М а к с и м о в. И вы тоже.

Л я л я. Но нам надо помыться с дороги. Привести себя в порядок.

М а к с и м о в. Полчаса вам хватит?

Девушки переглядываются.

— Хорошо, — соглашается Максимов. — И подготовьте шифровку в Москву о размещении.

Девушки проходят к себе в комнату, прикрывают дверь и начинают переодеваться. Максимов разворачивает на столе газеты. Убирает из-под газет старомодные шляпки, оставленные девушками. Перелистывает газету. Думает. Подходит к закрытой двери и стучит в нее.

— Ой, нельзя… Одну минутку! — говорит Ляля, которая в это время склонилась над умывальником.

М а к с и м о в. Нет, нет, я не захожу. Но еще одно дело. Срочно. Купите себе новые шляпки.

Роскошный отель «Империал» на одной из фешенебельных улиц Амстердама. Яркий солнечный день. Внушительный швейцар у входа.

Богато обставленные апартаменты англичан. Анфилада комнат. В одной из них сидит молодой человек и читает книгу. Его зовут Боб. У окна стоит уже знакомый нам Мэйсон.

Когда часы на камине показывают без пяти десять, входит О’Крэди. Это молодцеватый, средних лет, спортивного вида мужчина с рыжей шевелюрой. Боб вежливо Поднимается, но О’Крэди говорит:

— Сидите, сидите, Боб.

— Может, заставим их ждать? — спрашивает Мэйсон.

О’Крэди отрицательно качает головой. Взял у Боба книжку и, взглянув на обложку, спрашивает:

— Учебник русского языка?

— Да. Вы не знаете, сэр, как надо произносить эту букву?

И Боб показывает в учебнике жирно напечатанную букву «Ы».

О’Крэди разводит руками.

— Похоже на шестьдесят один, — говорит О’Крэди, пожав плечами.

— А вы, сэр? Не знаете? — обращается Боб к Мэйсону.

Тот не отвечает. Возмущенно отходит к окну и смотрит на улицу.

— «Ы»! — говорит Боб, поглядев в учебник.

— Что? — встрепенулся Мэйсон.

— Она так произносится, сэр. Эта буква.

Мэйсон с отвращением снова отворачивается к окну.

Улицы Амстердама. По ним следует фиакр, в котором сидят Максимов и Вера.

Итак, начинается первый день переговоров об обмене пленных. Возвращение максимального числа советских граждан — это первая, но далеко не главная часть заседания, ради которого Максимов прибыл в эту страну и едет сейчас в фиакре. Вторая и главная — использование любой затяжки с переговорами для прорыва дипломатической и экономической блокады. Что до официального Лондона, то он далеко не сразу решил пойти на эти переговоры. Тогдашний премьер-министр Ллойд Джордж считал, что тяжелое экономическое и военное положение Советской республики, во всяком случае, позволяет английской стороне диктовать практически почти любые условия. А министр иностранных дел Керзон и военный министр Черчилль поначалу вообще не видели смысла входить в переговоры с обреченным, как они полагали, правительством. Во всяком случае, Керзон так и не дал согласия пустить советского представителя для переговоров в Лондон. Керзон с раздражением оторвался от своих дел, дабы напутствовать лейбориста О’Крэди так. «Никакой проблемы. Пустяковое дело, которое надо решить в два-три дня. И возвращайтесь к своим обязанностям».

Что до О’Крэди, то он находил справедливым поменять тридцать пять англичан на тридцать пять русских Прикомандированный к нему представитель Интеллидженс сервис Мэйсон и это считал чрезмерным.

К отелю «Империал» подъезжает фиакр. Из него выходят Максимов и Вера.

Мэйсон, увидевший их из окна, говорит:

— Приехали. С ним его секретарша.

— Без полминуты десять, — сказал О’Крэди. — Они точны. Встретьте их, Мэйсон. Вы сядете стенографировать тут, — обращается он к Бобу, когда Мэйсон выходит. — Переговоры будут вестись по-английски. Так что ваш русский язык не понадобится.

— Есть, сэр.

Взяв со стола книгу Боба и раскрыв ее, О’Крэди спрашивает:

— Как, вы говорите, произносится эта буква?

— «Ы».

— Это вместо «И», что ли?

— Нет. «И» у них тоже есть.

О’Крэди с удивлением глядит на Боба, когда двустворчатая дверь распахивается. Легкая заминка в дверях. Пропустив вперед Веру, Максимов и Мэйсон смотрят друг на друга, Мэйсон делает рукой приглашающий жест, Максимов повторяет этот жест. Мэйсон также, но менее определенно. Максимов проходит первым.

Обмен поклонами. Рукопожатия. Максимов с удовольствием замечает, что О’Крэди и Боб приятно поражены привлекательной внешностью Веры.

— Как вы поживаете? — спрашивает Веру О’Крэди.

— Благодарю. А как вы?

— Что? Спасибо.

О’Крэди, Максимов и Мэйсон садятся за один стол, Боб и Вера — за другие. Максимов усаживается поудобнее, с таким выражением, будто рассчитывает находиться тут долго. О’Крэди внимательно за ним наблюдает.

О’К р э д и. Как вы доехали, мистер Максимов?

М а к с и м о в. Превосходно.

О’К р э д и. Как отель?

М а к с и м о в. Все в порядке.

О’К р э д и. Не приступим ли мы к делу, мистер Максимов?

М а к с и м о в. Охотно, мистер О’Крэди, охотно.

О’К р э д и. Правительство его величества рассмотрело ваше предложение об обмене тридцати пяти британских офицеров, находящихся в вашем плену. Мы решили пойти вам навстречу. Нам было нелегко организовать ваш приезд и размещение здесь. Но так или иначе… Мы готовы выслушать ваши конкретные предложения.

М а к с и м о в. Однако поскольку вы сами отметили, что инициатива переговоров исходила от нас, — очередь за вами: сообщите ваши условия.

Боб, стенографируя, умудряется одновременно поглядывать на Веру. Его взгляд скользит от носка туфелек Веры вдоль по ее юбке и кофточке и переходит на тонкую шейку. Вера ощущает взгляд Боба и поднимает на него глаза. Боб, подмигнув, с новой энергией погружается в работу.

О’К р э д и. Именно потому, что инициатива обмена ваша, мы ждем от вас условий.

М а к с и м о в. Разумеется, мы их выскажем. Но раз вы согласны на обмен, хотелось бы знать, какие варианты для вас приемлемы.

О’К р э д и. Вот мы и хотим выслушать ваши условия, дабы определить, входят ли они в рамки наших полномочий. Не будем препираться, мистер Максимов. Ваш товар, ваша цена.

М а к с и м о в. Что же, при такой постановке вопроса я готов сделать уступку.

На лице О’Крэди только внимание.

М а к с и м о в. Очевидно, возможны два варианта: человек на человека и всех на всех.

Максимов это произносит, точно идет по тонкому льду и пробует его, нимало не окрашивая сказанного своим отношением. Предупредительно спрашивает:

— Какой из этих двух вариантов вам кажется предпочтительней?

Мэйсон с напряжением глядит на О’Крэди.

О’К р э д и. Мы не знаем точного числа ваших граждан, находящихся у нас в плену, а потому голова за голову, пожалуй, реальней.

На лице Максимова — полнейшее удовлетворение, которое он, казалось бы, почерпнул от согласия всех присутствующих. Кивая головой, он говорит:

— Но, учитывая все трудности, которые пришлось преодолеть, чтобы эта встреча состоялась, желательно, чтобы обмен был радикальным.

Карандаши Веры и Боба летают по бумаге.

М а к с и м о в. То есть чтобы к этому вопросу больше не возвращаться. В этом смысле вариант всех на всех имеет свои достоинства.

Боб с удивлением посмотрел на Веру. Она продолжает писать. Боб спешит ее догнать. Мэйсон встрепенулся.

М э й с о н. То есть всех русских в английском плену на всех англичан в русском?

Он поводит глазами на О’Крэди: