Финские добровольческие части ожидали скорого присоединения к ним карельского населения, верили в то, что карелы возьмутся за оружие. Но этого не случилось. Хотя определённая часть карельского населения и поддержала «соплеменников», массового профинского движения в занятых финнами регионах не возникло. Впрочем, по воспоминаниям современников, отношение местного населения к «освободителям» зависело от обстоятельств. Крестьянин д. Кондока Алексей Петров вспоминал: «В тот момент особо остро стоял вопрос с продовольствием в Карелии. Причины этого были нам всем известны: мировая война и революция в России […] Положение было особо выгодно для агитации белофиннов. А этот момент они использовали весьма искусно, обещая всевозможные блага и в зависимости от момента даже раздавали белый хлеб. […] Этими обещаниями и отчасти тем, что часть карелов сочувствовало им, им удалось в Бабьей Губе и Вокнаволоке, а также Ухте и других карельских деревнях, завербовать некоторое количество карелов в свои отряды. В деревнях они организовывали свою систему управления, установили свои правила и, одним словом, ввели в пограничных деревнях свою диктатуру. Молодое мужское поколение принуждали вступить в свои ряды сперва уговорами, но если это не помогало, то притеснениями. Они дошли даже до того, что уже в начале своих военных операций прибегали к мерам мести, пыток и убийствам в отношении тех, которые не пожелали подчиниться их командованиям»[338].

С одной стороны, народ был запутан и запуган многочисленными агитаторами всех направлений – от красных финнов и российских большевиков до англичан, начинавших в то время продвижение и пропагандистскую кампанию в Беломорской Карелии[339]. С другой стороны, отторжение людей вызывали заявления финнов, что они сражаются заодно с немцами, которые, по мнению многих участвовавших в мировой войне карел, были врагами[340]. Но, пожалуй, наибольшее влияние на колебавшихся карел оказал продовольственный фактор: на Карелию надвигался голод. Здесь и в мирное время своего хлеба хватало самое большее на пять месяцев, и зерно нужно было покупать. Теперь, когда Северо-Запад России оказался отрезанным от её земледельческих районов, положение Карелии становилось угрожающим. Финский национальный активист, писатель и поэт Илмари Кианто, совершавший летом 1918 года поездку по Беломорской Карелии, отмечал: «Беломорский народ боролся за своё существование, условиями которого, как он знал, были: хлеб, соль и мир!»[341] По сути дела, настроения и предпочтения крестьян решающим образом зависели от того, кто даст им хлеба. Это соревнование выиграли англичане.

В справке финского Генерального штаба «Финский поход и деятельность летом и осенью 1918 года в Беломорской Карелии» говорится: «Финны не знали о намерениях англичан, и, кроме того, они предполагали, что англичане не смогут начать военные действия в глухом краю. Англичане всё-таки смогли воспользоваться тогдашней крайней нехваткой продовольствия у карельского населения и смогли привлечь карел в свои ряды обилием провизии, доставляемой по Мурманской железной дороге»[342]. Конечно, такая трактовка событий сильно упрощает и «спрямляет» ситуацию – в действительности карелы, напуганные приближением голода, возмущённые многомесячным пребыванием в их краю финских отрядов, сами начали договариваться с английским военным руководством[343]. А так называемый Карельский полк – крестьянский отряд, сражавшийся с финнами в Беломорской Карелии, – начал формироваться и действовать ещё до появления англичан в границах Кемского уезда.

Особого внимания заслуживает вопрос о потерях финских отрядов в 1918 году, поскольку и архивные данные, и сведения историков не дают на него чёткого ответа. Согласно официальному рапорту, представленному командиром второй роты капитаном Тойво Куйсма, его отряд потерял 44 человека[344]. Вахтола увеличивает эту цифру до 83 человек[345]. В исследовании Аапо Розелиуса, посвящённом участию финских добровольцев в гражданской войне в Карелии, приводятся данные по 99 погибшим в отряде Куйсма[346]. Розелиус справедливо отмечает, что финны действовали малыми группами, поэтому их реальные потери подсчитать сложно. Увеличение списка жертв объясняется, по его мнению, включением в их число не вернувшихся из разведки, умерших от несчастных случаев и самоубийств[347].

Общее число жертв, по некоторым архивным данным, составляет 107 человек[348]. Хотя, к примеру, «Петроградская правда» отмечала в мае 1918 года, что только во время боя под Кемью в ночь с 9 на 10 апреля финны потеряли около 100 человек[349]. Исследователи финских «племенных войн» Олави Хови и Тимо Йоутсамо вообще не дают ответа о числе погибших[350]. Согласно Розелиусу, общие потери финнов в 1918 году в Карелии составили 154 человека[351]. К сожалению, нет подобных сведений о потерях со стороны карел, красных финнов и советских отрядов.

Отдельным военным предприятием был поход финнов на Печенгу. Хотя один из организаторов союзнической интервенции на Севере России британский адмирал Томас Уэбстер Кемп расценил его как разведку со стороны Германии[352], на самом деле это была авантюрная акция, предпринятая самими финнами. 27 апреля два финских отряда: «Lapin jääkarit» («Лапландские егеря»), возглавляемый Торстеном Ренваллом (братом сенатора Хейкки Ренвалла), и «Lapin rаkuunat» («Лапландские драгуны») пересекли границу[353]. 130 финнов, входивших в оба отряда, были разбиты уже через две недели[354], однако их действия усилили опасения союзников.

5.4. Интервенция союзников на Севере России

Страны Антанты видели в походах финнов руку Германии. Ещё до начала наступления финнов посол США в России Дэвид Роуленд Френсис с тревогой сообщал в Вашингтон о готовящемся захвате Мурманской железной дороги финнами, за которыми стоит Германия[355]. Влиятельная газета «Таймс» расценила это наступление как этап в приобретении Германией морской базы на побережье Ледовитого океана[356]. Тем самым Карелия оказалась в сфере интересов великих держав, а Русский Север превратился в один из плацдармов ожидаемой войны. 23 декабря 1917 года в Париже была подписана секретная англо-французская конвенция о разделе сфер влияния этих держав в России. Согласно конвенции, Север России относился к зоне интересов Великобритании[357]. Вскоре союзники сумели юридически оформить своё присутствие на Севере, заключив так называемое «словесное, но дословно запротоколированное соглашение о совместных действиях англичан, французов и русских по обороне Мурманского края». На запрос Мурманского совета о возможности принятия помощи союзников нарком по иностранным делам Л. Д. Троцкий ответил телеграммой со словами: «Вы обязаны принять всякое содействие союзных миссий…»[358]. Таким образом, получив поддержку центральной власти, председатель Мурманского совета А. М. Юрьев заключил вышеуказанное соглашение. В нем, в частности, говорилось о том, что вся высшая власть принадлежит мурманскому совету; командование вооружёнными силами принадлежит совету из трёх лиц –