– Благодарю, но мне не нужен ухажер, – возразила Хульда.

Еще не хватало, чтобы соседи начали из жалости начали подыскивать ей кавалеров! Как назло, в следующую секунду в памяти всплыл угрюмый комиссар, с которым они встретились сегодня утром. Его мечущие гром и молнии глаза переливались, как зеленое стекло. Он был ужасно груб, но выглядел умным. И не таким скучным, как большинство мужчин, которые заказывали Хульде бокал шампанского в кабаках, а потом не знали, что сказать.

Хульда поняла, что Берт читает ее, как книгу, и почувствовала, словно ее застигли на месте преступления.

– О-хо-хо! – удивленно ахнул Берт, приподняв кустистые белые брови, и принюхался. Кончики его усов словно раздались вширь. – Похоже, на горизонте уже появился таинственный поклонник!

– Ничего подобного! – возразила Хульда, чувствуя себя ужасно неловко. Она посмотрела на часы и притворно ужаснулись: – Уже так поздно! Берт, мне пора бежать. И вы тоже не задерживайтесь, идите домой. Завтра базарный день, здесь будет настоящий хаос.

Раскатистый смех преследовал Хульду до велосипеда и звенел у нее в ушах, пока она этим бархатным летним вечером ехала вдоль Винтерфельдтштрассе домой, где госпожа Вундерлих, наверное, уже поджидала ее с ужином.

Хульде нравилось делить трапезу с хозяйкой и другими гостями, которые жили в доме.

Общение, теплая атмосфера… Но сегодня она содрогалась при мысли о том, что если от острого взгляда Берта можно что-то скрыть, то от острого языка Маргрет Вундерлих не ускользнет ничего. Возможно, дома неприятный допрос продолжится. Если у Берта хороший нюх на новости, то у госпожи Вундерлих – на тайны, даже если они скрыты за семью печатями.

Глава 12

Пятница, 2 июня 1922 г

– Эй, красавица! Есть планы на вечерок?

Хульда обернулась. Невысокий человек в ливрее подмигнул, придерживая дверь. Зализанные помадкой волосы, тонкая бородка, накрашенные глаза и щеки… Хульда не могла понять, кто перед ней, мужчина или женщина. Казалось, этот человек, как хамелеон, умел менять внешность за считаные секунды. Мундир обтягивал стройное тело, эполеты блестели. Губы, пославшие ей воздушный поцелуй, были накрашены темно-красным цветом.

– А что у вас там такого интересного? – поинтересовалась Хульда, чтобы выиграть время.

Улыбка стала шире.

– Джазовый ансамбль Харди. Они прилетели из Нью-Йорка и выступят сегодня вечером в варьете «У Рике». Вы просто упадете от восторга. Здесь почти так же шикарно, как «Ла Скала», но вход дешевле.

Хульда усмехнулась. Конечно, варьете «У Рике», расположенное в Бюловфиртеле, вряд ли могло сравниться со знаменитым ревю на Лютерштрассе, где хорошенькие билетерши провожают нарядно одетых гостей к своим местам и где тысячи зрителей каждый вечер восторженно аплодируют всемирно известным джазовым исполнителям. А вот об «ансамбле Харди» Хульда никогда не слышала… Ей хотелось насладиться музыкой – с тех пор, как до Берлина докатились новые, необычные звуки джаза, она была очарована их непредсказуемым ритмом и тоской – но она не могла позволить себе пойти в «Ла Скала».

Из полуоткрытой двери ветхого дома, где располагался подвал, пафосно именуемый «варьете», уже доносились протяжные, всхлипывающие звуки трубы.

– Почему бы и нет? – сказала Хульда, распахнула дверь и проскользнула внутрь.

– Ты не пожалеешь, красотка! – крикнул ей вслед маленький привратник. Хульда подозревала, что, напротив, очень пожалеет. Завтра ей рано вставать, чтобы снова поехать в клинику в Нойкельне, поэтому утром она будет проклинать себя за то, что поддалась уговорам странного человечка в шелковом мундире. Но жизнь – тяжелая штука. «Тем больше причин немного повеселиться», – с вызовом подумала она и направилась вперед.

Из головы не шли Феликс со своей новой девушкой – при виде их в Хульде пробудился странный голод, который было не утолить приготовленными госпожой Вундерлих пирогом и яйцами вкрутую. Поэтому после наступления темноты Хульда надела платье, накрасила ресницы черной тушью, нанесла на щеки толику румян и вышла в ночь. Ее волшебным образом манили улицы Бюловфиртеля, вдоль которых тянулся ряд пивных и где люди всех сортов и мастей веселились на свои последние монеты.

Воздух в подвале был густой, хоть ножом режь. Пестрая смесь посетителей из разных слоев общества толпилась у барной стойки, чтобы раздобыть себе выпить. В варианте «У Рике» выбор напитков был невелик, зато стаканы щедро наполняли до самых краев. Хозяин хотел раскачать публику, чтобы та не обратила внимания на убогость заведения и второсортность музыкантов.

Поймав на себе несколько заинтересованных взглядов, Хульда опустила глаза и украдкой пригладила пайетки на вырезе, которые пришила сама, хоть и ненавидела рукоделие. Госпожа Вундерлих, по-матерински помогавшая Хульде в таких делах, некоторое время назад по своему вкусу сшила ей черное платье а-ля «чарльстон» – простого кроя, но удивительно красивое. Оно заканчивалось чуть выше колен, переходя в качающуюся бахрому, которая ласкала кожу при каждом шаге. На открытых плечах были узкие бретельки. «В таком платье не стыдно и в люди выйти, моя дорогая», – сказала тогда хозяйка, и Хульда ей поверила. Госпожа Вундерлих была так горда, будто наряжала собственную дочь на бал. Порой Хульда дивилась тому, с каким теплом относится к ней бойкая на язык старушка.

К Хульде подошел приземистый, ниже ее по меньшей мере на голову мужчина в коричневой кожаной кепке и выпустил ей в лицо порцию сигаретного дыма.

– Здрасьте, – поздоровался он, перекрикивая грохот музыки, и ощупал Хульду глазами сверху донизу. Потом хотел было взять ее за руку, но она увернулась.

– Сегодня я одна и не нуждаюсь в компании, – попыталась сдержанно улыбнуться Хульда.

– Такой красотке, как ты, нужен настоящий мужчина, – прокаркал хвастун. – Пойдем, я куплю тебе выпить, милая, и ты сразу станешь поласковее.

– Нет, спасибо, – сказала Хульда, чувствуя, как начинает злиться.

Мужчина пожал плечами, отвернулся и, бегло оглядев толпу, направился к другой девушке. Хульда ей не завидовала. Она не привыкла к тому, чтобы мужчины пытаются добиться ее благосклонности: большинство отпугивали ее рост и серьезное выражение лица – по крайней мере, по словам госпожи Вундерлих.

– Моя милая Хульда, – говорила она тем самым голосом, полным жалости и покровительства, который Хульда терпеть не могла, – вы такая хорошенькая девушка! Глаза у вас, конечно, странные, но тут уж ничего не попишешь. Зато цвет у них хороший: мужчинам нравятся девушки с серебристыми глазами, есть в них что-то загадочное. А эта модная прическа, эта ладная фигурка! Но ваш кислый вид… мух ловят на мед, а не на уксус.

У Хульды не было ни малейшего желания никого «ловить». По крайней мере, уж точно не этого хвастуна.

Она бесцеремонно протиснулась к барной стойке и заказала пиво. Официант протянул ей коричневую бутылку «Шультхайс» и забрал деньги. Откупорив крышку, Хульда поднесла горлышко к губам. Горькая жидкость полилась в горло. В помещении было