в полеводы, чтобы быть поближе к земле, и его избрали бригадиром. На самом деле Жакуп стал тайным курьером, передавая приказания баев их верным подручным. Пользуясь правами колхозного бригадира, он разъезжал по степи, был желанным гостем в соседних хозяйствах, куда приезжал за опытом работы, а затем передавал своим хозяевам сведения о состоянии животноводства и полеводства в колхозах и совхозах, наводил на добычу грабителей. Не одна тонна семенного зерна сгорела в бригаде Жакупа, который оправдывал убытки колхоза плохими условиями хранения народного добра, ссылаясь при этом и на погоду: то дождь, то снег, а крыши и стены хранилищ давно требуют починки. И, наконец, не без корысти Жакуп внес предложение создать из колхозников отряд самообороны. Он уже давно исподволь приглядывался к джигитам, которые беспрекословно подчинялись ему. Вскоре отряд такой стал действовать. Все, кто в него записался, получили коней и оружие. Под руководством Жакупа они выезжали по ночам в степь на охрану колхозного скота. Так докладывал Жакуп руководителям хозяйства. И они верили на слово, пода он не попался с поличным, когда с поднятыми руками пошел навстречу Ивану Ярову.

Следствие выявило связи баев Шарденова и Тапиева с Мурзахметом Мусаевым и его сообщниками. Из разрозненных показаний подозреваемых вырисовывалась подробная картина грабежей, махинаций, обмана государства, нити которых сплетались в тугой клубок преступлений.

Суд поставил последнюю точку в деле по осуществлению операции «Доронин и К°».

ВО ИМЯ ЖИЗНИ

Накануне злополучного дня Даниил уехал в райцентр, на ходу бросив жене несколько слов: мол, дочку надо подготовить к школе. Последний раз марьевцы видели его в промтоварном магазине и слушали разговор Даниила с продавцом.

— Покажи-ка мне, девушка, школьную форму для первоклашки. Она у меня рослая, плотная, но уж не подумай, что как я, верзила, ей семь годочков исполнилось. Изящная такая — и талия, и фигура, словом, маленькая барышня. Уж подбери платьишко, через два дня в школу ей.

Девушка проворно разложила на прилавке кипу форменных юбок, фартуков, вместе с озабоченным покупателем отобрала все, что ему надо, аккуратно завернула подарок первокласснице.

— Заботливый вы отец, все бы такими были, — не выдержала девушка.

— Дочка ведь…

А сам мыслями был уже в доме Макарыча.

— Как время бежит, — сказал он Макарычу, едва поздоровавшись. — Ольга моя в первый класс идет. Вот платьишко ей форменное с белым фартуком купил. Ранец, тетради. Сам поведу в школу.

И развернул сверток, разложил перед дядей купленное, словно тот не верил племяннику.

Даниил вынул из кармана бутылку, легко сковырнул с горлышка жестянку и попросил стаканчики. Макарыч вспыхнул гневом, неудержимым и яростным:

— Обмывать покупку пришел! Ты за кого меня принимаешь? Я тебе по твоим прошлым затеям не союзник, не защитник, не дока и не пройдоха! Не подкупай меня бутылкой, бродяга, в меня народ верит. Я это кровью заслужил.

— Да нет же, Макарыч, я это так, ну, по случаю… к тебе…

— Купил покупки, так вот и причина надрызгаться! — еще сильнее взъярился Макарыч. — Я не тот, за кого ты меня принимаешь!

Даниил швырнул бутылку, выплеснул из стакана через плечо и повернулся к калитке. Он еще не протопал за угол, как Макарыч басисто закричал в одышке:

— Постой, ну, чего прешь, как скороход, погоди!

Даниил остановился. Макарыч тяжело дышал, хватался за сердце, вытирал лоб рукавом рубашки.

Племянник колебался: возвращаться ли? Опасливо покосился на Макарыча. Когда они вновь оказались на усадьбе, дядя смягчился:

— Дочку-то, первоклашку, сам в школу проводи. По-отцовски… Хошь, я с тобой пойду?

— А знаешь, Макарыч, не распивать я к тебе пришел. Я к тебе за цветами. Ни у кого на селе нет таких цветов, как у тебя.

— С этого и начинал бы. А цветов у меня сколько твоей душе угодно. Пошли, сейчас такой букет сварганим, всем людям на загляденье.

Тот день, торжественный и полный переживаний, запомнился Даниилу на всю жизнь. Намотавшись по лагерям и колониям, он, как и все добропорядочные отцы, проводил дочку в первый класс. Нет, никто на него косо не смотрел. Знакомые приветливо здоровались, и шел Даниил из школы с облегченным сердцем.

Дома его ждал Виктор, с которым Даниил в одной тюрьме отбывал наказание. «Некстати встреча!» — чертыхнулся про себя Даниил и хмуро, в упор посмотрел в темно-синие очки нежданного гостя.

* * *

Иван Яров в дороге больше молчал, его товарищи говорили, что при выполнении оперативных заданий у него собственный «почерк», какая-то особая, легкая рука. Запомнилась история с механизатором Алексеем Блиновым. Начал он пить безудержно, вел себя бесшабашно. Однажды допился до того, что поджег собственный дом, потом, опять же пьяный, бегал с топором по скотному двору, гонялся за людьми, угрожал смертью каждому, кто подойдет к нему. Иван Яров, не чуя под собой ног, кинулся на скотный двор, вышиб топор у дебошира, отправил его с дружинниками в милицию, а сам с односельчанами кинулся тушить пожар, самолично вынес из огня и дыма детишек Блинова.

А дальше повел себя несколько неожиданно. Казалось, дело ясное — судить пьянчугу. А участковый инспектор просит под суд не отдавать, надо, мол, лечить, ведь бывший десантник, и что вернется трезвым, работящим. С трудом, но Ярова тогда поддержал начальник РОВД Хамидулла Шманов. Он сделал резкий жест рукой, как всегда, перед тем как принять решение, и произнес: «На тебя, твой опыт, надеюсь, Иван Иванович, не подведи».

Пока Блинов лечился, участковый инспектор часто интересовался самочувствием своего подопечного. И вернулся-таки человек домой здоровым. В первую же после излечения уборку хлеба Блинов показал себя одним из лучших механизаторов. Да еще руководству подсказал, когда вернее начать жатву, бросив свою излюбленную фразу: «Земледельцы, как и авиаторы, смотрят на небо, прежде чем взять в руки штурвал».

Разные были случаи в жизни и работе участкового инспектора Ярова. Обычно сдержанный, корректный, он как-то не выдержал, нашумел…

— Отколол номерок, спасибо! Ты хоть понимаешь, что это дело подсудное?

Напротив, опустив голову, стоял Юрий Дымов, еще одни подопечный участкового.

— Да я же, Иван Иванович…

— Во-во, скажи, мол, нечаянно ударил человека! — бушевал Яров.

Сколько возился с парнем, на работу помог устроиться, в техникум поступить. Ну, думал, все, взялся человек за ум. С учета в милиции снимал — праздник на душе. А радоваться, оказалось, рано.

«Наверное, надо быть построже, пожестче», — размышлял Яров после ухода провинившегося. И тут же вспомнились слова начальника отделения профилактической службы подполковника милиции: «Главная власть участкового — это авторитет среди людей». Может, как раз и не хватает этого авторитета?

— Что-то хмурый сегодня, — прервал невеселые