— Мы не верим, потому что на то имеются основания. Вы просто брачный аферист, батенька, а никакой не влюбленный! Айтишники Главного управления по перекрестным ссылкам обнаружили около десятка женщин, так или иначе пострадавших от ваших действий финансово. Эти женщины проживают в Москве, Питере и других крупных городах нашей страны. И это далеко не все пострадавшие, примерно семьдесят процентов обманутых людей предпочитают замалчивать этот факт, стыдятся. Но вы можете не сомневаться, что наши специалисты разберутся во всем. Возьмут заявления и соберут показания у всех, кого смогут отыскать. А потом передадут материалы судебным органам Турции. Так что наказание вас настигнет, можете даже не сомневаться.

По мере того как Лиля переводила слова Гурова, Мутлу заметно грустнел, терял остатки уверенности, ссутулил плечи и все ниже опускал голову.

— Это так, — сказал он наконец, — я, наверное, виноват. Но я никого не заставлял, все, что мне дали эти женщины, они решили дать сами, без принуждения. И к Лиле это не имеет никакого отношения. Ее я искренне и безмерно люблю.

— О какой любви может идти речь, если ты даже лицо свое настоящее скрывал! — не выдержала Лиля.

— Так просто случайно вышло! Я потом пожалел, очень! Но не знал, как признаться, чтобы не оттолкнуть. А потом ты сама решила уйти, и я умер от горя!

— Сейчас не время об этом, — ввернул Гуров.

— Хорошо, — поднял голову Айкут, — я готов отвечать. Только не понимаю, где наша полиция? Почему меня арестовывает русский полицейский?

— Частный детектив, коим я являюсь в этой миссии, имеет право задержать подозреваемого, чтобы потом передать его в руки местной полиции.

— Не уверена, что смогу это точно перевести, — пробормотала Лиля, но начала переводить.

— Я понимать, — кивнул турок, — мне предъявить обвинение в мош… мошенчиства. Я понимать.

— Нет, — покачал головой Лев, — этим станут заниматься ваши власти. А сейчас вы подозреваетесь в похищении сына Лилии Петровой, Николая Петрова, девятнадцати лет.

— По-хи-ще-ние? Это что? — уточнил Айкут.

— Я не знаю, как это перевести, — развела руками Лиля.

— Киднепинг! — произнес Гуров английский термин, известный во всем мире.

— Я?! — подскочил Айкут. — Я не трогать твой сын!! Никогда!! Зачем?! Почему?! Как?! Я не знать, в какой отель вы жить! В Анталия их много!

— Но ты ему угрожал! — растерялась Лиля. — Писал в последнем письме!

— Я нет! Не угроза! Ты не понять! Я хотел делать с ним знакомство! Чтобы мы быть одна семья! Я не угрожать! Ничего не делать! И никогда не встречаться с мальчик!

Айкут продолжал еще что-то выкрикивать, но уже совсем бессвязное. Гуров, задумавшись, не прерывал мужчину, а Лиля потрясенно молчала.

— Я не верю! — наконец тихо проговорила она.

— Нет, нет! — повторял Айкут уже на родном языке. — Когда пропал сын?

— Четверо суток назад, чуть больше, — ответил Лев, — хватились его около четырех вечера.

— Узнайте на работе, спросите босса, я работаю в это время. И был в магазине.

— Ник покинул территорию отеля около четырех часов. Но ты мог как-то его выманить, а похитить уже потом, позже! — выкрикнула Лиля.

— После работы я сразу же пошел домой. Был в Сети, проверял почту. А потом переписывался с девушками, которые интересуются турецкой культурой.

— До которого часа? — уточнил Гуров.

— До одиннадцати, может, до начала двенадцатого. Это можно проверить! Доказать! Потом выключил компьютер, покормил кошку и лег спать, мне вставать рано на работу.

На некоторое время между собеседниками повисла пауза. Гуров думал, что после проверки алиби с мужчины подозрения можно снимать. А также о том, что расследование придется начинать заново и вести в другом направлении. А что принять за рабочую версию, в голову пока не приходило.

Лиля со всего маху плюхнулась на жесткую лавку и некоторое время так и сидела. Расслабленные руки плетьми упали вдоль тела, лицо застыло и не выражало никаких эмоций. Гуров понимал, что, вероятней всего, это затишье перед бурей.

— Сколько у вас было собеседниц в тот вечер? — негромко спросил он у турка, начисто забыв, что тот не понимает по-русски.

— Тры девушка, — уловил суть Айкут. — С одной говорить скайп. Она узнать мой голос. Вы проверять. Ехать в мой квартира сейчас.

— Не сейчас, — мрачно ответил Гуров, глядя на Лилю, и протянул Айкуту свой блокнот: — Напиши адрес и телефон. И помни, что я знаю, где ты работаешь. Не вздумай убегать, сделаешь себе хуже. Напишешь и можешь идти.

— Я отвести любимый женщина в отель, — пробормотал турок, записывая свои данные. — Или лучше госпиталь?! — бросил он на Лилю настороженный, испуганный взгляд.

Та ни на что не реагировала, казалось, даже не слышала, о чем переговариваются мужчины.

— Лиля, вы меня слышите?! — негромко позвал Гуров и потряс ее за плечо: — Лиля, ответьте мне! — потряс ее за плечо полковник.

— Госпиталь?! — встревоженно отозвался Айкут, оторвавшись от блокнота.

Некоторое время Лев колебался, продумывая действия, потом решительно проговорил:

— Нет! Мы на машине и отправимся в отель. Если Лиле не станет лучше, вызову местного врача или «Скорую помощь». А вы отправляйтесь домой и ждите звонка.

— Она позвонит?

— С вами свяжусь я, для проверки алиби. А позвонит вам Лиля или нет, решать ей.

Гуров старался говорить простыми фразами, но не был до конца уверен, хорошо ли Айкут его понимает. От волнения он совсем забыл, что общался с турком по-английски при первой встрече и логичнее было перейти на этот язык.

Но Айкут согласно кивнул и, пробормотав «гуру шурус»[2], покинул беседку.

— Лиля! — Гуров еще настойчивее потряс женщину за плечо. — Вы меня слышите?

— Лев Иванович, как же так?! — наконец истерично всхлипнула она.

Но Гуров был рад и этому. Он уже начал волноваться за душевное здоровье женщины и склонялся к мысли, что неплохо-таки посетить больницу.

— Как же так, Лев Иванович! Ведь я надеялась! Нет, была уверена, что скоро увижусь с сыном! Что мы напали на след! Что он вернется ко мне наконец! Господи, что же теперь делать!

— Мы продолжим поиски, — как можно более уверенно и спокойно ответил полковник.

— Какие поиски?! Где искать?! Ведь я успела убедить себя, что Ника похитил Айкут! И что поэтому похитители молчат и не выдвигают требований выкупа! А что теперь? Если мой сын похищен кем-то другим, то почему бандиты не сделали попытки связаться со мной? Не потребовали выкуп?! И значит ли это, что моего ребенка больше нет в живых?!!