после его смерти. Выяснилось, что завещания ни письменного, ни устного не существует, а следовательно – нет и преемника, назначенного Монархом. «Устав» 1722 года показал полную неспособность установить «регламент»; можно даже сказать, что тот исторический «регламент», который существовал ранее, – наследование по праву первородства – был им отринут и перечёркнут. Потому сразу же разгорелась борьба сановных клик; одни ратовали за воцарение Екатерины, другие – за восшествие на Престол малолетнего внука Петра Алексеевича.

Победили сторонники Екатерины во главе с худородным и вороватым фаворитом Петра I А.Д. Меншиковым (1673–1729). Екатерина стала Императрицей, но её положение оставалось непрочным. Во-первых, она была женщиной, да ещё незнатного рода, а женщины вообще в роли самодержавных повелителей России ещё никогда не выступали. Во-вторых, она – неправославная по рождению, имела «распутную» репутацию и рожала Петру детей ещё до официального брака, что считалось страшным грехом. И, в-третьих, здравствовал десятилетней внук умершего Петра, которого лишили законного, Богом установленного права.

Императрица Екатерина I правила немногим более двух лет, ничем примечательным себя в истории не проявила, стараясь следовать по стопам «незабвенного супруга». Но в её царствование чрезвычайно актуализировалась тема престолонаследия, которой была озабочена не только правительница, но и группа влиятельных сановников, сделавших себе карьеру и нажив огромные богатства при Петре, а при Екатерине их приумножившие. Опять на авансцене оказался главный «идеолог» Петра I Феофан Прокопович со своей «Правдой воли Монаршей», изданной ещё в 1722 году и целиком посвящённой оправданию деспотического произвола в деле престолонаследия, который наступил после появления в феврале 1722 года петровского «Устава».

В 1726 году, 21 апреля, сочинение Прокоповича было издано в виде законодательного акта с преамбулой, в которой говорилось, как это было и в 1722 году, что если «явится противник» петровского «Устава о наследовании престола», то наказывать смертной казнью. А такие противники при Екатерине появились; были обнаружены «подметные письма» и выявлены случаи «дерзких речей», суть которых сводилась к тому, что Екатерина – «самозванка».

Что творилось после смерти «державного гения» – хорошо известно. Борьба родовых клик, заговоры, перевороты следовали один за одним. Ни наличие «завещания», как было в 1727 году в случае с Екатериной I, ни его отсутствие, как то было после смерти Петра II в январе 1730 года, ничего принципиально не меняло. Народ никакими «правильными догадками» ничего не решал и решать не мог. Всё решала группа лиц, оказавшихся в данный момент у кормила власти при помощи гвардейских полков. С 1725 по 1730 год, за пять лет, в России сменилось четверо монархов: Пётр I, Екатерина I, Пётр II, Анна I.

После восшествия на Престол Анны Иоанновны (1693–1740) в феврале 1730 года – племянницы Петра I, хотя была жива дочь Преобразователя Елизавета, – Россию постигла страшная напасть: нашествие немцев, та самая бироновщина, которая навсегда осталась знаком полного презрения власть имущих к России и русским. И всё это возникло в значительной степени благодаря тому произволу, который установился в делах престолонаследия монаршей прихотью.

В переориентации всего национально-государственного строя жизни Пётр I добился много, но не осуществил главного. Ему не удалось «отменить Русь» и на её основе учредить исключительно светскую великую империю, хотя формально и зримо она с Петра I и началась. Однако до самого конца монархической власти в России духовные установки давали о себе знать в разных направлениях политической деятельности Империи: от отмены смертной казни дочерью Петра Императрицей Елизаветой (1709–1761, Императрица с 1741 года) до вступления России в Первую мировую войну в 1914 году.

Вместе с тем нельзя не согласиться с исторически обусловленным выводом замечательного нашего культуролога Ф.А. Степуна (1884–1965) о том, что революции всегда начинаются «с революционных поджогов господствующего миросозерцания», а следовательно, к тому всеобщему «пожару», который сжег Россию в 1917 году, Пётр I не может не быть непричастным.

Глава 6. Принцесса с невинным выражением лица

Екатерина I стала монархом, положив начало династической чехарде, сотрясавшей Россию большую часть XVIII века. Екатерина Алексеевна открыла печальную эпоху «бабьих царств», со всеми их «фаворитами», капризами и эмоциональным произволом, длившуюся две трети того века.

Реальная власть всё больше и всё дальше удалялась от царского первородного древа. После смерти Екатерины I в мае 1727 года очередная аристократическая клика князей Долгоруковых свергла всесильного временщика «генералиссимуса» Меншикова и возвела на Трон Петра Алексеевича – внука Петра Первого, сына убитого им Алексея. Не достигший ещё и двенадцати лет, юный отрок стал Императором Петром II. После его смерти от оспы в январе 1730 года Род Романовых в мужском колене пресёкся.

На Престоле оказалась племянница Петра I Анна Иоанновна (1693–1740) – дочь сводного брата Петра Иоанна Алексеевича (1666–1696), правившего вместе с Петром в 1682–1696 годах. Ее матерью была Прасковья Фёдоровна Салтыкова (1664–1723). Анна по воле Петра I в 1710 году была выдана замуж за племянника Прусского Короля (1701–1713) Фридриха I, герцога Курляндского Фридриха-Вильгельма (1692–1711). Герцогство Курляндское включало западную часть современной Латвии со столицей в городе Митаве (нынешнее название – Елгава). Династия Романовых породнилась с прусским владетельным Домом Гогенцоллернов.

Анна не отличалась ни красотой, ни умом; выделалась же она только своим высоким ростом и, как злословили современники, «необъятной окружностью». Анна в качестве герцогини-вдовы прозябала в Курляндии, и вряд ли бы о ней кто вспомнил, если бы не тот династический «цугцванг», в котором оказалась верховная власть после смерти Петра II. Единственная живая к тому времени дочь Петра I Елизавета была нежеланна аристократической клике князей Долгоруких и Голицыных, вершивших дела государства. Потому они «позвали» на Престол Анну. Как казалось, она была слишком проста и неумна, и можно было править от её имени и за неё.

«Тонко рассчитанная комбинация» провалилась. Созданный в 1726 году Верховный тайный совет, который в январе 1730 года пригласил Анну и где верховодили князья Долгорукие и Голицыны, просчитался. Анна Иоанновна не оказалась безропотной простушкой, быстро вошла во вкус власти и в марте 1730 года разогнала Верховный тайный совет, став полноправной повелительницей России.

Началась одна из самых мрачных страниц в истории государства, получившая по имени «фаворита» Императрицы Эрнста-Иоганна Бирона (1690–1772) название бироновщины. Все русское умалялось и третировалось, а главные посты в государстве получали понаехавшие немецкие голодранцы, ставшие в России князьями и баронами: Остерманы, Минихи, Левенвольде, Шумахеры и другие. Смерть Анны Иоанновны не привела Россию к избавлению от власти тех, многие из которых даже и по-русски изъясняться не умели. Императрица назначила себе преемником своего внучатого племянника Иоанна Антоновича (1740–1764) – дальнюю «поросль семени» сводного брата Петра