По выражению лица Лаверса я видел, что он вот-вот взорвется.

– Попытаешься все объяснить? – пролаял шериф.

– Спросите что-нибудь полегче.

– Я всегда считал его засранцем! – рявкнул Хэммонд. – Вот он какой! Укрывает преступника, когда все мы с ног сбились в поисках его. А еще называет себя полицейским!

– Если я спрошу тебя, почему ты так поступил, не будет ли это слишком глупым вопросом? – устало поинтересовался Лаверс.

– Я не считал его убийцей Джонни Ландиса – вот и все.

– Я знал, что это глупый вопрос! – Лаверс прикрыл глаза, а слова так и клокотали в его глотке. – Ты не… С каких это пор ты назначил себя одновременно и шерифом округа и главным судьей?

– Я что, уже получил повышение? Почему мне никто про это не сказал?

– Кто-нибудь тебе должен все сказать, – прошипел шериф, – Наверное, это удовольствие достанется лично мне! Ты понимаешь, что практически каждый полицейский во всех без исключения подразделениях занимался розыском Стюарта с прошлой ночи – и все это время он спокойно сидел в твоей квартире! Ты, лейтенант… – Его слова неожиданно снова превратились в бессвязное бульканье.

– Ну-ка! – вдруг воскликнул Хэммонд. – Я только что подумал и кое-что придумал!

– Слишком поздно. Она уже вышла замуж за Ари Онассиса.

– Ты не стал сдавать его полиции, – медленно произнес Хэммонд, – потому что считал, что он не убийца. Поэтому, когда мы прибыли в “Подкову”, чтобы его арестовать, и Полник выхватил пистолет, ты…

– Специально толкнул сержанта, и пуля врезалась в потолок? Дайте этому парню сигару, шериф!

Лаверс машинально сунул руку в нагрудный карман, вытащил сигару и уж было протянул ее Хэммонду, когда сообразил, что делает.

– Братец! – заорал Хэммонд, восхищаясь собственной сообразительностью. – В суде все это просто великолепно прозвучит.

– Все это означает, что твоя карьера полицейского кончилась, Уиллер, – резюмировал Лаверс. – Но для тебя это только начало всех бед.

– Согласен с вами.

– Я всегда считал его или счастливчиком, или свихнувшимся, – вставил Хэммонд. – А теперь точно знаю, что он просто спятил!

– Все, что мне надо, – это немного времени, и я раскрою это дело.

– Время! – рявкнул Лаверс. – Я позабочусь, чтобы у тебя была масса времени, Уиллер. Пять лет хватит? Если нет, я буду просто счастлив, если этот срок удлинится!

– Да мне бы хватило и пяти минут.

– Пять минут для чего?

– Продемонстрировать вам, как был убит Джонни Ландис. Лаверс в ярости уставился на меня.

– Если ты только тянешь время, Уиллер…

– Да какой мне прок от этих пяти минут? Или вас не интересует, как застрелили Джонни Ландиса?

– Ну хорошо, – твердо произнес Лаверс. – Пять минут – и ни одной секундой больше.

– Я знал, что вы внемлете голосу рассудка, шериф. Вы всегда так делаете рано или поздно, но по большей части, конечно, поздно. – Я заметил, что он опять находится на грани взрыва, поэтому торопливо добавил:

– Не пройти ли нам в ванную?

Оба они зашли в ванную, я следом за ними, осторожно взяв ключ, торчавший в замке.

Они стояли спиной к ванне. Лаверс все еще полыхал от ярости, а Хэммонд выглядел скучающим.

– Я высоко ценю ваше сотрудничество в деле восстановления обстоятельств совершения преступления.

– Он, наверное, впервые в жизни прочитал “Худого” Хэммета! – сделал вывод шериф. – Завтра он собирается купить себе жену и собаку!

– Послушайте! – резко оборвал я его. – Вы хотите это узнать или нет? Глупее вопроса я задать не мог.

– Вижу, что хотите, – быстро добавил я. – Так что давайте начнем. Надо, чтобы трое изобразили трио музыкантов, игравших в “Золотой подкове” в тот злополучный вечер, когда прикончили Джонни Ландиса.

– Ты что, хочешь, чтобы я пел? – спросил Лаверс тоном, не предвещающим ничего хорошего.

– Нет, просто изобразите игру на трубе, – извиняющимся голосом объяснил я. – Хэммонд будет Кларенсом Несбитом, играющим на контрабасе, а я буду ударником Кубой Картером.

– Мне что, изображать из себя тронутого музыканта? – проворчал Хэммонд. – Так вот?

Одной рукой он стал перебирать воображаемые струны, а другой поддерживал деку контрабаса.

– Точно! Нет, шериф, не так. Когда вы играете на трубе… – Я поднес руки ко рту и стал двигать пальцами вверх и вниз.

– А я буду колотить по барабанам. – Я начал отбивать ритм на воображаемой ударной установке.

Лаверс набрал в легкие воздух и приготовился солировать на невидимой трубе.

– Отлично у вас получается, шериф, – в восхищении отметил я. – Какой чистый и мощный звук!

– Не зли меня, Уиллер! – хрипло произнес Лаверс.

– И не думаю, – вежливо сказал я. – Ну так вот, в тот вечер они играли “Парад на пустынной улице”, так что и нам надо его изобразить. Раз, два, три!

Я напевал мелодию, и трио начало работу. Через несколько тактов я остановился.

– Ну а теперь что? – требовательно спросил Лаверс.

– Вы сбились с ритма, надо начать все сначала.

– А ты, олух с контрабасом, – холодно обратился я к Хэммонду, – прекрати глупо хихикать! Шериф задумчиво посмотрел на Хэммонда.

– Уиллер так или иначе попадет в кутузку. Ему позволительно оскорблять меня. Но ты…

– Да не хихикал я, сэр! – возразил Хэммонд. – У меня что-то в горле першит.

– Как бы это не вызвало твоего понижения в должности! – ехидным тоном заметил Лаверс.

– Вы готовы? – спросил я. – Раз, два, три! И опять наша троица принялась за работу, изображая джазменов, трудящихся в поте лица своего. Где-то на середине я перестал напевать основную мелодию.

– Джонни Ландис сейчас находится прямо за нами. За сценой. А публика прямо перед нами. Уэс… Шериф, вы не будете возражать, если я назову вас Уэсом? Итак, вы Уэс в данный момент.

– Продолжай! – пробурчал Лаверс. Четыре пальца его левой руки продолжали нажимать на невидимые клапаны.

– Отлично! – возбужденно воскликнул я. – Сейчас будет самое главное. Уэс! Джонни Ландис прямо за нами. Доставай свой пистолет и пали в него!

Лаверс тупо уставился на меня.

– Но постарайся не пропустить ни нотки, хорошо Уэс? – Мягко сказал я. – Потому что тогда публика все заметит.

Пальцы шерифа замерли в воздухе перед его лицом.

– Что…

– Именно так все и было в тот вечер. Я же сам был среди посетителей кабачка. Уэс Стюарт исполнял очень сложный пассаж на трубе в тот самый момент, когда был произведен выстрел. Он не выдал ни одной фальшивой нотки. Я думаю, он вообще не слышал выстрела. Ему просто невозможно было одновременно играть на трубе и доставать пистолет, чтобы выстрелить в Джонни Ландиса!