потопает на своих ножках… А этот? Ну и черт с ним! Не хочу сейчас о плохом думать. Только о хорошем. О прекрасном… О прекрасном… Небо… Море… Ксения… Как поглядел в ее глазища — бултых! — и пропал писатель… Книги… Но главную свою книгу я так и не дописал. Ну, остальное — пусть, но эту… Ох, дурак, дурак, сколько потерянного времени. Если бы с самого начала так понимать время, как сейчас… Если бы все время… Как песок… Обидно… А может быть, выживу? И будет завтра… И послезавтра… И Мишка… И Ксения… И дел по горло.

Свет гаснет.

КАРТИНА ШЕСТАЯ. — НА СЛЕДУЮЩИЙ ДЕНЬ. ОПЕРАЦИЯ

Сцена разделена на две части: уже известная нам палата и прилегающий к ней коридор. Перед началом картины звучат голоса.

В р а ч - н а р к о т и з а т о р. Спать хочется?

Н о в и к о в. Нет.

В р а ч - н а р к о т и з а т о р. Считайте.

Н о в и к о в. Раз, два, три, четыре, пять… шесть… семь… три… четыре… два…

В р а ч - н а р к о т и з а т о р. Больной спит.

П р о ф е с с о р. Доктор, расскажите студентам историю болезни.

О р д и н а т о р. Больной Владимир Степанович Новиков будет оперирован по поводу аневризмы сердца. Сейчас под общим обезболиванием предполагается произвести… (Голос затихает.)

П р о ф е с с о р. Можно начинать?

В р а ч - н а р к о т и з а т о р. Да.

Палата

Т е р е х и н  лежит. Г о н ч а р о в  стоит у окна. П р о з о р о в, сидя, возится в своей тумбочке. Укладывает вещи.

Г о н ч а р о в. Интересно, уже начали операцию?

Т е р е х и н (взглянув на часы). Думаю, да. Как раз десять часов.

Г о н ч а р о в. И сколько продлится?

Т е р е х и н. Говорят, часа полтора. Если все будет удачно.

Г о н ч а р о в. Раз сам профессор — должно быть удачно.

П р о з о р о в. Вот уж никак не думал, что это тот самый Новиков… Такая распространенная фамилия. Я думал, просто Новиков, а он… фигура… Не дай бог что…

Заглядывает  м е д с е с т р а.

М е д с е с т р а (Терехину). К вам посетительница. Она… Можно пустить?

Т е р е х и н (просительно взглядывает на Гончарова). Если бы…

Г о н ч а р о в. Я выйду…

Т е р е х и н. Спасибо. (Прозорову.) Могу я вас попросить тоже?..

П р о з о р о в. Да-да, разумеется. Только учтите, что я должен укладываться. Времени в обрез.

Т е р е х и н (медсестре). Пусть войдет.

Медсестра, Гончаров и Прозоров выходят.

Пауза. Входит  Т а м а р а.

Т а м а р а (садится, волнуется). Коля… Меня прошлый раз не пустили к тебе. Почему?

Т е р е х и н. А по-моему, ты понимаешь.

Т а м а р а. Тогда… почему пустили сегодня?

Т е р е х и н. Надо все-таки поговорить.

Т а м а р а. Коленька, милый, клянусь тебе…

Т е р е х и н. Только знаешь что — не надо этого. Клятвы, ложь… Иначе разговора не получится. Бессмысленно иначе… Ты постарайся по-человечески…

Т а м а р а (плачет, сквозь слезы). Когда меня к тебе не пустили, я шла домой, а ноги подкашивались. И все эти дни я думала: боже мой, что я натворила. Ведь я тебя люблю. Ты поверь…

Т е р е х и н. Я бы и рад поверить, но… Вот я лежал тут и думал. Разговаривал с тобой… И даже мирился. Но все это уже ни к чему… Ведь ты подумай. Это уже не ошибка… Это вероломство… Предательство… И когда я тут, в больнице… Понимаешь?.. Я в больнице, а ты… Нам надо разойтись.

Т а м а р а. Ты должен меня понять. Ты думаешь, это просто, когда только и слышишь кругом: красивая, красивая… А ведь годы идут… Когда все подруги только и твердят: «Ты с твоей красотой можешь выйти за кого угодно. Твой учитель тебя не ценит, да и не в силах оценить». Когда за тобой все ухаживают… Идти по льду и не поскользнуться…

Т е р е х и н. Вот я тебя и отпускаю, чтобы ты своей красотой распорядилась повыгодней.

Т а м а р а. Ах, не то, не то ты говоришь… Я не могу без тебя.

Т е р е х и н. Нам надо разойтись.

Т а м а р а. И ты не пожалеешь? Сможешь без меня обойтись? Коля… Я виновата перед тобой. Но есть и твоя вина. Разве ты не догадывался? Не понимал?.. Ты не хотел знать, закрывал глаза. А может быть, я ждала, что ты скажешь… Накричишь на меня… Даже ударишь… Может, тогда ничего бы и не было… А ты… Пусть это будет нам обоим уроком. Надо забыть все это, Коля, чтобы жить вместе.

Т е р е х и н. Нам надо разойтись.

Т а м а р а. Ну зачем ты все время это повторяешь? Ты сам не понимаешь, что говоришь. Ведь прожито столько лет… Целая жизнь… Семья… Мальчик… Ну, бывает у людей… Но из-за этого не расходятся.

Т е р е х и н. Только так.

Т а м а р а. Не могу поверить, что ты говоришь со мной таким тоном… Всегда такой мягкий, нежный.

Т е р е х и н. А это уже не я. Вернее, не тот.

Т а м а р а. Нет, ты тот, тот!.. (Осыпает его поцелуями.)

Т е р е х и н (не шевелясь). Пусти.

Т а м а р а (отодвигаясь). Ты как мертвый.

Т е р е х и н. Я очень устал.

Т а м а р а. Ты хочешь, чтобы я ушла?

Т е р е х и н. Да, прошу тебя.

Т а м а р а (в дверях). А как же у тебя с ногами, Коля?

Т е р е х и н. Все будет хорошо. Буду ходить… Без тебя.

Коридор

Прохаживается  К с е н и я  И в а н о в н а, в отдалении сидит  М и ш а.

Оба в халатах, наброшенных на плечи.

К с е н и я  И в а н о в н а (сбрасывая халат). Собственно, зачем я тут-то в халате?

М и ш а. А вы положите.

К с е н и я  И в а н о в н а. Хотя черт их знает… Придерутся… Выгонят… (Надевает.)

М и ш а. Вас-то не выгонят.

К с е н и я  И в а н о в н а. Да ну их… (Останавливается.) Душно в нем. А тебе не жарко?

М и ш а. Нет. Вы присядьте.

К с е н и я  И в а н о в н а. Мне на ходу лучше… И вообще я люблю бродить.

М и ш а. Как вы думаете, Ксения Ивановна, папа — хороший писатель?

К с е н и я  И в а н о в н а. Не знаю. Но, когда я его читаю, мне не стыдно. Наоборот. Даже горжусь. Думаю, что он настоящий писатель.

М и ш а. А он вообще — настоящий.

К с е н и я  И в а н о в н а. Ты счастливый.

М и ш а. Я тоже так думаю. А вы счастливая?

К с е н и я  И в а н о в н а. Несчастная я — вот я кто. Я иногда так на себя потом злюсь… Вот он ходит со мной, молчит, разговаривает, а я все время улыбаюсь. Как дура.

М и ш а (улыбаясь). Ловко. Это мне нравится, что вы так относитесь к папе.

К с е н и я  И в а н о в н а. «Относитесь»… Чудак…

М и ш а. А мама всегда его ругала.

К с е н и я  И в а н о в н а. Миша, а вот почему ты живешь с папой? Обычно остаются с матерью, когда родители расходятся.

М и ш а. Так… (Смотрит на часы.)

К с е н и я  И в а н о в н а (тоже смотрит на часы). Ну что ты будешь делать, а?.. Нет, я с ним помру… Вот тоска-то…

М и ш а. А с мамой у меня плохо.

К с е н и я  И в а н о в н а. То есть?

М и ш а. Нет, жила и живет припеваючи. Замужем за академиком.

К с е н и я  И в а н о в н а. Ты ее любишь?

М и ш а. Мама ведь.

К с е н и я  И в а н о в н а. Ну и вопросик я задала. Нет, он прав. Я еще, очевидно, молода. Мне еще надо умнеть, чтобы быть ему под пару… Хоть бы постареть как-нибудь, что ли?

М и ш а. Не надо… Ему с вами хорошо.

К с е н и я  И в а н о в н а. А ты откуда знаешь?

М и ш а. Видно же… Я даже сначала сердился.

К с е н и я  И в а н о в н а (радостно). Ну да?

М и ш а. Честное слово.

К с е н и я  И в а н о в н а. А ты — прелесть. И вообще ты