– Что, всех съел?

– Нет, не всех, а то кто бы приковал меня здесь? – ответил людоед и зарыдал в голос. – Бросили меня гнить в этой норе, цепью приковали, а я к ним всей душой тянулся.

– Так тянулся, что слюной исходил. Всем своим нутром к людям тянулся! В прямом смысле людей любил! Вот уж не думал, что в подземелье на альтруиста наткнусь, – усмехнулся черт. – Приковали, говоришь?

Только после слов людоеда Гуча заметил, что людоед сидит на цепи. Собственно, об нее и споткнулся любитель хорошо покушать. Одним концом цепь крепилась к массивному кольцу на ноге людоеда, а другой намертво был вбит в гранитную стену. Черт пнул рыхлое тело выродка и брезгливо сплюнул. Крысоподобный скулил – непонятно, то ли от боли, то ли кобру оплакивал.

Гуча внимательно осмотрел переплетение цепей. Разобравшись, что к чему, он перерубил волшебным клинком ту, что опускала и поднимала каменную заслонку, навсегда замуровав вход в сокровищницу.

– А ну отползи!

Людоед отполз к левой стене, освобождая проход.

– Жива твоя Лялечка. Хотя, наверное, ты ее тоже съешь, на безрыбье, говорят… – Черт шагнул к двери, но людоед вдруг кинулся к нему, ухватил за ногу и попытался прокусить сапог.

– Дай хоть укусить! – визжал он.

Гуча снова отшвырнул его. Потом поднял меч и спокойно, с отвращением снес злодею голову. Тщательно вытерев лезвие о скатерть, Гуча шагнул за порог, стараясь не смотреть на труп людоеда.

Тоннель вел вверх, подъем был легким и недолгим. Чингачгук вышел в большую пещеру с квадратным люком под потолком. С отверстия спускалась прочная веревочная лестница. Черт перевесил торбу, чтобы ненароком не уронить, и стал быстро взбираться по ней. Он открыл люк – чьи-то сильные руки втащили его наверх.

– Спасибо…

Договорить он не успел. Стая обезьян в доли секунды лишила его имущества, сорвала, разодрав в клочки, одежду, больно щипая при этом тело. Звери скалились, истошно визжали и строили забавные морды, но черту было почему-то совсем не смешно.

– Сами напросились, – крикнул он, выбрасывая вперед руку.

Даже сквозь шум было слышно, как треснул череп, слетая с шейных позвонков. Огромная горилла рухнула, придавив пару обезьян поменьше. Следующая обезьяна откатилась, получив удар кулаком в нос. Кому-то попал пяткой в горло, тут же с локтя заехав еще в чью-то челюсть.

– Одно радует – обезьяну нашел все-таки я, – прохрипел черт, раскидывая зверей, – вот только с количеством переборщил немного. Если помощь не подоспеет, мне крышка.

Перевес сил был на стороне обезьян. Пятеро уже не шевелились, но оставалось еще штук двадцать горилл, пять орангутангов, пара шимпанзе и десяток мартышек.

– Кто бы ни опустил лестницу в пещеру, он либо большой юморист, либо сволочь законченная! – пробормотал Гуча и пообещал себе, что разберется с шутником. Если выживет, конечно.

А бой шел не только в обезьяннике. Если бы Гуча мог на минуту остановиться и посмотреть по сторонам, то он бы увидел панораму широкомасштабных военных действий.

Именно в этой суматохе Хасан непонятно каким чудом умудрился проскочить к одному из верхних окон лесного замка.

– Как только прыгну, сразу вниз и поворачивай, – прокричал Альберт, – понял?

– Понял, Полухайкин-ага.

– Скажи своей Тамарке, чтобы ковры отзывала, и Бруньку предупреди, пусть отступление трубит. Ну с богом. – Альберт перекрестился и прыгнул.

Он приготовился услышать звон разбитого стекла, но ничего не произошло. Король пролетел сквозь пустоту и оказался в зеркальном лабиринте.

Зеркал были тысячи, и в каждом он видел свое отражение.

– Мексика!

– Папочка, – услышал он, – ну что ты кричишь? Сам же говорил, что нельзя кричать, если стоишь рядом с человеком.

– Типа… где – рядом?

– Типа… здесь. – Послышался смех, из зеркала высунулась маленькая ручка, и король Полухайкин спокойно прошел сквозь то, что считал стеной с навешанными на нее зеркалами.

Оказался Альберт в большой и просто обставленной комнате, но это он рассмотрел, только когда поцеловал дочку и убедился, что с ней все в порядке.

– Папочка, смотри, что у меня есть, – похвалилась девочка, доставая из кармашка шкатулочку.

Она открыла крышку, а Полухайкин открыл рот, не зная, что сказать. На донышке сидел Тентогль, маленький, с мизинец ростом. Он был испуган, но все равно что-то пищал. Король прислушался.

– Всех победю, – повторил слова поверженного врага Альберт и захлопнул крышку. – Ну надо же! Уже… типа… победил. Мало ему, еще хочет, в натуре!

– Это я поймала злого колдуна, – гордо объявила Мексика, глядя, как отец опускает шкатулку в карман королевских коричневых шаровар.

– Ты умница, и если кто скажет, что это не так…

– Ты набьешь ему морду, – закончила девочка. – А я сама скоро смогу победить любого злодея. Заклинаниями.

– Ты помедленнее говори, дочка, а то я не въезжаю, – попросил отец.

– Папочка, все просто. Злой дядька притащил меня в эту комнату и сказал, что он будет владеть всем миром и станет единственным королем. Потом он ушел, а я подумала, что мир надо спасать, и стала произносить заклинания. Но они сначала не получались. Я поплакала немного, потому что думала, что это я такая глупая и ничему у бабы Гризли не научилась. А потом подумала, что для заклинания надо знать настоящее имя врага. И если колдовство не работает, то Тентогль – это не настоящее имя злого дядьки!

– Логично, – кивнул Полухайкин. – И что?

– А то, что тогда я стала переставлять по-разному буквочки, и у меня получилось! Когда он снова пришел в комнату, я прошептала заклинание и так его уменьшила, что теперь он не сможет сидеть на троне. Потому что он теперь очень маленький. А на троне сидишь ты, и если он туда залезет, то ты его раздавишь! Правильно, папочка?

– Правильно, малышка. – Альберт улыбнулся и погладил Мексику по головке. В груди защемило, королю вспомнился день, когда он впервые взял дочь на руки. Малышка тогда была чуть больше его ладони, и Полухайкин панически боялся нечаянно навредить ребенку. Он ужасно нервничал, руки сводила судорога, ему казалось, что стоит только чуть нажать – и он что-нибудь сломает. Но каждый раз, когда он прижимал дочку к груди, Полухайкин испытывал такую отцовскую любовь, такое желание защитить девочку от всех невзгод, что готов был свернуть горы ради счастья дочери!

– Папочка, а имя у злого колдуна такое смешное! Я только разделила его напополам и поменяла две буквы местами, а потом прочитала наоборот.

– И что получилось? – улыбнулся Полухайкин, отметив на будущее, что обучение у ведьмы и Тыгдына стоит продолжить.