Маргарита Аверсано улыбнулась своей грустной, нежной улыбкой и протянула Доди руки.

— Зато ты не меняешься, Доди! И я так этому рада! Что ты здесь делаешь, старый друг?

— Вношу хаос в упорядоченную жизнь Джо. Это мое жизненное кредо. Ты очень бледная.

— Да, меня все за это ругают. Послушай, они меня уговаривают прийти на праздник, а я все никак не решусь.

— Чего ты боишься, Марго?

— Я уже слишком стара для праздников…

— Знаешь что, Марго Аверсано, графине надо быть потактичнее! Ты же на два года младше! меня!

Доди уперла руки в бока и воинственно вздернула курносый нос. Вместе с величественной и статной графиней они составляли такую потешную пару, что Джованна не сдержала улыбки.

— …Кроме того, Марго, нам понадобится, твоя помощь. Джо не рассказывала тебе? Нет? Ну так я сейчас, быстренько. Все дело в том, что гостей будет несколько больше, чем мы думали…

Джованна едва не ахнула в голос, но ирландская террористка уже уводила Маргариту в сад, по пути оживленно жестикулируя и выкладывая все тайны Пикколиньо. Наверное, это и к лучшему, устало подумала Джованна. Тайны, тайны, слишком много тайн. Доди права, надо просто взять и все рассказать.

Синьора Баллиоли поманила девушку пальцем и зашептала громогласным шепотом, который наверняка можно было услышать даже в деревне.

— Я обалдела, синьорина Джо, просто обалдела, когда увидела ее одетую и готовую для прогулки. Ведь в иные дни она вообще с постели не вставала. А по ночам плакала во сне, да так жалобно, ровно больной ребенок в горячке… А насчет праздника вы не волнуйтесь, я пригоню своих девчонок пораньше, все сделаем.

— Ой, что вы, синьора Ба…

— Зови меня Марией, девочка. Ты же не чужая в этих местах.

Маргарита и Доди вернулись в дом. На щеках графини проступил слабый румянец, глаза блестели.

— Раньше мы устраивали огромные приемы в замке, два раза в год точно, а то и чаще. Альдо… Альдо очень любил гостей. Да ты же помнишь, Доди. На одном из таких праздников мы и познакомились. Лу тебя привезла прямо с раскопок, я помню. Джо, дорогая, руководи нами. Мы все приготовим в лучшем виде.

Джованна села и посмотрела на трех пожилых женщин, собравшихся вокруг нее. Три ангела-хранителя, не иначе. Три феи-крестные.

Поздно вечером Доди занялась приготовлением кофейного ликера, а Джованна вытянула гудевшие ноги и с блаженным вздохом откинулась на спинку кресла. Маленькая художница довольно хмыкнула.

— Ты сделала для Марго больше, чем все доктора, вместе взятые.

— Не прибедняйся, Доди. Ты тоже. Господи, я так рада была увидеть блеск ее глаз! Доди, а ты уверена, что мы правильно делаем? Я имею в виду, успеем ли мы?

— Разумеется, успеем. А что не успеем — доделают гости.

— Доди, так нельзя.

— Можно и даже нужно. Ты что им обещала. Простую сельскую жизнь, без прикрас и удобств. Вот она их и ждет, особенно если электричества так и не будет.

— А праздник? Вдруг еды не хватит?

— Джои, я отношу эти стоны к обычному кокетству домохозяйки, которая отлично знает, что у нее все в порядке, но набивает себе цену.

— Неправда!

— Правда, дорогая моя, правда. Сколько у нас профитролей? А птифуров? А пирожков с мясом и печенью? Можно армию накормить, если она согласится питаться сладкой дрянью.

— Это не дрянь, что ты меня пугаешь…

— Прости, милая, я это не ем, потому и зову дрянью.

— Доди, ты же любишь ликеры?

— Не ликеры, а всего один ликер, ирландский, кофейный, с настоящими сливками, не покупной на порошковом молоке. И это единственная сладость, которую я себе позволяю.

— Да? А лимонный кекс?

— Балда, это же ностальгия по родине. В Англии я и в рот не возьму эту сладкую замазку. Нет, вот рулетики с чесноком — это сила! Короче говоря, не волнуйся. Еды хватит на всю Италию, не говоря уж об этой маленькой деревеньке.

— Мне хочется, чтобы им понравилось. Всем. Да, еще не забыть поставить в вазы цветы. Столы прибудут из замка завтра, утром, накроем часов в двенадцать, а в три придут первые гости… Ох, Доди, мне страшно.

— Брось ты! Они же все знакомы между собой, еда вкусная, вино прекрасное… Ты им и не понадобишься. Вот у меня был жуткий случай, слушай. Защищала я докторскую диссертацию, а дело было в Копенгагене…

— Что это ты делала в Копенгагене? У тебя же диссертация была об этрусках?

— Это следующая. А та была о викингах. Так вот, после нее, защиты, должен быть банкет, и тут эта сволочь Линдстрем…

— Кто такой Линдстрем?

— Хельга Агнета Линдстрем, крупнейший специалист по ранним норманнам. Так вот, она и говорит, надо, мол, домой пригласить. У нас, мол, принято в узком кругу…

— Доди, и ты готовила? Сама?

— А с чего вдруг такой ужас? С мясом я всегда справлялась неплохо, правда, в тот раз оно сгорело. Не совсем, только сверху. Спасла меня водка.

— Ты выпила?

— Нет, напоила весь ученый совет. Эти потомки викингов пьют как кони. Они напились в полном молчании и разошлись по домам. Оказалось, они друг другу были не представлены, а сами познакомиться стеснялись. Самая жуткая вечеринка в моей жизни.

— Доди, ты меня успокаиваешь, да?

— Даже в голове не держала. Гостевые комнаты готовы?

— Да. Во сколько они приедут?

— Если не заблудятся, то к двенадцати, а если опоздают… Что ж, тогда выясним их личности методом исключения. Кто после праздника не уползет в деревню, тот и наш клиент. Франко будет?

— Наверное, нет. С одной стороны, жалко, с другой — лучше уж потом ему все объяснить. Ладно, пойдем спать.

— Куда? А ликер?

— Доди…

— Нет, моя милая. Я готовила, мучилась, ты не хлопнешь со мной на ночь по маленькой? Не пойдет. Давай-ка в сад. Там расцвела маттиола. Пахнет, как в раю. Слушай, а не так уж плохо без электричества. Я уже привыкла.

— Главное, чтобы наши гости были осторожны. Второго пожара я не переживу. Франко обещал…

— Когда вытаскивал тебя из омута? Романтично. Не топись, кричит, Джованна Кроу, будет тебе электричество…

— Очень смешно.

— А ты не будь такой серьезной. Завтра праздник.

Гости оказались весьма своеобразными. Пожилой йог из Манчестера, молодожены из Кентукки и рок-музыкант не первой свежести из Чикаго. На него Джованна посмотрела с подозрением, на молодоженов со смешанным чувством радушия и жалости. Оба были ужасно некрасивые, с торчащими передними зубами и довольно грязными волосами. Пожилой английский йог молча поклонился Джованне и сразу удалился наверх, в свою комнату, попросив не беспокоить его до завтрашнего утра, так как он будет медитировать и читать мантры.