Я хранил молчание. Меня раздирали чувства огромной силы: возмущение, что я иногда, видите ли, жутко выгляжу и веду себя как придурок (когда это я так себя вел?!), восторг, что я «добрый и храбрый», а также нечто невыразимое от слов «уж я его знаю».

– Вдруг эти двое вправду найдут того, кто убил Элизабет? – прошептал Лиам и встряхнул руку Нэнси. – Ты должна им рассказать.

Нэнси в ответ полыхнула в его сторону яростным предупреждающим взглядом – ну надо же, какие шипы у этой нежной розы! Но Лиам настаивал:

– Расскажи им про виконта. Про то, что вы сделали!

Нэнси молчала. Глаза у нее бегали, на щеках проступили красные пятна. Интересно, она злится, напугана или все разом?

– Отец помешан на титулах и англичанах, – наконец начала Нэнси, невидяще глядя перед собой. – Два года назад – Лиам тут еще не работал – к нам стал ходить противнейший тип, виконт Девон. Старый ехидный британец, руки ледяные. Ему приглянулась Лиззи, а нам едва семнадцать исполнилось! Отец был, конечно, в восторге. Твердил, как обычно: «Такой брак – честь, мы достойны всего лучшего» и так далее. – Нэнси закрыла лицо руками. – Лиззи робкая, она не смела спорить. А я однажды увидела, как виконт хватает ее за руки и пытается поцеловать своим ужасным старым ртом. Я вбежала в комнату и вцепилась в него. Толкала его, била – он был крупный, зато я – в ярости. Но… – Голос у нее дрогнул. – Я дернула его за волосы слишком сильно. Он ударился виском об угол камина и упал замертво. Лиззи закричала, прибежал отец, увидел и… Папе никогда этого не простили бы, а меня повесили бы!

Она вытащила из-под манжеты платочек. Даже на расстоянии ее руки казались ледяными. Я ждал продолжения, но тишина затянулась, и вместо Нэнси заговорил Лиам.

– Нэнси давно мне во всем призналась. Слуги втайне презирают барона за то, что он помог англичанам взять город, и в тот вечер кто-то из них, наверное, услышал крики, подглядел и помчался за констеблем. – Лиам криво усмехнулся. – Воспользовались шансом отомстить барону за Дублин.

– Отец с констеблем долго говорили в той комнате, где лежал убитый старик, – подхватила Нэнси, комкая платок. – А потом констебль ушел, забрав тело, папа обнял нас с Лиззи и сказал: «Я все решил, не волнуйтесь». Слуги, конечно, друг другу разболтали, но я… Я, признаться, подала отцу идею. – Нэнси потупилась. – Он созвал их и в три раза поднял им жалованье. Теперь они лишились бы хороших денег, если бы подставили отца и кому-то рассказали про виконта. К тому же убитый был англичанин, да еще богатый, так что…

О, ну конечно, такого не жалко! Я выдохнул, только сейчас заметив, как отчаянно вцепился здоровой рукой в подлокотник. Раньше я думал, что титул защищает от неприятностей, но не тут-то было. Я и мои родители, леди Бланш с мужем, Гарольд Ньютаун, теперь еще барон Дигсби и старый виконт – все прожили жизнь, полную потерь и несчастий.

– Мы с Лиззи первое время спать не могли от страха, – хрипло продолжила Нэнси. – Потом успокоились. Отец и тот констебль пустили слух, что жених Лиззи уехал обратно в Британию. Семьи у виконта не было, я даже не знаю, искал ли его кто-нибудь. Конечно, мне жаль, что я это сделала, но я же… я спасла сестру! Потом появился Лиам, и мы с ним друг друга полюбили. А вчера… – Голос у Нэнси сорвался. Молли обняла ее, усадила на край кровати, и Нэнси благодарно привалилась к ней. – Вчера Лиззи получила какое-то письмо и ужасно испугалась. Мне не показала, хоть мы всегда всем делились. А сегодня утром она пропала. Ушла, не сказав мне куда! Я стала искать в ее вещах что-нибудь, что подсказало бы мне разгадку. И нашла письмо.

Нэнси встала и подошла к письменному столу, а я только сейчас по-настоящему заметил обстановку комнаты. Мне еще не доводилось бывать в девичьей спальне. Изящная комната: светлые обои, светлая мебель, широкая кровать под легким пологом. Наверное, они с Элизабет спали в ней вместе, как часто делают сестры. И теплее зимой, и есть с кем поговорить. Я представил, как горевал бы, лишившись Бена, хотя мы даже и друзьями-то никогда не были, и совсем загрустил. Потерять любимую сестру, да еще когда вы храните общую тайну, – невосполнимая утрата.

Было в комнате и кое-что еще, чего я никак не ожидал тут увидеть: огромный шкаф с книгами. Стихи, романы, журналы. Похоже, барон не приврал, когда говорил, что Нэнси – образованная девушка, способная поддержать беседу. А Нэнси тем временем дрожащими руками вытащила из ящика и подала мне сложенную записку. Молли тут же склонилась над моим плечом.

– Тут буквы так же написаны, как в книге Кирана! – прошептала она.

Было немного обидно, что неграмотная Молли раньше меня заметила один и тот же почерк, но она была права. Говорилось в записке следующее:

Я обвел всех ошарашенным взглядом. Кое-что прояснилось.

– Наш убийца – шантажист. – Молли непонимающе нахмурилась, и я пояснил: – Это человек, который знает о тебе что-то постыдное и требует денег за то, чтобы сохранить это в тайне.

Бедная Глория! Она потребовала денег у того, кто разбирался в шантаже куда лучше нее, у того, кто готов на все, чтобы сохранить свои собственные тайны.

– Как хорошо, что Элизабет не сожгла письмо… – пробормотал я.

– Мне кажется, она чувствовала недоброе и спрятала его для меня, на всякий случай, – всхлипнула Нэнси.

– Стойте-ка, – протянула Молли. – Почему этот доброжелатель думал, что виконта убила Элизабет?

– Я не знаю, и это не дает мне покоя! Только я, я была виновата, но пострадала Лиззи, и… – Нэнси зарыдала, и Лиам, до этого державшийся на расстоянии, бросился к ней и обнял.

– И деньги он не взял… – произнесла Молли так тихо, что я понял: это предназначено лишь для моих ушей. – Когда мы к раненой Элизабет подбежали, кошелек рядом с ней лежал, это потом уже его под шумок кто-то стибрил.

– И два фунта – слишком мало за такую тайну! – взбудораженно зашептал я. – Может, он не шантажист?! Он притворяется, чтобы выманивать женщин на встречу! Те думают, что отдадут ему деньги и все закончится, но он убивает их в толпе, даже не глядя в лицо, так? Он сбегает, а кошелек… – Я прерывисто выдохнул. – Кошелек падает рядом с жертвой, его частенько крадут, и воришку потом можно обвинить в убийстве! А настоящему преступнику на самом деле нужна только месть. Мур говорил, что несколько убийств они считали грабежами, и… – Я замер, оглушенный новой догадкой. – Нэнси, послушайте… Как звали того констебля, который забрал тело старого виконта?