответствовало возможности поддерживать суда на ходу. Большевики руками оставшихся сочувствующих красным матросов произвели затопление покинутых судов, а на рейде уже дымили трубами немецкие боевые корабли во главе с линкором «Гебен». В это время отступавшая к Новороссийску красная Таманская армия в размере 40 тысяч штыков была преследуема отдельными отрядами кубанских казаков. При приближении этой массы войск к городу немецкие корабли начали обстрел ее тяжелыми орудиями, не особенно вдаваясь в подробности, кто были эти люди, и кто кого преследовал. Под огнем немецких орудий таманцы бросались врассыпную, а кубанские белоказаки, установив легкие орудия, дали ответный залп по немецким кораблям, стоявшим в порту. Несмотря на то, что легкие оружия кубанцев не причиняли бронированным линкорам никаких повреждений, германским командованием был дан приказ кораблям оставить Новороссийск. Преследуемая белыми, Таманская армия пронеслась сквозь Новороссийск, дошла до Туапсе, сбросив кордоны грузинской армии, охватив город волной грабежей и погромов, и ушла через Гойтхский перевал, мимо частей генерала Покровского по направлению к станице Белореченской, а в начале сентября обрушилась на Армавир, убив после краткого боя около полутора тысяч мирных жителей, а затем отправилась в сторону Невинномысской, чтобы соединиться с Северо-Кавказской Красной армией, преобразовавшись в 11-ю Красную армию под командованием все того же Сорокина.

Однако Юг был освобожден. Перед Добровольческой армией вставали новые задачи, однако это уже совсем другая история.

Великий русский писатель, Иван Алексеевич Бунин, заметил об адмирале Колчаке: «Настанет время, когда золотыми письменами на вечную славу и память будет начертано его имя в летопись русской земли». Человек, чьей биографии с успехом хватило бы на десяток человеческих жизней, стал вождем Белого сопротивления надвигавшемуся кошмару большевизма на востоке погибающей страны. Он отдал все силы и саму жизнь свою для того, чтобы противостоять разрушителям российского государства.

…В ночь на 17 (30) ноября 1918 года в далеком Омске началось стихийное восстание Сибирского казачества. Одним из условий, выдвинутых восставшими, была — отставка Директории. Другим, не менее важным — установление устойчивой военной диктатуры, которая помогла бы организовать людей и сплотить их на борьбу с большевизмом в Сибири. Либеральный состав Директории во главе с Авксентьевым и Зензиновым казаки арестовали, как ненадежный, готовый идти на компромиссы с большевиками, призвав премьер-министра Директории Вологодского созвать экстренное заседание совета министров и принимать радикальные решения по дальнейшему руководству положением в Сибири. Собравшийся совет министров проголосовал за передачу полномочий военному командованию. На основании принятого в ходе заседания «Положения о временном устройстве власти в России» вся полнота власти передавалась Верховному правителю и совету министров. Вероятных кандидатур на пост Верховного правителя было три: генерал-лейтенант Василий Георгиевич Болдырев, управляющий КВЖД генерал-лейтенант Дмитрий Леонидович Хорват и вице-адмирал Александр Васильевич Колчак.

После ряда поражений армии «имени Учредительного собрания» авторитет Василия Георгиевича Болдырева, увязшего в политических интригах, был невысок; управляющий КВЖД Дмитрий Леонидович Хорват, уделявший много времени Дальневосточным проблемам и своему довольно сложному участку службы, был мало пригоден, чтобы стать диктатором всей Сибири. Оставался вице-адмирал Колчак. Уже тогда он был известной личностью, обладал неплохими связями с союзниками России, был уважаем в различных политических кругах, но главное — в него верила армия. Это и определило выбор совета министров. Александр Васильевич был произведен в полные адмиралы, ему было присвоено наименование Верховного правителя, и министры передали ему временно осуществлять верховную государственную власть 18 ноября (1 декабря) 1918 года.

Приняв новое назначение, Колчак в этот же день отдал один из первых своих приказов, определив направление своей деятельности на посту Верховного правителя: «Приняв крест этой власти в исключительно трудных условиях Гражданской войны и полного расстройства государственных дел и жизни, объявляю, что я не пойду ни по пути реакции, ни по гибельному пути партийности. Главной целью я ставлю создание боеспособной армии, победу над большевиками и установление законности и порядка»[73].

Этими немногими словами определялись задачи правительства, которые предстояло решать в чрезвычайно тяжелых условиях страны, уже два года жившей в атмосфере бесправия, хаоса, разрушенной армии, не представляющей опасности для врага, но враждебной для внутреннего порядка государства. Адмиралу и его правительству предстояло восстановить внутренний порядок на территории и Дальнего Востока, преобразовать и восстановить торговлю, финансовое управление и налоговую систему, воссоздать разрушенный аппарат юстиции, пересмотреть сложившиеся взаимоотношения с союзниками и предпринять усилия убедить их признать Сибирское правительство как легитимную всероссийскую власть. Кроме того, на повестке дня стояли военные вопросы: создание армии, борьба с большевиками и полное их изгнание, после чего заняться фундаментальными вопросами восстановления великодержавного государства.

Министры правительства, доставшиеся Колчаку «по наследству» от Директории, по своим профессиональным качествам были не настолько подготовлены, чтобы решить масштабные государственные задачи. Единственным профессионалом среди них выделялся министр путей сообщения Леонид Александрович Устругов, человек, сделавший свою карьеру в петербургском министерстве задолго до революции в качестве помощника начальника управления железных дорог и ставший впоследствии начальником Омской железной дороги, привезший с собой квалифицированных помощников.

По отношению к остальным министрам Верховного правителя современники высказывались, что среди них хороших специалистов «не оказалось в важнейших отраслях управления… Здесь управление попало в руки, так сказать, „любителей“, которые приняли на себя высокие звания, но не несли в себе никаких знаний и своими неумелыми действиями усугубили трудность положения Верховного Правителя, у которого и у самого не было никакого опыта по административному управлению»[75].