— Повтори ещё раз, — восхитился начальник отдела. — Во, записал! Я такие каламбуры собираю. Порадовал старика… А по поводу Куша — бригада у него хоть и потрёпанная после разборок и наших атак, но ещё крепкая. И полностью славянская, с Кавказом в контрах, за что их «зверобоями» кличут. Они никакого Аслана Мирзоева даже ботинки чистить не подпустили бы.

— Куш мог найти этого киллера Аслана на стороне.

— Мог, — согласился начальник отдела. — Я пробью ситуацию.

— И может, через Куша Левицкая заказывала не только нашего потерпевшего, но и своего второго мужа. Гранин, дизайнер… Поспрошай своих людей, не закатывали ли эти ребята в асфальт какого-нибудь ботаника. Время уже прошло, информация могла просочиться.

— Ну, ты на многое не рассчитывай. Я не чудотворец. Но попытаюсь…

* * *

Добравшись в Печатники до женского СИЗО № 6, в комнате для допросов Платов попытался аккуратно прощупать позицию Левицкой.

— Ирина Георгиевна, забудем о всяких низких материях — картины, подделки.

Арестованная осведомилась холодно:

— И о чём вы хотите поговорить?

— О материях высоких. О любви.

Левицкая посмотрела на него удивлённо:

— О какой любви? Вы с ума сошли?

— Хочу узнать у вас, Ирина Георгиевна, куда вы своего горячо любимого второго мужа дели?

На миг какой-то потусторонний огонёк зажёгся в её глазах и тут же потух.

— Какое вам дело до моего мужа?

— Хочу понять, кто вам помог от Андрея Гранина избавиться.

— Что за глупость? У нас испортились отношения. Мы официально разошлись. Я уехала. Всё.

— Перед этим он избил вас. Сцены ревности? Вернись, я всё прощу?

— Не говорите то, о чём не знаете.

— Я главное знаю — вы его заказали.

— Проспитесь, — зло выдавила Левицкая. — Или опохмелитесь.

— Я же всё равно докопаюсь до сути.

— Флаг вам в руки.

— И полковой барабан в придачу… «БМВ» отдайте.

— Какой «БМВ»?

— Который сотрудники ЦАО незаконно изъяли у Кононенко. И передали вам.

— Это мой автомобиль. Никому я ничего не отдам!

В очередной раз Платов убедился, что беседовать с ней бесполезно. И отправился в следующий СИЗО — в Бутырку.

Там в комнату для допросов ему привели Рубена Левицкого. Тот выглядел вполне бодро и объявил, что занят в тишине и покое осмыслением сущности и содержания антикварной деятельности, значения её для истории человечества.

— А ваша роль на этом рынке? — спросил Платов.

— Мы с Ириной активные субъекты формирования социокультурного слоя.

— Путём мошенничества.

— Мы никого не обманывали. Это заказ и поклёп. Мы же терпилы, а не воры. Это Кононенко кидальщик. И развёл нас как детей. И вот она, шконка…

— Как лохов, — поправил Платов с усмешкой — уголовный сленг лип к социологу и интеллигенту Левицкому, как репей к брюкам. — Где «БМВ», который вам на ответственное хранение передали?

— Ирина что говорит?

— Ничего.

— Ну и я ничего не знаю.

— Убедительно. Ладно, давайте сменим тему. Вы ведь ещё в Нижнем Новгороде знали Ирину.

— Да, мы с ней знакомы уже семь лет.

— С мужем что у неё было?

— Я же уже рассказывал. Он издевался над ней. И пропал.

— А вам не приходило в голову, что она его грохнула?

— Она? Грохнула? О чём вы?! Она не может. Она добрая.

— И от её доброты вы здесь сидите. Вы для неё — орудие производства. Она вас разотрёт и выбросит… Смешно же. Она деликатесы в японском ресторане лопает, а вы гамбургеры в машине.

— Нет, ну вы не правы. По-разному бывало.

— Ну да. Давно передачку вам приносили? А она жрёт ложками красную икру.

— Вы несправедливы. Она хорошая. Я… Я жизнь за неё готов отдать…

Платов вышел из старинного, с толстенными стенами, с башенкой, здания СИЗО, около которого толпились с передачками или в ожидании свиданий родственники, знакомые, кореша разных цветов кожи и национальностей. С самыми большими сумками стояла толстая негритянка, ожидавшая своей очереди. Удивительное место Бутырка. Когда-то здесь был железный порядок. Потом пошли бунты. А апофеозом стала воровская сходка, которую сидящие и находящиеся в камерах воры устроили на этой территории. Космический бардак и хаос не обошли стороной это заведение.

Платов уселся в машину, припаркованную у кирпичного здания ГСУ Москвы, располагавшегося как раз впритык с СИЗО. Повернул ключ в замке зажигания. И тут зазвонил телефон.

— Газеты читаешь? — спросил Шведов. — Купи «Секретные расследования» за сегодня.

— А что там?

— Почитай. На первой полосе.

Платов остановился у газетного развала рядом с метро «Менделеевская». Купил газету-толстушку на тридцати двух полосах. На первой полосе бил по глазам аршинный заголовок: «Рейдеры на антикварном рынке».

Вернувшись в салон машины, Платов развернул газету.

«Почему сотрудники полиции участвуют в захвате антикварного рынка? Одна трагическая история из жизни искусствоведов».

* * *

Платов щёлкнул два раза мышкой на значке «Закл», и текстовый редактор «Word» вывел на экран документ с заголовком «Заключение № 4».

За последние три недели это было уже четвёртое «Заключение служебной проверки в отношении подполковника полиции В.Н. Платова».

Вслед за статьёй в «Секретных расследованиях» появилось ещё две передовицы в разных газетах. И везде: «Рейдерство на антикварном рынке».

Из этих опусов следовало, что в Москве действует организованная преступная группа под предводительством рецидивиста Кононенко, кличка Цеховик, в неё входят сотрудники следственных органов, прокуратуры, ГУБЭПа и МУРа. По сфальсифицированным обвинениям они бросают в застенки честных арт-дилеров, а потом захватывают их бизнес, галереи, недвижимость. Ну а дальше шла различной слезливой насыщенности печальная история влюблённых в русское искусство кандидата искусствоведения и простого русского социолога, которые не жалели жизни и здоровья, служа искусству, наполняя частные коллекции шедеврами.

Но это была лишь острая подливка. Основное блюдо — это массированный вброс жалоб и обращения, начиная от Администрации Президента и кончая Генеральной прокуратурой, МВД, ФСБ.

«Произвол… Фальсификация доказательств… Незаконные задержания и обыски… Коррупционные связи с преступным миром». Абсурдность обвинений зашкаливала. Но это не мешало назначать служебные проверки и отписываться по каждому пункту.