Фридолина сильно задевает мысль об эротических фантазиях жены, хотя он сам только что признался в собственных фантазиях этого рода. Фридолин решает отомстить жене за воображаемую неверность и вернуть себе уверенность в собственной желанности. Его ждет несколько несостоявшихся сексуальных приключений – от простых встреч с соблазнительными женщинами до тайной оргии в масках, в которой он чуть не принял участие; происходящее становится все более похожим на сновидение. Когда он наконец возвращается домой, Альбертина признается, что видела эротический сон, в котором изменила ему. Сновидение Альбертины пропитано терзающим ее чувством неприязни к Фридолину, вызывающим у него новый приступ ревности и заставляющим снова пуститься в приключения. Таким образом, Альбертина лишь во сне может освободиться от нечуткого мужа, и лишь сновидения позволяют ей реализовать свои бессознательные желания. Фридолину доступно большее: он может воплощать свои фантазии.

У Шницлера сновидения могут сказываться на людях и благотворно, и пагубно и раскрывают внутреннюю жизнь персонажей так же глубоко, как внутренний монолог. Умение писателя вплетать эротические желания в ткань снов показывает, как хорошо он понимал фрейдовский анализ принципа работы сновидений: соединения отголосков событий прошедшего дня с инстинктивными влечениями, которые было бы приятно удовлетворить, но которые вытесняются в связи с их социальной неприемлемостью. Фрейд, в свою очередь, ощущал интеллектуальное родство со Шницлером, у которого отмечал умение изображать “недооцениваемый и всячески порицаемый эротизм”[68]. Это ощущение родства было столь сильным, что доходило почти до соперничества. В письме Шницлеру, написанном 14 мая 1922 года, накануне шестидесятилетия писателя, Фрейд говорил:

Я хочу Вам кое в чем признаться и очень прошу, чтобы это осталось между нами… Я давно и мучительно гадаю, как получилось, что за все эти годы я никогда не искал Вашего общества… Я думаю, что избегал Вас из страха перед встречей с “двойником”… Ваш детерминизм и скептицизм… Ваше глубокое понимание истин бессознательного и биологической природы человека… и степень, в которой Ваши мысли заняты полярностью любви и смерти, – все это вызывает во мне неизъяснимое чувство узнавания… У меня давно сложилось впечатление, что Вы узнали посредством интуиции (хотя на самом деле, конечно, тонкого самоанализа) все, что я открыл в людях посредством непростого труда. Более того, я убежден, что по сути Вы также исследователь глубин человеческой психики[69].

В вопросах женской психологии Шницлер даже превосходил Фрейда. Понимая, что либидо свойственно всем людям, независимо от их социального положения, Шницлер вместе с тем с исключительной ясностью раскрывал особенности психологии представительниц рабочего класса, состоящих в связи со склонными к нарциссизму мужчинами более высокого положения. В частности, он изучал тип süßes Mädl – миловидной, простоватой незамужней женщины, чувствующей себя вправе удовлетворять свое любопытство в сексуальной сфере. Вот как Эмили Барни, историк венской культуры рубежа XIX–XX веков, описывает представления Шницлера об этих женщинах:

Süßes Mädl – это симпатичная девушка из простонародья, по ряду причин хорошо подходящая для мужчин из высшего общества в качестве любовницы – в связи с меньшим риском заразиться венерическим заболеванием, чем от проституток, невозможностью получить вызов на дуэль от родственников мужского пола, принадлежащих к низкому социальному классу, а кроме того (по крайней мере, в идеале), с любовью и вниманием, которыми süßes Mädl готова осыпать любовника в благодарность за его скромные подарки, позволяя, вместе с тем, обращаться с ней, как ему заблагорассудится[70].

В 1925 году Шницлер опубликовал новеллу “Барышня Эльза”, главная героиня которой – не süßes Mädl, а девушка из высшего общества. Здесь Шницлер демонстрирует новый уровень понимания женской психологии. Исследовательница и переводчица Шницлера Маргрет Шефер предположила, что он написал новеллу в ответ на поверхностный портрет Доры в опубликованном 20 годами ранее знаменитом исследовании Фрейда[71]. Здесь Шницлер впервые использовал радикальную разновидность внутреннего монолога, позволяющую читателю следить за переменами психологического состояния 19-летней Эльзы, попавшей в почти безвыходное положение. Эльза – романтичная девушка, еврейка, вхожая в высшее общество, которая отдыхает на курорте со своей тетушкой, кузеном Полем и его подругой Цисси. Эльза гордится своим еврейским происхождением – Шницлер подчеркивает стереотип, связывавший еврейство с обостренной сексуальностью. Эльза получает от матери телеграмму о том, что отцу угрожает долговая тюрьма. Мать умоляет Эльзу спасти его, обратившись к пожилому знакомому их семьи, фон Дорсдаю, с просьбой о 30 тыс. гульденов. Эльза предчувствует неладное, но встретив Дорсдая перед отелем, решается просить его о помощи. Первой его реакцией оказывается предложение денег в обмен на секс, но столкнувшись с возмущением Эльзы, он сбавляет цену и говорит, что даст деньги при условии, что она наедине с ним пятнадцать минут простоит совершенно обнаженной. Однако и это ужасает Эльзу. Дорсдай вызывает у нее отвращение.

Во внутреннем монологе Эльзы Шницлер передает противоречивые мысли, обуревающие растерянную девушку. В театре своих мыслей Эльза разыгрывает объяснения с обоими мужчинами, по вине которых угодила в ловушку[72]:

Нет, я не продамся. Никогда. Никогда не продамся. Я подарю себя. Но не продамся. Я согласна быть дрянью, но не девкой. Вы просчитались, господин фон Дорсдай. И папа – также. Да, просчитался папа. Он ведь должен был это предвидеть. Он ведь знает людей. Знает господина фон Дорсдая. Он ведь мог представить себе, что господин Дорсдай не пожелает даром… Иначе он мог бы ведь телеграфировать или сам приехать. Но так это было надежнее и удобнее, не правда ли, папа? Имея такую красивую дочку, нет надобности садиться в тюрьму. А мама, по своей глупости, садится и пишет письмо[73].

Эльза колеблется. Она пытается понять отцовскую “страсть к игре”, превратившую дочь в товар, который можно продавать и ставить на кон в этом развратном мире. Вызывающе отвергая правила поведения своего отца, Эльза пытается почувствовать себя хозяйкой собственного тела. Но в конце концов она сдается: