class="p1">Или дело в том, что я раскусил тебя и ты на самом деле тринадцатилетняя самозванка? Я искренне надеюсь, что ответ на оба эти вопроса – нет.

Я совру, если скажу, что не был расстроен отсутствием ответа от тебя сегодня. Не зазнавайся, но в последнее время я с нетерпением жду твоих писем. Они как маленький приятный отрыв от реальности.

Написать тебе позже?

Зак

Дорогой Зак!

Не можешь жить без меня, да?

В среду школа была закрыта, помнишь? Из-за какого-то праздника.

Поэтому я не смогла добраться до книги. Хотя, должна сказать, мне доставляет огромное удовольствие наблюдать, как ты ведешь себя словно нуждающаяся девочка-подросток. Отвечая на твой вопрос: нет, мне не двенадцать. Я тоже в выпускном классе.

Ты понимаешь, что есть большая вероятность того, что мы сталкивались друг с другом хотя бы раз в этом году? Не исключено, что мы пересекаемся каждый день. *Вздох*

От твоего последнего признания у меня так сильно отвисла челюсть, что мне пришлось поднимать ее с пола и приклеивать обратно. Удивлена, что ты доверил мне такой большой секрет, однако восхищаюсь твоей смелостью.

Возможно, я даже отплачу тебе тем же, если пообещаешь, что останешься со мной после следующего письма.

И после еще одного.

И того, что будет за ним.

(Теперь моя очередь быть нуждающейся).

Твой нервный мини-срыв заставил меня понять, что у этой затеи с друзьями по переписке есть срок годности, и я бы предпочла не раскрываться перед кем-то, кто может перестать отвечать в любой момент.

Итак, скажи мне, Зи, ты собираешься прекращать это?

Лав

9

Авина

Дорогая Лав!

Это невероятно иронично, что ты спрашиваешь меня, сколько еще это будет продолжаться… Потому что ты угадала, это мое последнее письмо.

Все было по-настоящему, Эл, но я больше не смогу отвечать тебе через книгу. Я бы сказал тебе почему, но это вроде как разрушит цель нашего договора об анонимности.

Должен признать, две недели назад я бы сделал все, чтобы никогда больше не видеть эту чертову книгу, но сейчас… Я уже не так уверен. Ты оживила умопомрачительно скучные моменты, злая девчонка.

Спасибо.

– И это все? – кричу я, становясь причиной сразу двух сердечных приступов. Две женщины средних лет, читающие у шестого прохода, подпрыгивают на дюйм в воздухе. Одна из них хватается за грудь, в то время как ее подруга смотрит на меня, неодобрительно сдвинув брови.

– Извините, – одними губами произношу я.

Они имеют полное право злиться. В том, что я, библиотекарь, самая шумная здесь, есть своя ирония, но я просто не смогла сдержаться. Вы хотите сказать, что я думала об ответе Зака все выходные, металась и ворочалась, с нетерпением ожидая смены в понедельник, ради этого?

Серьезно? Это все, что он мог сделать? Он даже не подписал свое имя, а оно состоит из трех букв. Не знаю, чего я ожидала. Это всегда должно было закончиться именно так. Сама виновата, что ввязалась в это.

Я вытаскиваю письмо из книги, готовая выбросить нашу последнюю переписку, когда мимолетное «а вдруг» приходит мне в голову. Что, если… есть еще что-то?

Это был бы не первый раз, когда он оставил что-то на обороте. Приказывая себе не слишком надеяться, я переворачиваю письмо и чувствую невероятное облегчение при виде знакомого почерка.

Здесь есть номер телефона.

Он бросает мне вызов:

Напиши мне, если хватит смелости.

Зак

– Мы когда-нибудь поговорим об этом? – я пристаю к Дие, когда мы идем по коридору на наш последний урок в этот день. Я ненавижу занятия физкультурой. Наш учитель, мистер Эмери, мягко говоря, далеко не восторг. Он из тех учителей, которые говорят девочкам, что их убийственные спазмы во время месячных – это сущий пустяк и им просто нужно смириться. Ксавье заслуживает гребаной награды за то, что каждый день имеет дело с этим человеком.

– Диа? – я настаиваю, раздраженная отсутствием ответа.

– Что? – бурчит она, не отрывая глаз от своего телефона. Только небесам известно, кому из своих запасных парней она пишет на этот раз.

– Мы когда-нибудь поговорим о вашем расставании?

– Нельзя расстаться с тем, с кем ты никогда не встречался. – Она упускает из виду главное. Причем Диа такая с прошлой пятницы.

Замкнутая, пренебрежительная.

Она заперлась в башне отрицания, где ни одна душа не может до нее добраться. Диа ни словом не обмолвилась о Финне после того, как я чуть не переехала его своей машиной. Она не дала волю чувствам, не излила свою душу. Она просто плакала в моих объятиях. Всю ночь. Рыдала до тех пор, пока у нее не осталось ни сил, ни слез.

Она категорически отказывается говорить мне что-либо, кроме того, что Финн трахнул какую-то сучку. Она не говорит мне, кого, когда это произошло или как она узнала.

Все, что она сказала, – ей нужно двигаться дальше.

До сих пор Диа довольно хорошо притворялась, что с ней все в порядке, но знаете, кто ни хрена не умеет притворяться?

Финли Ричардс.

Он появился в доме Дии в субботу в 7 утра и вытащил нас из постели, умоляя ее выслушать его. Потребовались оба отца Дии и ее старший брат Джесси, чтобы выгнать его с территории. Хотела бы я, чтобы это было шуткой.

С тех пор он не появлялся в школе.

Вот насколько все плохо.

Я бросаю взгляд на Дию, которая увлечена перепиской со своим сегодняшним парнем-игрушкой, и беру собственный телефон. Прокручиваю список контактов и нажимаю на номер, который добавила пять дней назад.

Номер Зака.

Всю неделю я смотрела на эти чертовы цифры, пытаясь набраться смелости написать ему. Но я не могу заставить себя сделать это. Есть что-то довольно… личное в переписке по телефону.

Что-то более опасное.

Когда мы просто писали письма, можно было не думать о риске, но дать ему свой номер? Разве это буквально не умоляет его попытаться раскрыть мою личность? Что, если он начнет расспрашивать?

У многих людей в этой школе есть мой номер. У Дии, Лейси, даже у Финна, и это еще малая часть. Зак может легко выследить меня. Хотя он пообещал, что никогда не будет этого делать.

Вопрос в том…

Доверяю ли я ему?

– Кто такой Зи? – голос Диа пугает меня.

– Что? О, ничего. В смысле,