Время еле ползло. Гальский лежал под кустом, подстелив под себя плащ-палатку, разглядывал в бинокль проносящиеся по дороге машины. Из-под куста, растущего на маленьком холмике, открывался полноценный вид на север. Трасса змеилась по вертикали. Больших перепадов высот тут не было, дорога просматривалась в северном направлении метров на семьсот. Машины тянулись друг за дружкой в обе стороны – шустрые легковушки, грузовики, автобусы, иногда рычали фуры, водители которых по разным причинам выбирали объездные маршруты.

Время – одиннадцать утра. Оживился спутниковый телефон.

– Первый, доложите ваши координаты, – прозвучал глухой голос полковника Бородко. Гальский доложил.

– Я понял, – отозвался полковник. – Объект движется с небольшим опережением графика – не больше пяти минут. Серый микроавтобус «Пежо» с черными номерами и черной полосой по низу кузова. Конвой прошел Кольчугино, движется в сторону Киржача, миновал Афанасьевку. Сообщите, что поняли.

– Я понял, – скупо повторил Гальский. – Ждем с нетерпением.

– С нетерпением не надо, – подыграл полковник. – Терпение, майор, только терпение…

– Господин майор, вы должны это увидеть, – образовался в ухе мрачный голос Трофима Журковича. Сердце неспокойно екнуло.

– Что-то случилось?

– Ничего не случилось. Но вы должны это увидеть.

Гальский передал наблюдение помощнику, отполз и, пригнувшись, побежал мимо поляны, на которой томился в ожидании универсал с прилипшей к окну девчонкой, влетел в лес. Продвигался почти на корточках, перебираясь через бурелом и мертвую растительность. До лесной дороги оставалось метров восемь, когда он наткнулся на сидящего в напряженной позе Журковича. Физиономия у диверсанта была измазана углем, сам он завернулся в накидку защитного цвета, облепленную листьями, взгляд его придирчиво шнырял по округе, а в руке он держал окровавленный нож. Рядом, раскинув руки, валялся труп. Мужчина, сравнительно молодой, в ярко – рыжей куртке, в бесцветной кепке, развернутой козырьком назад. Под ногами трупа валялась опрокинутая корзина. Вывалилась горстка опят, небольшой металлический термос.

– Вылетел на меня непонятно откуда, – виновато объяснил Трофим, вытирая нож о траву. – Лежу, никого не трогаю, вдруг как захрустело за тем кустом, и этот нарисовался, да на меня таращится…

– А ты, понятно, вздремнул.

– Да не спал я, господин майор, – возмутился диверсант. – Он по дороге, видимо, шел и решил черемуху проверить – под ней опята часто бывают…

– Ладно, не оправдывайся. Он один был?

– Да вроде один… Точно один, господин майор.

– Быстро прибери тут все. «Жмура» в канаву, завали листьями, чтобы не светился, как апельсин. Три минуты тебе на все. Действуй.

Все в порядке, такое случается, главное, чтобы волна не пошла дальше. Майор устремился обратно.

– Что, командир, Трофим уже начал операцию? – ехидно осведомилась Белла.

– Все штатно, никому не вставать, – бросил он. – Еще немного, бойцы, конвой уже на подходе.

– Конвой въехал в Киржач, свернул на Полутинку, – проинформировал Бородко.

Осталось проехать Новосельцево, выйти на финишную прямую… Гальский вскинул руку с часами. 11.38. Волнения больше не было, он находился в родной стихии. «Надеть маски», – прошелестело по эфиру. Усилился дождь – немудрено, черная облачность подошла и накрыла. Косая линейка дождя штриховала дорогу, вуалировала лес на дальней стороне, проносящиеся машины. Хоть кол теши на голове этих лихачей! Водитель пестрой спортивной «Тойоты», несущейся с севера на юг, забыл, что асфальт скользкий, произвел маневр, обгоняя мотоциклиста. Машину занесло, она пошла юзом, стала вилять! Водитель все-таки имел какой-то опыт, смог удержать машину, избежал столкновения с идущей навстречу «Нивой» – ушел на свою полосу буквально под ее носом! Иномарка, разгоняясь, ушла вперед, растаяла в пелене дождя, за ней протарахтел мотоциклист. А вот водителю «Нивы» не повезло. Он, похоже, сильно испугался. Дернул руль в одну сторону, потом в другую. Опасность миновала, он резко выжал тормоз. Машина заглохла. Водитель – молодой мужчина лет тридцати с намечающейся лысиной – вывалился из машины, грозя кулаком умчавшейся иномарке и выкрикивая матерные слова. Потом сплюнул, плюхнулся обратно. Машина не заводилась – матерные слова стали образнее, закрученней. Попутные машины сбавляли скорость, возмущенно сигналили, объезжали стоящую на полосе «Ниву». Кончилось тем, что водитель снова вышел, отправился к задней дверце. С пассажирского сиденья выбралась невысокая, но длинноногая блондинка, обежала капот, забралась на место водителя. Мужчина уперся в машину, поднажал, еще раз уперся. «Нива» неохотно тронулась, дотянула до обочины и встала окончательно. Водитель залез в капот, начал ковыряться. Блондинка стояла у него за спиной, вытягивала шею, что-то спрашивала. Судя по выражению кукольной мордашки, она уже сожалела, что находится здесь, а не в салоне умчавшейся «Тойоты». Самое противное заключалось в том, что «Нива» заглохла четко напротив диверсионной группы!

– Они издеваются? – возмутилась Белла.

Да твою-то дивизию! Гальский чуть не грохнул кулаком по земле от злобы. Ну, и как прикажете учесть все случайности? Взгляд прилип к циферблату. Конвой, судя по времени, уже проследовал Новосельцево, он в нескольких километрах! А эти встали и все загородили! Починить машину не удавалось. Парень чертыхался, что-то дергал. Потом окрысился на свою спутницу – пусть не лезет с дурацкими советами! Блондинка обиделась, села в машину и хлопнула дверцей. Парень вытер ветошью руки, отошел от машины и стал голосовать. Видимо, требовался профессиональный совет. Рано или поздно он нашел бы советчика, но в первые минуты никто не пожелал остановиться. Он махнул рукой, снова полез в открытый двигатель.

– Вот кретин, – проворчал Кургаш. – Сам в канаву, бабу на дорогу, и пусть голосует. Первый же остановится и все сделает.

– А потом эффектное возвращение мужа, застегивающего ширинку, – прыснула Белла. – Командир, это надолго. Есть идеи?

Идея была превосходная – жахнуть из гранатомета, сбросить в противоположную канаву, чтобы вид не заслоняли! Приходилось быстро свыкаться с новыми реалиями.

– Действуем по плану, – проворчал майор, – но с упреждением. Подъедут на двести метров – начинаем. Все имеют представление, что такое двести метров?

Он мог бы и не задавать этот глупый вопрос. Его люди имели даже представление, что такое двести футов (ярдов, вершков, саженей).

– Михалыч, показались, – взволнованно сообщил Бредун.

Гальский подкрутил окуляры бинокля. Так и есть – из-за дальнего поворота вывернул серый микроавтобус с черной полосой, начал сближение. Семьсот метров, шестьсот…

До объекта оставалось метров триста, когда у парня, утонувшего в капоте, наметились подвижки. Он что-то крикнул спутнице. Девица шустро перебралась на его место через коробку передач, повернула ключ. Двигатель заработал, из выхлопной трубы выметнулось облако сизого дыма! Парень отпрянул от капота и издал победный клич. Поздно, кретин!